Нету све́тле[3] праздника Девицей-косицей-босоножкой, Ветерковой ленточкой виясь, Колокольной звончатой дорожкой Ты летела, светлому дивясь. Всё светилось: камешки и мошки, Палисадов алая цветва, Вдоль канав – бутылочные брошки, Вдоль дворов – лежалые дрова. На холме светился храм столетний! Матушка учила: «Про запас…», А вчера приснилась: «Нету све́тле Праздника, чем Пасхочка, у вас…» 2020 Отцовский сад То ли дела ищу, то ли тихого лада, Только вижу с любого крыльца Простоватые яблони нашего сада, Нескупую заботу отца. Мне хватало всегда одного только взгляда, Чтоб узнать за любую версту Голубую смородину нашего сада, Кружевную её простоту. Лишь в саду в забытьи согревала прохлада, Рассыпаясь охранной листвой, Неизбывная шелестность нашего сада Укрывала от бед с головой. Ты не смейся, печаль, ты не хмурься, отрада, – Одинаково вы хороши! Не по времени года – по времени сада Я сверяю погоду души. И меж светом начала и мифом распада Не с того ль всё нестаточней связь, Что живу, каждым корнем отцовского сада За державную землю держась? 1990 Свято поле Как больно, Господи, как жалко Всего, что спрятано в груди! У дома вдруг вскричала галка… Что, Куликово впереди? Да сколько ж можно Свято Поле Пытать копытом и огнём! Доколе, Господи, доколе… Ответил Бог: «Перемогём». 2011 Вертоград Сколь ни богат цветами вертоград, Душа его – смиренная черница – Следит, как в благорадный вешний сад Идёт старуха и упасть боится, Как, возмогая стылую сутулость, Деревья будто держит на руках. …В соседнем доме девочка проснулась И вышла на крыльцо в одних чулках. …А меж тем картошка зацвела, Брызнула чернильною сиренью, Вдоль рядков кудрявых я плыла Солнечною тоненькою тенью. День ветрил янтарною пыльцой, Заправлял пчелиной канителью И моей наивною юнцой С неразлучной жжёнкой-карамелью. За картошкой царствовал укроп, За укропом заново картошка, К огурцам с морковью – топ да топ Мимо помидоров и горошка! А над всеми барин-виноград Золотыми лозами вьюнился – Так со мной, юницею, юнился Улетевший в вечность вертоград… Ветр крушиновый, ветр русиновый, Унеси всё зло за сосновый лес, За еловый да за осиновый – В нети тёмные, где мятётся бес. Ветр, отпой мне песнь отпущения Всех стыдов-грехов, всех отрад-бравад! И прислал мне ветвь извещения Не дремучий лес, а отцовский сад. Лист вишнёвый да лист малиновый, Лист смородинный кружевной-живой Ветр пронёс через мост калиновый, Словно весточку с пяди передовой. Там, у чёрной речки Смородины, В сени смертные переводины, Крепок сад отца, словно родонит: Малый камушек милой родины Напоследок нас на земле хранит. Неужели не встану с ним вровень я Русским толком да в именитый час: Всяко жертвенно, всяко вовремя Да с листвой любви про святой запас? Лелея сладость лепетного лада, Лия елеи лета на уста, Ликует во младых атласах сада Вседревляя родная красота. Об этих кущах грезила заране Моя душа в младенческой дреме И потому придумала о рае Лужайку, сад и церковь на холме. Кто рос в раю, до смерти не безроден, Хотя, быть может, сирый сирота: В отраде виноградов и смородин Всегда отверсты райские врата. Текут чрез них потоки световоли, Младенческие лики золотя… Не знаю, сколь садов в земной юдоли, Но в каждом – святоглазое дитя. Зелёный рай родным встречает взглядом – Подходит к сердцу Божья высота: Сады Эдема с Гефсиманским садом Сообщены единостью Креста. Садовница В чистом поле весёлая воля И любой человек на виду, Но не надо мне вольного поля, Я спасаюсь в смиренном саду. Предаюсь чернозёмной заботе, Взяв у сада и зренье, и слух: Нестрадные являтельства плоти Лишь томят невоздержанный дух. Как садовница глухонемая, Не вникаю в мирское браньё, И земля не владычица рая, Но смирение держит моё. И до смерти никто не замучит, И от смерти ничто не спасёт, Но, по крайности, ветр неминучий Донесёт до заветных высот. |
