– Свали уже домой! Синяя вся! – Дмитрий крутанул ручкой.

Мотоцикл ринулся с места и, заваливаясь по сторонам, понесся к шоссе.

Ника сделала несколько шагов и остановилась. Зубы свирепо искусывали щеки изнутри.

– Да что же это такое! – закричала она вслед красному огоньку габаритов, скрывшемуся за поворотом. Пар из ее рта поднялся над головой и растворился в морозном воздухе.

В окне соседского дома загорелся свет. Ника увидела темную фигуру за краем отодвинутой занавески.

С трудом передвигая заледеневшими ногами, она забралась по каменной лестнице на крыльцо и зашла в дом. Только сейчас девушка вспомнила, что оставила спящих детей одних наверху. Вытерев мокрый отмороженный нос и слезящиеся глаза рукавом куртки, она не без удовольствия заметила грязные следы на дорогой бархатистой ткани. Куртка безжалостно полетела на пол. Ника прислушалась. Ни звука.

Пройдясь босыми ногами по глянцевому полу, она поднялась по деревянной лестнице на второй этаж, не забыв переступить последнюю, противно скрипящую, ступеньку.

Первая дверь вела в спальню старшей дочери Милы. Высокая для своих семи лет девочка, откинув одеяло, растянулась на кровати и крепко спала. Ника бесшумно перешла к соседней двери и заглянула в комнату к пятилетней Тане. Та, шумно сопя коротким носом, уткнулась в любимого, замусоленного до потертостей облезлого зайца.

В третьей комнате на кроватке, залепленной наклейками с лошадьми, спала трехлетняя Даша. Темные волосы малышки беспорядочно легли на плечи и лоб, загораживая щекастое личико. Ника присела на край кровати и медленно провела ладонью по выпуклому лбу ребенка, убрав набок пышные кудри. Девушка считала себя грамотной и уравновешенной матерью, пока не родилась Даша. В отличие от старших сестер, девочка была весьма проблемной и истеричной. Когда Ника была уверена, что она идеальная мать, Господь послал ей Дашу.

Несколько минут девушка бездумно разглядывала младшую дочь, после чего вышла из комнаты.

В конце холла находилась их с Дмитрием спальня. Первое, что бросалось в глаза, – широкая кровать, застеленная голубым покрывалом крупной вязки, охватывавшим ее со всех сторон. По стенам тянулись шкафы с овальными зеркалами.

Обставленная спальня вдруг причудилась Нике странным холодноватым помещением неизвестного назначения. Впервые за десять лет супружеской жизни она ложилась в постель, не поговорив и не разъяснив все до конца с Дмитрием.

Жизнь теперь не ощущалась такой надежной и безмятежной, как Ника привыкла считать. Крепкий правильный мир маленькой девочки затрясся и посыпался, вдруг врезавшись в реальность взрослой жизни.

«Ненавижу тебя!» – яростно зашипела Ника в потолок. Слезы покатилась по щекам.

Злобные мысли глубже окапывались в голове, вырисовывая череду картин воображаемой жизни без Дмитрия. Образы свободного спокойного самостоятельного существования замелькали ярко и соблазнительно. В какой-то момент Ника так увлеклась возникшим чувством независимости, что ненависть вдруг обернулась в странное легкое ощущение, в заманчивый мираж абсолютно новой жизни.

«Раньше все было по-другому».

До того как стать матерью, Ника, как и Дмитрий, строила карьеру, ведомая непоколебимым ощущением уверенности в неминуемом успехе. И рост заработка не заставил себя долго ждать, практически сравнявшись с возможностями Дмитрия. Ника гордилась собой не меньше, чем восторгался ее достижениями муж. Дмитрий регулярно приезжал за ней после работы, буквально трясся за ее безопасность и ревностно отслеживал круг общения. А Ника радовалась и поражалась, почему такой серьезный и видный мужчина так одержим ей.

Первый год после появления Милы лишь укрепил их связь. Ника продолжала работать из дома, внося ощутимый вклад в семейный бюджет. Затем и этот период закончился. Девушка постепенно убрала из повседневности мысли о карьере, занялась домом, новорожденной Таней, после – Дашей. Круг увлечений замкнулся на детях, строгом быте и пространных разговорах с мужем перед сном.

