— Король Эдуард быстро забывает свои долги.

— Нет, миледи, во всяком случае, не тогда, когда речь идет о том, чтобы наградить тех, кто сражался с его врагами. А теперь, дорогая Элинор, тебе известно все и ты можешь умереть счастливой…

Сэр Майлз, держа над головой меч, рванулся к ней. Элинор кинулась бежать, но ноги ее разъехались в грязи. Меч Фицджеральда просвистел в нескольких дюймах над ее головой, а сам он, не удержавшись, сделал несколько шагов и сшиб ее на землю.

Ее меч лежал слишком далеко, чтобы она могла до него дотянуться. Элинор беспомощно подняла глаза. И увидела неподалеку закованную в доспехи фигуру. Это был один из людей сэра Майлза.

К ее величайшему удивлению, он незаметно подтолкнул меч к ней. Раздумывать было некогда: перекатившись через себя, Элинор вскочила на ноги, подняв над головой меч. Ей удалось отразить удар сэра Майлза, заставив его покачнуться, но он снова бросился на нее с высоко поднятым мечом. Еще один удар, за ним еще… Элинор медленно отступала, постепенно приходя в отчаяние. С каждым новым ударом ей казалось, что у нее сейчас сломаются руки.

Через несколько минут она умрет. Как обидно! Ведь она только сейчас поняла, как прекрасно жить. Когда ее ребенок… Нет, даже думать об этом было невыносимо!

Фицджеральд снова кинулся в атаку. Ее ответный удар был куда слабее. Он прижал Элинор к дереву. Еще мгновение — и тяжелое лезвие рассечет ее пополам.

Сэр Майлз снова поднял меч над головой…

Краем глаза она увидела крошечную, убогую хижину в лесу, в которой ей довелось провести свою последнюю в жизни ночь. Ей вдруг представилось, как оттуда выбегают шотландцы, те самые, которыми она пугала Фицджеральда, и она горько усмехнулась. Наверное, она уже перешагнула ту роковую черту, которая отделяет жизнь от смерти, раз ее надежда на спасение кажется такой реальной… На миг ей даже послышалось…

Ей и в самом деле послышалось… Или нет?

Закрыв глаза, Элинор приготовилась к смерти.

Но меч Фицджеральда застыл в воздухе. А Элинор вдруг показалось, что от грохота над ее головой раскололось небо. И наступившую вслед за этим тишину прорезал низкий голос Брендана:

— Я всегда старался избегать излишней жестокости, Фицджеральд. Даже на поле битвы. И всегда верил в закон.

Элинор открыла глаза. Грохот, испугавший ее до полусмерти, был звоном меча Брендана, когда он парировал удар Фицджеральда, едва не пронзивший ей сердце. Ее враг, безоружный, стоял перед ней на коленях. Смерив его презрительным взглядом, Брендан повернулся к ней. Глаза его сверкали, осунувшееся от пережитого напряжения лицо, казалось, разом постарело.

— Элинор… — Он протянул к ней руки.

— Брендан! — пронзительно крикнула она, с ужасом в глазах глядя ему за спину.

Воспользовавшись тем, что Брендан отвернулся, Фицджеральд вскочил на ноги и выхватил нож. Не оборачиваясь, Брендан с привычной ловкостью избежал удара, направленного прямо ему в сердце. А Фицджеральд, не удержавшись на ногах, с размаху врезался в дерево. Меч Брендана со свистом рассек воздух. Еще мгновение — и Фицджеральд был бы мертв. Но Элинор успела броситься между ними.

— Нет! Брендан, его необходимо оставить в живых! Это Изабель отравила Алена, и это по ее приказу он собирался убить меня!

Очень медленно Брендан опустил меч в ножны.

— Итак, вот оно что… — протянул он, смерив Фицджеральда ледяным взглядом.

— Это ложь! — брызгая слюной, завопил сэр Майлз. — Она врет! — Он обернулся, взглядом отыскивая своих людей.

Только теперь и сам сэр Майлз, и Элинор заметили, что люди Брендана заполнили поляну, взяв в кольцо крошечный отряд англичан. Окруженные со всех сторон шотландцами, они угрюмо молчали, понимая, что сопротивление бесполезно. Шотландцы появились как призраки, выскользнув из хижины, о которой все давным-давно позабыли…

Они прокрались через заднюю дверь, за спинами своих врагов, и те, ошеломленные появлением Брендана, глазом не успели моргнуть, как их окружили.

Элинор с изумлением увидела, что Корбин поднимается с колен и с лезвия его кинжала капает кровь. Вытерев его о траву, Корбин бросился к ней.

