Проснулась я от того, что кто-то настойчиво колотит в мою дверь.

Вскочив с постели, я испуганно шарахнулась к противоположной стене, замерев от ужаса. Что, если меня нашли? Что, если кто-то сдал меня копам (неужели чертов жирный управляющий?). Возможно, кто-то из гостей догадался о том, что мне еще нет восемнадцати, и сообщил об этом в участок?..

Я заметалась по спальне будто в сумасшедшем бреду, стараясь найти путь для отступления. Но и единственная дверь, и окно вели в одном и том же направлении – на общую лестничную площадку, где сейчас топтался незваный гость. Вот дерьмо!

И тут вдруг до моего слуха донеслось чье-то неразборчивое бормотание, а затем сиплый мужской голос грубо выпалил:

– Открывай уже, Боб! Здесь холодно, твою мать!

– Что вам нужно? – я осторожно приблизилась к двери и выглянула в замочную скважину, но не увидела ровным счетом ничего. – Кто вы такие?

– Боб уже притащил девку, – зашелся хриплым хохотом кто-то за дверью. – Открывай, придурок, мы тоже хотим согреться!

Второй голос согласно заревел. Так, как если бы в задницу носорога попало целое ведро дроби.

Я в нерешительности замерла у двери. Очевидно, эти двое, налакавшись до беспамятства, перепутали дверь номера. Скорее всего, это были дальнобойщики из той большой красной фуры, что была припаркована по другую сторону мотеля «Короли автострады». Я заметила ее, когда сошла с автобуса на остановке неподалеку.

В конце концов, эта дешевая ночлежка предназначалась, по большей мере, именно для уставших в дороге водил грузовиков.

– Разуйте глаза, – сердито прокричала я в скважину. – Вы пытаетесь вломиться в чужой номер!

По ту сторону двери внезапно зависла тишина. А затем один из голосов озадаченно протянул:

– Вот черт, а ведь точно. Гляди, это ж не наши числа!

Они громко захохотали, отпуская какие-то грязные шуточки, а затем наконец убрались прочь. Кретины.

Когда их тяжелые шаги наконец затихли, я облегченно выдохнула и вытерла взмокший от волнения лоб. Если так пойдет и дальше, я скоро сойду с ума.

Быстро одевшись и допив остатки колы, я выбралась на улицу, осторожно оглядываясь по сторонам. За ночь успело похолодать еще больше, и теперь мои стопы больно резал ледяной асфальт. Пока я добежала до холла мотеля, я успела сто раз пожалеть о том, что решила избавиться от своих старых кроссовок. Даже самая отстойная обувь лучше, чем никакая вообще. Особенно, когда за окном сыро и мерзко… Ну почему здравые мысли всегда посещают мою голову слишком поздно?

Я даже бегло огляделась по сторонам в поисках своих размокших кед. Но, конечно же, нигде их не заметила. Ни кроссовок, ни куртки. Просто отлично, Софи!

– Я могу попросить тебя купить мне новую пару обуви? – я с надеждой поглядела в лицо управляющегося, который этим утром показался мне еще толще, чем был вчера. – Пожалуйста!

– Да не вопрос, – кивнул он абсолютно круглой головой. – За пятьдесят баксов я достану тебе что угодно.

– А подешевле никак нельзя? – я судорожно сдавила в ладони последнюю купюру. – Может, скинешь хотя бы пару баксов? Всего-то нужно дойти до ближайшего супермаркета!

– Нет, – категорично заявил он, облокотившись о стойку и многозначительно поглядывая на мои посиневшие от холода стопы. – На твоем месте я бы не торговался, детка. Если только ты не планируешь откинуться от воспаления легких в ближайшие пару дней.

Тяжело вздохнув, я ощутила, как в носу противно защипало. Никогда не выбрасывайте свою одежду, если у вас нет денег на новую – вот чему я буду учить своих детей, если они у меня когда-нибудь будут.

– Ладно, – я протянула ему последнюю сотню. – Тридцать восьмой размер.

Выхватив из моих пальцев купюру, он громко хмыкнул и отвесил мне шутливый поклон.

– Займусь этим сейчас же. Возвращайся в номер, пока не отморозила себе ноги. Я доставлю тебе кеды прямиком под дверь.

– Спасибо.