«Уже и не помню, какой я была раньше. Ничего он от меня прежней не оставил… Теперь Ника – просто удобная женщина, – Ника сжала пальцами прохладный край пододеяльника. – Удобная женщина без желаний – еще лучше! Неужели это я?! Я, которая была интересна всем поголовно, увлеченная, с горящими глазами. Та, кто своей энергией и веселой легкостью привлекла к себе невероятного мужчину!»

– Я себя ненавижу. С промытой башкой неинтересная обыденная домохозяйка, – Ника перешла на шепот, отчего слова врезались в нутро еще болезненнее. – Неудивительно, что так произошло. Вокруг Димы работающие, молодые и интересные девочки, а дома удобная погасшая жена.

«Женщина не способна привлечь, если в ней нет интереса к себе», – мысленно перетащив собственную унылую тушку из потерпевшей стороны в обвиняемую, Ника окончательно исчерпала силы и провалилась в глубокий сон.

– Мама, – раздался над ухом детский голос.

Перед кроватью, цепляясь за матрац, стояла младшенькая дочка семьи Дёминых.

– Даша, ты уже встала? Сколько времени?

Стрелка коричневых настенных часов приближалась к семи.

– Встаю-встаю, – Ника с усилием провела пальцами по сонным глазам, приподнялась на локтях и обернулась.

«Дома», – вздохнула она.

Осмотрев голую мужскую спину, девушка нахмурилась. На правом боку Дмитрия, ниже старого широкого шрама, тянувшегося под правой подмышкой от груди до позвоночника, красовались красные засохшие царапины.

– Бурная ночка… – вырвалось у Ники.

Даша настойчиво тянула маму за палец, сдвинув ее руку за край кровати:

– Мам! Кушать хочется!

Нехотя спустив ноги на пол, Ника пошла за маленьким упрямым человечком, косолапо шлепающим впереди. Кудряшки Даши сильно спутались, образовав темную копну, отчего она еще больше походила на домовенка.

По пути Ника заглянула в спальни к Миле и Тане.

«Эх, все спят. Когда я в последний раз просыпалась самостоятельно?» – девушка лениво спускалась по лестнице, крепко держа дочку за руку.

На последней ступеньке малышка отпустила маму и побежала на кухню, оставляя теплыми ступнями следы на зеркальном каменном полу. Ника усадила дочь за стол, поставила перед ней тарелку с теплой кашей и, покачиваясь, направилась в сторону ванной комнаты на первом этаже.

– Мамочка, доброе утро! – хором закричали старшие дочери сверху.

– Мам, завтрак уже готов? – добавила Мила.

– Сначала умываться! Спускайтесь быстрее, пока я тоже в ванной!

Умытые и сытые, девочки втроем перебежали в гостиную. Заскрипел диван, а значит, строительство шалаша разворачивалось полным ходом.

Ника взяла совок с щеткой и опустилась на колени. После каждой трапезы под столом собирался целый склад мелких крошек и липких кусочков, которые бесконечно раздражали. Заложница чистоты старательно заскребла по светлым бежевым квадратам плитки, когда услышала скрип верхней ступеньки лестницы.

Прикрыв совок щеткой, она быстро встала и рысцой бросилась к кофемашине. Когда белая фарфоровая кружка наполнилась уже наполовину, в кухню вошел Дмитрий. Мужчина заметно хромал.

– Опять я без кофе? – состроив кислую мину, он остановился в проходе.

– Папа! – девичий визг заполнил коридор.

В кухню вбежали дети. Хватаясь за отца со всех сторон, они пытались наклонить его и взобраться на спину и шею.

– Осторожней, осторожней, – хрипло засмеялся мужчина, через силу удерживая дочерей. – У папы болит нога.

– Ой, а что с тобой произошло?! – девочки присели как по команде и затыкали пальчиками в огромный синяк, охватывающий голень Дмитрия.

Ника уперлась спиной в край столешницы и безразлично смотрела на ногу мужа, помешивая сахар в дымящейся кружке.

– Я вчера так спешил домой, что не заметил ледяную дорожку перед нашим забором. Поскользнулся, закружился, как бегемотиха в балетной пачке, – под смех дочерей Дмитрий комично раскачивался во все стороны, – и рухнул!

Отец семейства повалился на пол и, дергаясь, широко раскинул руки.