– Просто на семинаре познакомились.

– Хочешь, я его на ужин приглашу?

– Я этого не говорила.

– Приглашу его на ужин, – сказала Эбби.

Ужин состоялся во вторник вечером, три дня назад. Леонард вежливо явился с подарком – набором кухонных полотенец. Он приоделся, пришел в белой рубашке с тоненьким галстуком, забрал длинные волосы в хвост, как у шотландского воина. Когда он здоровался с Эбби, протягивал ей обернутый подарок и благодарил за приглашение, вид у него был трогательно-искренний.

Мадлен старалась не проявлять излишнего энтузиазма. За ужином она оказывала знаки внимания Брайану Уигеру, у которого изо рта пахло, как из собачьей миски. Пару раз, когда она взглядывала на Леонарда, он неотрывно смотрел на нее в ответ с видом чуть ли не расстроенным. Позже, когда Мадлен мыла посуду, Леонард вошел в кухню. Она обернулась и увидела, что он изучает выпуклость на стене.

– Это, наверное, старая газовая труба, – сказал он.

Мадлен взглянула на выпуклость, покрытую многими слоями краски.

– В этих старых домах раньше были газовые лампы, – продолжал Леонард. – А газ, видимо, из подвала закачивали. Если у кого-нибудь на каком-нибудь этаже вылетал клапан, начиналась утечка. А тогда у газа еще и запаха не было. Метантиол начали добавлять уже позже.

– Полезная информация, – сказала Мадлен.

– Тут, наверное, жить было как на пороховой бочке. – Леонард постучал по выступающему месту ногтем, обернулся и со значением взглянул Мадлен в глаза. – Я в последнее время не ходил на занятия.

– Знаю.

Голова Леонарда возвышалась над ней, но тут он нагнулся – спокойное, словно у травоядного, движение – и добавил:

– Плохо себя чувствовал.

– Болел?

– Теперь получше.

Из гостиной послышался голос Оливии:

– Кто хочет «Деламен» попробовать? Вкуснятина!

– Я хочу, – ответил Брайан Уигер. – Забойная штука.

– Как тебе кухонные полотенца? – спросил Леонард.

– Да, замечательные, – ответила Мадлен. – Как раз то, что надо. Они нам пригодятся! Спасибо.

– Я бы принес вина или виски, но так всегда делает мой отец.

– А ты не хочешь делать ничего такого, что делает твой отец?

Лицо и голос Леонарда не потеряли серьезности, когда он ответил:

– Мой отец страдает депрессией, а лечится алкоголем. С матерью примерно то же самое.

– Где они живут?

– Они развелись. Мать осталась жить в Портленде, я там вырос. Отец в Европе. Живет в Антверпене. По последним сведениям.

Этот разговор внушал определенные надежды. Леонард делился с ней информацией личного характера. С другой стороны, эта информация свидетельствовала о том, что у него сложные отношения с родителями, да и у них самих какие-то сложности, а Мадлен решила встречаться только с парнями, которые своих родителей любят.

– А твой отец чем занимается? – спросил Леонард.

Мадлен замешкалась – он застал ее врасплох.

– Раньше в колледже преподавал, – ответила она. – Теперь на пенсии.

– Кто он был? Профессор?

– Он был президентом.

Леонарда передернуло.

– Ого.

– Да это так, небольшой колледж. В Нью-Джерси. Называется Бакстер.

Вошла Эбби за стаканами. Леонард помог ей снять их с верхней полки. Когда она вышла, он снова повернулся к Мадлен и сказал так, словно ему было плохо:

– В «Вагонетке» в эти выходные идет фильм Феллини. «Амаркорд».

Мадлен взглянула на него, желая подбодрить. Чувства ее можно было описать всевозможными словами, вышедшими из моды, книжными словами, такими, как «трепетный». Но у нее были свои правила. Одно правило состояло в том, чтобы ждать, пока парень сам ее пригласит, а не наоборот.

– По-моему, в эту субботу идет, – сказал Леонард.

– В эту субботу?

– Тебе нравится Феллини?

Ответ на этот вопрос, по мнению Мадлен, не являлся нарушением ее правила.

– Хочешь узнать одну вещь? Мне стыдно, но я в жизни не видела ни одного фильма Феллини.

– Надо тебе посмотреть, – сказала Леонард. – Я позвоню тебе.

