Его застукала мама. И почему-то решила, что он болен. Ведь не может же её мальчик быть хулиганом!

Мэри Поппинс полностью согласилась с мамой и сказала, что знает великолепное лекарство от болезни Дадли. И уже спустя пару минут Дадли любовался углом детской комнаты. Он хотел повернуться, но не мог. Хотел убежать, закричать, топнуть ногой, показать няньке язык, но не мог. Он словно застыл, и тело было не его. Он даже не мог моргать, просто смотрел в угол. В нём бурлило то самое: тёмное, злое. Как они смеют?! Как могут?! Но он ничего не мог сделать. Ему стало страшно. А вдруг он вот так и умрёт?! И никто не заметит, никто не узнает?! И вдруг всё прекратилось. Мэри как ни в чём не бывало скомандовала:

— Переодевайся, мы идём на прогулку!

Дадли было посмотрел на свои синие руки, но с тех, как по волшебству, исчезли следы чернил. С них, но не с одежды. Он хотел было сделать всё наоборот, назло, не переодеваться, а то и на прогулку не идти, но потом представил, что в таком случае рискует простоять в углу весь день, и промолчал. Он переоделся и уныло плёлся за ужасно весёлым Гарри и противно-собранной Мэри. Внезапно она развернулась, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Ты встал не с той ноги.

— Я всегда так встаю, — буркнул Дадли.

— Нет, ты встал сегодня с неправильной, — отчеканила она. — У тебя сегодня обе ноги — неправильные.

— Но я так всегда встаю, ведь моя кровать стоит у стены, — продолжал упорствовать Дадли.

— Ещё слово, — угрожающе начала Мэри, — и я…. Но она не стала распространяться о том, что именно она сделает. Но её молчание было столь выразительным, что Дадли прибавил шагу.

Гарри упорно не понимал, что с Дадли не так, и почему тот встал с неправильной ноги. В понимании Гарри, так было всегда. Дадли вёл себя вполне обычно, и ничего особенного не произошло. Просто няня Мэри пока не знает его так хорошо, как знает Гарри.

— Так что с тобой не так? — спрашивала Мэри.

— Отвяжись! — огрызался Дадли тихо и зло.

— Будьте добры, сэр, — отчеканила Мэри Поппинс через некоторое время, — подойдите сюда! Больше терпеть ваши постоянные отставания я не намерена! Буду очень вам признательна, если Ваше Превосходительство соизволит пойти впереди!

И она поставила его внушительную тушку прямо перед собой.

Прогулка явно не удалась. Дадли пытался догнать голубя и ухватить того за хвост, пинал мяч, целенаправленно метя в Гарри, а однажды даже попытался запустить шишкой в Мэри, но шишка пролетела мимо, а Мэри уставилась на Дадли своими синими колкими глазами.

С наступлением вечера Дадли сделался и вовсе невыносимым. Он щипал и пихал Гарри, а когда тот ойкал, притворно-заботливо спрашивал у того: «Что случилось?» Гарри потирал ноющее место, хмурился, косился на Мэри, но не жаловался. Он твёрдо усвоил: жаловаться на Дадли — к подзатыльнику от тёти Пет. Однако Мэри Поппинс не была тётей Пэт и на уловки не поддавалась.

— Ты определенно что-то сегодня подхватил! И оно никак тебе покоя не даёт! — произнесла она, многозначительно поглядывая на Дадли.

И действительно, то, что было внутри Дадли, не только никуда не уходило, но напротив — делалось все тяжелее и тяжелее. Но ему было все равно. Его ровным счетом ничего не волновало! Поэтому он лишь пожал в ответ плечами и, отойдя в сторону, тут же дернул Гарри за вихор…

Терпение Мэри Поппинс иссякло, когда за ужином он разлил молоко.

— Ну, все! — сказала она. — Довольно! Такого безобразия я еще в жизни не видела! С самого своего рождения! Сейчас же выйди из-за стола и отправляйся в постель! И чтобы ни слова больше не было слышно!

Никогда еще Дадли не видел никого таким рассерженным. Хотя его по-прежнему ничегошеньки не волновало. Он пошел в спальню и принялся раздеваться. Ну, хорошо, даже если он и плохо себя ведет, что из того? Подумаешь! Но если родители сегодня не заглянут к нему хоть на минутку, то он станет вести себя еще хуже!

