Андрей, не смея отказать своему боссу, часто совершал выезды к ней на дом. Занимаясь там тем, чем следовало бы заниматься её мужу, а именно; навешивать карнизы, исправлять перекосившиеся дверные коробки и оконные рамы, подключать осветительные приборы, наклеивать обои или кантовать крупногабаритные предметы в виде шкафов, диванов или холодильников, он не ждал благодарностей. Эта черта характера полностью отсутствовала в арсенале свойств натуры уважаемой главмедсестры. Но услуги, предоставляемые даровым рабочим, этим не ограничивались. Надежда Сидоровна, как подобает рачительной хозяйке, заботясь об отдыхе своей семьи, развивала бурную деятельность по строительству дачи. Это оборачивалось для Андрея погрузкой и разгрузкой обширного ассортимента строительных материалов. Здесь он мог лицезреть главу достопочтенной семьи.

Достопочтенный глава семейства сопровождал каждый раз на внедорожнике последней модели очередной грузовик с партией стройматериалов. Едва появившись на заднем дворе поликлиники, он давал длинный, продолжительный гудок. И если на шестом этаже в тот же момент не открывалось окно, и высунувшаяся по пояс Надежда Сидоровна не отвечала ему приветственным кликом, он разражался по этому поводу пространной речью. Всему ближайшему окружению сразу становилось понятно, кто здесь хозяин. Этого любителя обсценной лексики не смущало его нахождение в публичном месте. Самым спокойным и нейтральным эпитетом в озвученной им речуге было выражение «где шляется этот клок ссаных волос». Остальные не поддавались никакому цивилизованному переводу.

Вообще-то, муж главмедсестры был добрым малым. Ему нисколько не было жалко угостить Андрея после трёх-четырех часов погрузочно-разгрузочных работ стаканом водки с солёным огурцом. Видно, это была фамильная черта этой славной семьи. Надежда Сидоровна, воодушевленная благородным поступком мужа, не отставала в щедрости от своего благоверного. После очередного заезда она в конце работы непременно приглашала его к себе в объёмное хранилище медикаментов. С доброй улыбкой на лице благодарная Надежда Сидоровна вручала Андрею припасенный пакетик с парой пузырьков йода, несколькими штуками бинта и линиментом стрептоцида, чтобы он смог своевременно залечить свои саднившие, все в царапинах и занозах, руки.

Зина Ивановна, конечно же, никак не могла пропустить возможность что-нибудь куда-нибудь подбросить, перевезти или просто воспользоваться прочими услугами, предоставляемыми подвернувшимся под руку бесплатным транспортом. Уж какой-нибудь увесистый мешочек с картоплей, либо лучком, привезенных в своё время для известных обедов, сам бог велел заныкать. А чтобы всё было «тип-топ», в смысле лишних разговоров, Зина Ивановна скромно отмеряла столько же и своей товарке, нашедшей в себе силы не отказаться от законной платы за транспорт. Так всё и шло, мирком да ладком, пока в эту идиллию не вторглось некая посторонняя личность в образе Андрея.

Зина Ивановна, сильно досадуя на это обстоятельство, ничем существенным помешать вселению Андрея в святая святых её хозяйства не могла. Трухнова, довольная тем, что новый рабочий не претендует на помещения наверху, облегчённо вздохнула, когда Андрей сказал ей о своём желании обретаться в техподвале. Все негодующие и тревожные возражения Зины Ивановны, по поводу опасности нахождения человека в помещении, безраздельно отданном неизвестно кому, были отвергнуты категорически. Своим приказом по наложению ответственности за оное помещение на нового рабочего Тамара Витальевна сняла единым росчерком.

Не будем гадать, правильно ли она поступила или нет по отношению к своим подчинённым. С точки зрения мудрого руководителя она знала, что делала. Столкнув лбами своего завхоза с рабочим, Трухнова доказала, что принцип «разделяй и властвуй» ею применяется диалектически. Особенности такого подхода в полной мере скоро ощутил на своей шкуре бедный Андрей.