— Позволь мне позаботиться об этом негодяе, Брендан, пока ты поздороваешься с моей кузиной, — попросил он, кивком головы указав на Фицджеральда, и в глазах его мелькнул зловещий огонек. — А если ему снова придет охота размахивать кинжалом, я пущу в ход свой и срежу ему лишний жир. Авось это пойдет ему на пользу! Не бойся, я позабочусь, чтобы мерзавец остался в живых… ради Элинор и ее доброго имени.

Убедившись, что Корбин не спускает с Фицджеральда глаз, Брендан вновь повернулся к Элинор и крепко прижал ее к себе.

Элинор дрожала так, что едва держалась на ногах. Слезы ручьем текли по ее лицу. Если бы Брендан не подхватил ее на руки, она бы упала. Но теперь он держал ее крепко. Прижавшись к его груди, она слышала, как гулко стучит его сердце. Ей уже нечего было бояться.

Вдруг Корбин снова заговорил. Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Ей-богу, не могу спокойно стоять, глядя на эту мразь! — Брендан, оттолкнув Элинор, поспешно повернулся. Но он опасался напрасно — Корбин и не думал убивать Фицджеральда. Вместо этого, подняв кулак, он что было силы впечатал его в челюсть ненавистного предателя. Послышался хруст, и сэр Майлз, закатив глаза, с глухим стуком опрокинулся навзничь.

Над поляной повисла тишина.

— А с этими что будем делать? — услышала Элинор, как чей-то знакомый хриплый голос произнес на гэльском. Издав радостный крик, Элинор узнала Хагара. Да, это был он — живой и здоровый, правда, с головы до ног перепачканный грязью. С презрительной миной он аккуратно ткнул кончиком кинжала одного из англичан.

Его вопрос был встречен всеобщим молчанием. Элинор поняла, что это значит.

— Нет! — крикнула она. Робко коснувшись руки Брен-дана, она ждала, когда он посмотрит на нее. — Они… они ничего не знали о подлых планах Фицджеральда, о том, что он изменил своему королю! А этот человек… Брендан, он кинул мне меч, когда Фицджеральд обезоружил меня! Прошу тебя, пощади их. Возьми их в плен, но оставь им жизнь!

Брендан угрюмо посмотрел на нее. Лицо его было сурово.

— Коллум лежит при смерти.

— Брендан, но если ты хладнокровно убьешь их сейчас, то чем же мы тогда лучше англичан? А перемирие…

— Они направлялись на север, — жестко сказал он.

— Но ведь шотландцы… цивилизованные люди, — с трудом проговорила она. — И потом, в великодушии куда больше величия, чем в жестокости.

— Если бы ты погибла…

— Но ведь я жива, Брендан!

Он еще долго смотрел на нее, не в силах оторваться. Потом перевел взгляд на своих людей.

— Охраняйте хорошенько наших… пленников, — приказал он наконец.

Один из англичан, совсем еще мальчик, судорожно всхлипнул.

Элинор вдруг поймала себя на том, что ей все равно, шотландцы это или англичане. Для нее они были просто люди. Однако когда дело дошло до все еще дышавшего Дирка, ей и в голову не пришло умолять о снисхождении к нему. Нагнувшись над телом, Хагар сделал одно быстрое движение, и голова палача покатилась по траве.

Назад в замок ехали не спеша. Раненых, возле которых неотлучно находилась Марго, везли на носилках, привязанных к вьючным лошадям.

Элинор ехала верхом между Бренданом и Хагаром.

— Она знала, что ты придешь, — твердил Хагар, и убедить его, что это не так, было невозможно. — Она знала! Я-то решил: отвезу раненых в безопасное место и вернусь. Боялся только, что найду ее уже убитой… Ну, тогда хоть отомщу, думал я. Но я готов заложить душу дьяволу, что она ждала тебя… но почему?

Брендан покосился на Элинор.

— Так ты, значит, знала, что я приду? Элинор опустила голову.

— Да, — пробормотала она, слегка покривив душой. Впрочем, обмануть Брендана было нелегко.

— Какая трогательная вера! — хмыкнул он.

— Пути Господни неисповедимы. — Длинные ресницы Элинор, затрепетав, легли на щеки.

Им так и не удалось поговорить. Сказать по правде, за те два дня, что длилось их возвращение в замок, они едва смогли обменяться несколькими словами. К тому же им ни на минуту не удавалось остаться наедине. Брендан часто помогал Марго менять повязки Коллуму — им удалось извлечь наконечник стрелы, к счастью не задевший ни легких, ни сердца, но еще была опасность, что начнется заражение крови. Впрочем, врачевание Марго творило настоящие чудеса: однажды, придя в сознание, Коллум даже пытался что-то сказать, и все надеялись, что он выкарабкается.