– Я отправляюсь с рассветом. Надеюсь, ты присмотришь за своим наследием, пока я буду странствовать? – Мальчик серьезно кивнул.

– Есть ли нужда, мой король? – грустно спросила Герлева.

Они поженились по старым обычаям, игнорируя церковь, и официального статуса она так и не удостоилась. Однако Герлева была ему больше, чем жена, – она была его продолжением.

– Вильгельм, отнеси, пожалуйста, свитки в библиотеку, – попросил он сына. Мальчик похватал свитки и выбежал из покоев. Роберт широко улыбался.

– Немыслимо, – холодно произнесла она вставая так, чтобы он смотрел на нее. – Ты король. За что ты раскаиваешься? Паломничество? Ты никогда не верил, – скрестила она на груди руки.

– Я вершил судьбы, Герлева. Пришло время платить по счетам, – глухо ответил он, поднимаясь. – Не волнуйся, я вернусь очень скоро.

– Нет, – на глаза у нее навернулись слезы, – не вернешься. Ты умрешь в дороге, а я останусь одна, – отвернулась она, подавляя рыдания.

– Какие мрачные мысли. Так просто ты от меня не избавишься, – обнял любимую Роберт.

Она не знала, что с ним происходит; и не должна была узнать. Чудовище было секретом – самой страшной тайной, уничтожавшей его день ото дня. Он гнал тварь, а она являлась ему снова и снова, обличая его беспомощность. Так пролетели четыре года. Он успел совершить несколько крупных походов, страна процветала. Король был сильным лидером, но состояние его вдруг ухудшилось: он срывался на прислуге, поднимал руку на членов совета, а затем ярость сменилась апатией и отсутствием аппетита, и всего за несколько месяцев он превратился в высохшего старика. Роберт совсем перестал спать. Иногда, пребывая в каком-то вялом состоянии, ему казалось, что он отдыхает, но это было не так. Начались головокружения и ломота в теле.

Ненавистный им когда-то архиепископ прижился в Нормандии и остался в замке. Он стал духовной тенью города, хоть это было непросто: упертый народ продолжать верить своим Богам. Однако пылкие речи Ансгара возымели влияние на самого короля, и он на шаг приблизился к своей цели.

Чем сильнее становился страх, тем ближе Роберту был епископ, и тем спасительнее его речи. Однажды он открыл ему свою тайну. Внимательно выслушав историю о чудовище, Ансгар предложил избавиться от него паломничеством в город, где зародилась религия – Иерусалим.

Они отправились в путь, преодолели земли Франции и Рима, и через Константинополь зашли в Иерусалим. Там Роберт скинул груз с души, и чудовище перестало ему являться. Расценив это, как знамение, он успокоился. Первая их остановка по дороге домой состоялась в Никее, где знатных путников приветливо встретили. Расположившись в поместье близ озера, они пировали, выпивая за обретенную королем свободу. Набравшись вином, Ансгар окосел и уснул прямо за столом. Какое-то время Роберт смотрел на безмятежного спутника, и его тоже потянуло в сон.

Он погружался на дно моря. Вода скользила по одежде, отчего-то ее не касаясь. Она была чистой, где-то вдалеке колыхались течением длинные водоросли. Роберт повернул голову и увидел пещеру. Разумом он понимал – там может таиться опасность; но тело упрямо приближалось ко входу.

Король шагнул внутрь, вода исчезла, мокрые стены блестели тысячами огней. Чем дальше он заходил, тем светлее становилось вокруг, и тем шире пещера. Яркий свет резанул ему по глазам, и он заслонил их рукой. Отскакивая от стен, грубый голос заполнил собой пространство: – Как жаль, Роберт «Дьявол»!

– Я тебя изгнал! Ты не настоящий! – закричал король срывавшимся голосом, и попятился.

– Ты сделал неправильный выбор, – спокойно ответило чудище. – Ты будешь расплачиваться за него множество жизней. Иди же Роберт, беги в объятия к тому, кому ты вверил свою душу…

Свет согревал его с головы до пят, с потолка посыпались камни, ноги оторвались от земли. Он летел, и вода оставалась далеко позади, а облака обволакивали его тело. Он растворялся в поднебесной: вначале отделились мысли, затем воспоминания. Роберт расщеплялся и уже не понимал кто он и где находится. Ощущения исчезли вместе с памятью, король окончил свое существование.