В арсенале каждого начальника, в зависимости от его положения всегда найдется подходящее средство для нужного воздействия на строптивца. Зина Ивановна, ничтоже сумняшеся немедленно начала обработку Андрея своими средствами. Лишняя пара глаз, которая принадлежала Андрею, сильно сковывала её маневры по оприходованию и манипуляций с материальными ценностями. Зина Ивановна не была бы завхозом изначально, если бы она не владела всеми тайнами закулисных интриг. Если проанализировать разговоры технического персонала, раздосадованного беспределом завхоза, который тот доводил до Андрея, то ничего удивительного в этом не было.

Из всего штата поликлиники только двое-трое трудились в её стенах со дня основания сего медицинского учреждения. Надо всё же обладать какими-то данными, чтобы удержаться на том святом месте, какое представляла собой должность завхоза. Конечно, личные качества человека многое определяют в его соответствии занимаемой должности. Но Андрею что-то не верилось, что это могли быть какие-то положительные черты характера уважаемой Зины Ивановны. Слишком разителен был бы контраст между воображаемым положительным персонажем и тем набором действий, которыми орудовала наш высокого полета деятель-завхоз.

Как впоследствии оказалось, наиболее полюбившимся методом борьбы с внутренним врагом у Зины Ивановны было воздействие на предмет своих гонений путём шельмования. Поначалу Андрей никак не мог разобраться, откуда на него время от времени вдруг образовывался большой зуб у кого-либо из сослуживцев. Постоянное беспокойство, вызываемое этим обстоятельством, становилось всё неприятнее. Но поначалу эти разборки всё же кончались более-менее благополучно, переходя в ранг случайных недоразумений. Одни со временем забывались, некоторые из подобного ряда «казусов» запоминались надолго. Но только по истечении определённого времени, выстроенные в единый ряд, они создавали цельную картину, открывшую Андрею, кто есть тайный недруг его.

Как-то раз, после очередного завоза в подвал главмедсестрой своего имущества, спустя три дня он был вызван к Надежде Сидоровне. Заборный вариант выражения лица главмедсестры не предвещало ничего хорошего. Она, не тратя времени на пустые предисловия, начала с места в карьер.

– Андрей Васильевич, у меня в подвале лежит разобранный шкаф. От него пропала дверная створка. Вы не могли бы сказать, куда вы ее дели?

Андрей опешил. Ничего подобного он не ожидал. А посему едва смог найти, что ответить:

– Надежда Сидоровна, странный вопрос вы задаёте. Мне лично ничего не известно об этой пропаже. Меня удивляет, что вы спрашиваете меня об этом.

– Я знаю, кого спрашивать! У меня точные сведения, что это вы воспользовались дверью от шкафа. Так что верните её мне, а не то мы будем разбираться с этим у Тамары Витальевны.

– Да вы что, Надежда Сидоровна, кто вам такое мог сказать? За каким чёртом сдалась мне ваша дверца!

– А вот за таким! Вы там у себя всё мастерите из дерева. Вы её взяли! Верните её лучше по-хорошему, не то вам будет хуже.

– Так, Надежда Сидоровна! Давайте сначала разберемся, что к чему. Вы не могли бы спуститься со мной в подвал и показать, от какого шкафа пропала дверь. А то слишком много вашего добра находится там, чтобы можно было вот так сразу всё найти. Возможно, она лежит где-нибудь в другом месте.

– Нечего мне туда спускаться! – рявкнула взвинченная, вся в красных пятнах на лице, Надежда Сидоровна. – Я только что была там с Зиной Ивановной! Она сказала мне, что дверь взять кроме вас некому.

– Даже так, не больше и не меньше?! Тогда вам тем более надо спуститься туда со мной, так как вы обвиняете меня в краже. Иначе, если я сейчас окажусь там один, вы скажете, что я её подбросил дверь и тогда мне уж точно не отмыться.

– Я там была, сколько можно повторять, и не нашла никакой двери от шкафа.

– Надежда Сидоровна, я прошу вас все-таки спуститься туда ещё раз, не то я это сделаю при других свидетелях. Если дверь найдется, то вам будет действительно стыдно за этот оговор. Об этом поневоле узнают все, и тогда не мне, а вам будет нехорошо.