— Вообще тогда убегу из дома! — решил про себя он. — Пусть тогда жалеют!

Ух, как он их всех ненавидел!

Бац! От рубашки оторвалась пуговица. Прекрасно! А вот и другая! Еще лучше! Никто на свете не заставит его почувствовать себя виноватым! Он назло им ляжет в постель и будет спать, а перед сном не станет ни умываться, ни чистить зубы!

Дадли действительно хотел было лечь в постель и даже засунул одну ногу под одеяло, как вдруг заметил лежащий на комоде компас.

Нужно было сказать отдельно про этот компас. Однажды на прогулке Мэри развлекала их с Гарри. Она брала в руку компас и называла стороны света. И тогда начинала происходить самая настоящая магия! Мир вокруг вращался. Становилось снежно и холодно, если крикнуть: «Север». И Эскимос приветливо здоровался с тобой и приглашал в своё жилище. А если сказать: «Восток», - появлялся смешной человек с узкими глазами и в халате, похожем на женский, кивал, улыбался и называл Мэри прекраснейшей и мудрейшей. А вокруг среди лета зацветали вишни со странным названием — сакура.

Дадли ужасно завидовал Мэри и хотел заполучить себе такую игрушку.

Медленно вытащив ногу обратно, он на цыпочках подкрался поближе. Теперь он знал, что будет делать. Он возьмет компас, повернет его в нужном направлении и отправится путешествовать вокруг света. Больше родители, мерзкий кузен и Мэри никогда его не увидят! Пусть это будет им уроком!

Стараясь не шуметь, он пододвинул к комоду стул. Затем взобрался на него и взял в руки круглую коробочку. Опасаясь, как бы кто не пришел, он побыстрее повернул компас и скороговоркой выпалил:

— Север, Юг, Восток, Запад!

Однако шум, донесшийся из-за спины, насторожил его. Оборачиваясь, он ожидал, конечно же, увидеть Мэри Поппинс и уже начал придумывать, что бы такое ей соврать. Но вместо этого перед ним возникли четыре гигантские фигуры: Эскимос с копьем наперевес, Негритянка, держащая в руках здоровенную дубину, Мандарин, потрясающий огромным кривым мечом, и индеец, занесший над головой тяжелый томагавк. Они бросились на Дадли с четырех сторон. Вид у них был совсем не дружелюбный. Напротив, весь их облик источал дикую злобу и ненависть. Их ужасные, свирепые лица стремительно приближались.

С воплем он бросил компас на пол.

— Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! На помощь! Спасите меня! Спасите!

В страхе он зажмурил глаза, и тут же услышал, как кто-то кричит голосом его кузена:

— Не трогайте его!

И словно что-то мягкое и тёплое укутало его и перенесло на кровать. Он распахнул глаза и увидел Мэри около его кровати. Сам он лежал на постели укутанный в одеяло. А его брат стоял посреди комнаты и от него исходил яркий молочный свет. А больше никого в комнате не было. Это, что получается, его от всех этих ужасных людей защитил Поттер?! Мэри смотрела строго.

— Дадли Дурсль! Это был мой компас! Никогда не трогай моих вещей! На первый раз я тебе прощаю, ведь это был не ты, а Дадли-который-встал-не-с-той-ноги. Но настоящему Дадли я бы никогда не простила, если бы он взял мою вещь без спроса.

Она встала, поправила юбку и подошла к Гарри, который стоял посреди комнаты, но уже не светился. Она положила руки ему на плечи и что-то прошептала в самое ухо. Дадли не слышал, но очень хотел узнать. Но сейчас самое главное было не это, а то, что жгучее, тяжелое чувство, весь этот день не оставлявшее его ни на минуту, внезапно куда-то пропало. От этого Дадли почувствовал себя таким счастливым и радостным, словно сегодня у него был День Рождения!

Мэри помогла Гарри раздеться и, развесив одежду на стуле, ушла в соседнюю комнату. Скоро она, однако, вернулась и дала мальчишкам по кружке молока.

Дадли быстро выхлебал молоко и смотрел на то, как Гарри прихлёбывает из кружки мелкими глотками, стараясь, чтобы молоко не кончалось подольше. И им обоим так хотелось, чтобы Мэри Поппинс побыла с ними подольше!