Ансгар вернулся в Фалез один, его глаза приобрели тусклый оттенок – подобие прежнего цвета. Узнав о смерти любимого, Герлева была на грани помешательства, ведь сбылись самые худшие ее опасения. Конечно же, она ощутила внутреннюю пустоту еще неделю назад, но не желала себе в этом признаться.

– Дорогая, я бы советовал покинуть замок. Вашему сыну небезопасно здесь оставаться, – уверял ее архиепископ.

– Мой сын – король, – смотрела она в одну точку.

– Вильгельм – бастард. Ваш с Робертом брак не был свершен по правилам. «Папа» его не признает. Начнется борьба за трон, и мальчик может пострадать, – Ансгар коснулся ее руки, и она пронзила его яростным взглядом.

– Я не стану скрываться! И мой сын тоже! Роберт желал, чтобы он стал королем! И он станет!

Ансгар покинул покои раздавленной горем вдовы, надеясь повторить разговор при лучшем ее расположении. Он чувствовал, что должен помочь.

Прошло несколько дней. Герлева сидела в тронном зале, держа на коленях своего наследника сына. Одежды ее блестели в солнечном свете, переливаясь богатством и статью. В зал вбежал запыхавшийся вассал, возвещая о важном госте. Не успел он это произнести, как его отодвинула свита, пропуская высоченного мужчину с женоподобными чертами лица, вьющимися зачесанными назад волосами, и радушной улыбкой.

– Герлева! Рад встрече! – поклонился он неуклюже.

– Разрешите представить, – прогнусавил старик из свиты, – Граф Бретани – Ален третий, – от волнения у Герлевы вспотели ладони.

Отправив Вильгельма в покои, она проводила графа в каминный зал и повелела принести им еду и напитки. Ален опустился в кресло, закидывая ногу на ногу.

– Что ж, – хмыкнул он, – я обещал королю Роберту, что позабочусь о его сыне. Но я и представить себе не мог, что обещание придется сдержать так скоро.

– Наследники объединились, – присела Герлева напротив. – Я написала вам, зная о просьбе Роберта, но не смела надеяться… – потупила она взгляд.

– Вы все сделали правильно. Наследники не смогут противостоять воле людей. Именно поэтому мы обратимся к ним…

Так они и поступили. Народ был потрясен новостью о том, что регентом станет иноземец, но их успокоила преемственность сына короля. Ален остался в замке и регулировал все процессы.

Я прикипел к нему: делился с ним тайнами, прислушивался к его мнению. Ален был умным и рассудительным, а мне не хватало отеческого внимания. Среди вассалов ходили слухи о моем настоящем отце, и однажды я невольно стал свидетелем такого разговора. Портрет изображенного на коне короля Роберта украшал стену замка напротив главной мраморной лестницы. Когда прислуга покидала холл, я оставался с ним наедине и вопрошал – действительно ли он был самим «Дьяволом»?

Ансгар снова затащил меня в класс, воспевая строчки из ветхих книг. Я терпеть не мог эти бредни!

– Юноша, сосредоточитесь! На какой странице…

– Я так устал от этого. Может пойти в сад? – тусклые глаза архиепископа угрожающе блеснули.

– Твой отец желал бы, чтобы ты занимался. Он был верующим человеком…

– Да, да и совершил паломничество в Иерусалим, где и умер, когда мне было пять. Я отлично знаю эту историю, – поднялся я, намереваясь покинуть класс.

– Твой отец был болен, Вильгельм, – глухо изрек он, и я остановился в дверях. Опустив голову, я тяжело вздохнул:

– Но и вера его не спасла.

…Я выбежал в сад, хватая ртом воздух. Мысли роились в моей голове: «Если бы он не поехал. Если бы остался со мной». В такие моменты я ненавидел Ансгара, ведь именно он предложил отцу паломничество. Я задрал голову к небу и прокричал: «Ну и где ты?! Где же ты был?!» Чуть позже я почувствовал себя глупо из-за того, что разговаривал с мифическим существом, и зарекся не вести бесед с теми, кто по крайней мере не имеет плоти.