Я выбежала из холла мотеля и понеслась обратно, взмыв по лестнице будто чертова птица. Босые пятки весело хлюпали по свежим лужам, только мне весело почему-то не было.

(Барабанная дробь и скупые старческие аплодисменты). Теперь у меня не осталось ни цента. И завтра утром мне уже будет нечем платить за номер. И что дальше?..

Я добежала до своей двери, быстро сунула ключ в замочную скважину и провернула его против часовой стрелки. Тихо щелкнув, замок послушно открылся. И в этот самый момент я внезапно осознала, что я на лестничной клетке не одна.

Машинально повернув голову, я тут же наткнулась взглядом на лицо надменного незнакомца. Мистер Чистюля поспешно закрывал за собой дверь, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. Впрочем, это уже вошло у него в привычку.

Хм. Оказывается, его номер граничит с моим. От этой мысли мое и без того ужасное настроение испортилось окончательно. Что, если он слышал, как я рыдала этой ночью? Гребанные стены в «Королях автострады» сделаны чуть ли не из картона. Вот дерьмище!..

– Доброе утро, – зачем-то произнесла я, нагло таращась в его темные глаза. – Рада, что ты сумел переночевать в таком паршивом месте и не умереть от отвращения. Как спалось?

Он молча посмотрел на меня, слегка нахмурившись, а затем, не проронив ни слова, пошел прочь, на ходу застегивая свой плащ одной рукой. Во второй он держал коричневый чемодан, который я заметила еще вчера. И спустя несколько секунд рядом со мной остался только терпкий запах его одеколона. До чего жуткий сноб (и кто вообще в две тысячи тринадцатом юзает одеколон вместо туалетной воды?).

Не знаю почему, но в памяти внезапно само собой воскресло одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни. Как я впервые влюбилась, заметив симпатичного мальчика в синем жилете на пороге младшей школы. Это была та самая чертова любовь с первого взгляда, в которую почти никто из взрослых не верит. Но знаете что? Если у вас этого никогда не было – это ваши сраные проблемы. У меня было. И по ощущениям это так же ужасно, как внезапно провалиться под лед, уйдя с головой в холодную воду.

Не хватает воздуха, ты задыхаешься, а сердце колотится в груди так громко, будто кто-то бьет в гигантский барабан прямо у тебя под носом. БУМ. БУМ. БУМ. А потом твой чертов пульс начинает теряться каждый раз, когда поблизости всплывают знакомые глаза.

Я так разнервничалась в тот раз, что просто стояла и пялилась на мальчика в синем жилете издалека, пока он этого не заметил. А когда он, улыбнувшись, сказал мне «Привет», я не нашла ничего лучше, чем разреветься и броситься прочь. Тогда мне было около шести.

И почему-то сейчас, стоя босиком у распахнутой двери в свой номер (из которого меня завтра вышвырнут) и жадно вдыхая ноздрями незнакомый аромат незнакомого мужчины, мое сердце предательски сделало БУМ. А затем еще раз. И еще…

Захлопнув за собой дверь, я ринулась в ванную и простояла под ледяными струями душа до тех пор, пока кто-то настойчиво не постучал в занавешенное окно спальни.

– Твои кроссовки, детка, – без каких-либо эмоций пробубнил управляющий мотеля, сунув мне в руки бумажный пакет. – Обращайся, если понадобится что-то еще.

Грузно повернувшись, он поспешил прочь, не дожидаясь ответа.

Если бы он только знал, что у меня в кармане больше нет ни цента. Единственное, о чем я теперь могу его попросить – это дать мне возможность досидеть в номере до полудня. Потому что я не имею ни малейшего понятия о том, куда мне идти после того, как срок аренды комнаты истечет. И это пугало больше всего.

Я села на край постели, включила телек, чтобы было не так одиноко, вытряхнула из пакета новую пару кроссовок и грустно вздохнула. Они выглядели еще хуже, чем те, что я зашвырнула в лужу. Очевидно, толстяк не слишком утруждал себя поисками, схватив с прилавка первую попавшуюся пару по самой низкой цене.

В местах, где резиновая подошва сходилась с заменителем кожи, остро пахнущим краской, торчали грубые ошметки клея. Создавалось впечатление, что эти кроссовки отшивали наощупь в полной темноте.