– Хорошо.

– У меня твой телефон есть? А, ну да, есть. Тот же, что у Эбби.

– Хочешь, я тебе запишу? – предложила Мадлен.

– Не надо. У меня есть.

И он, словно бронтозавр, поднялся и занял свое место среди верхушек деревьев.

Остаток недели Мадлен каждый вечер не выходила из дому, ожидая звонка Леонарда. Возвращаясь после обеда с занятий, она допрашивала соседок, чтобы выяснить, не звонил ли он, пока ее не было.

– Вчера какой-то парень звонил, – сказала в четверг Оливия. – Я в душе была.

– Почему ты мне не сказала?

– Извини, забыла.

– Кто это был?

– Он не сказал.

– Голос не как у Леонарда был?

– Не обратила внимания. Я вся мокрая была.

– Ну спасибо – могла бы и спросить, что передать.

– Ну извини-и, – протянула Оливия. – Господи. Мы всего-то две секунды разговаривали. Он сказал, перезвонит.

И вот сегодня, в пятницу вечером – в пятницу вечером! – Мадлен отказалась пойти с Эбби и Оливией – решила остаться дома и ждать звонка. Она читала «Фрагменты речи влюбленного» и восхищалась тем, как это напоминало ее жизнь.

Ожидание

ОЖИДАНИЕ. Тревожное смятение, вызванное ожиданием любимого существа (свидания, телефонного звонка, письма, возвращения) и его мелкими задержками.

…Ожидание – это заклятие: я получил приказ не двигаться. Ожидание телефонного звонка сплетается таким образом из мельчайших запретов – бесконечно мелких, вплоть до полупостыдных; я не позволяю себе выйти из комнаты, сходить в туалет, даже позвонить (чтобы не занимать аппарат)…

Ей было слышно, что в квартире внизу работает телевизор. Спальня Мадлен выходила на купол Капитолия штата Род-Айленд, ярко освещенный на фоне темного неба. Отопление, которое они не могли регулировать, по-прежнему работало, батарея впустую постукивала и шипела.

Чем больше она об этом думала, тем лучше Мадлен понимала, что слова «предельное одиночество» не просто позволяют описать ее чувства к Леонарду. Они объясняют, как она чувствовала себя всегда, когда влюблялась. Они объясняют, что такое любовь, а может быть, даже и то, в чем тут подвох.

Зазвонил телефон.

Мадлен приподнялась в постели. Загнула страницу, на которой остановилась. Выждала, сколько сумела (три звонка), прежде чем снять трубку.

– Алло?

– Мадди?

Это звонил из Приттибрука Олтон.

– А. Привет, пап.

– Что-то ты не очень рада.

– Я занимаюсь.

В своей обычной манере, не тратя слов, он перешел к текущим делам:

– Мы с матерью тут как раз обсуждали планы насчет твоего выпуска.

На секунду Мадлен подумала, что Олтон имеет в виду обсуждение ее будущего. Но тут она поняла, что речь идет просто об оргвопросах.

– Сейчас апрель, – сказала она. – Выпуск в июне.

– Мой опыт подсказывает, что в университетских городах гостиницы бронируют за несколько месяцев. Так что нам надо решить, что делать. Значит, так, варианты такие. Ты слушаешь?

– Да. – И Мадлен тут же начала отключаться.

Она снова сунула ложку в банку с арахисовым маслом и поднесла ко рту, на этот раз просто облизывая.

В трубке голос Олтона говорил:

– Вариант номер один: мы с матерью приезжаем вечером накануне церемонии, останавливаемся в гостинице, а с тобой идем на ужин в день выпуска. Вариант номер два: приезжаем утром в день церемонии, завтракаем с тобой, потом уезжаем после церемонии. Нас оба расклада устраивают. Выбирай ты. Только позволь мне разъяснить, какие плюсы и минусы в каждом.

Мадлен собиралась было ответить, как по параллельному телефону заговорила Филлида.

– Привет, моя хорошая. Надеюсь, мы тебя не разбудили.

– Нет, не разбудили, – рявкнул Олтон. – Одиннадцать часов – для студента не поздно. Особенно в пятницу вечером. Э, а что ты вообще делаешь дома в пятницу вечером? У тебя что, прыщ вскочил?

– Привет, мам, – сказала Мадлен, не обращая на него внимания.