Лошадь взяла с места в карьер. Элинор была великолепной наездницей и обожала быструю езду, но сейчас она беспомощно болталась в воздухе, то и дело стукаясь плечом то о бок коня, то о колено сидевшего в седле грабителя. Ехали они довольно долго — по крайней мере так показалось вконец измученной Элинор. Не желая смириться с судьбой, девушка твердо решила, что закричит, как только услышит, что рядом кто-то есть.

Правда, в глубине души Элинор нисколько не сомневалась, что сам Ален никогда не бросится на ее поиски — ведь он, в конце концов, уже немолод. Но он пошлет своих людей отомстить за нее, и тогда она полюбуется, как вздернут этих негодяев!

Когда они наконец остановились, один из похитителей грубо стащил ее с лошади и размотал одеяло, но Элинор так дрожала, что не могла стоять на ногах. Даже захоти она закричать, вряд ли у нее хватило бы сил это сделать. Колени у нее подогнулись, и она чуть не упала. Прокаженный подхватил ее, но Элинор испуганно закуталась в одеяло, будто грубая ткань могла защитить ее от прикосновений этого подобия человека. Голова у нее кружилась; глоток свежего воздуха — вот единственное, о чем она мечтала в эту минуту.

Через мгновение ее молитвы были услышаны. Ее внесли в какое-то помещение, и она услышала, как ноги того, кто ее нес, затопали по деревянному полу. Потом ей показалось, что она поднимается, и Элинор сообразила, что похититель несет ее вверх по лестнице. Через мгновение ее с размаху бросили на что-то мягкое — скорее всего кровать с периной, решила она. Собравшись с духом, она откинула с лица одеяло и судорожно облизала пересохшие губы.

— Прошу вас… подумайте хорошенько. Если вы осмелитесь причинить мне хоть какую-то обиду… если вы убьете меня, Ален не оставит камня на камне от этого места. Он убьет вас… прикажет, чтобы вас растерзали на куски! Он будет преследовать вас, и ни в одном уголке Франции не найдется места, где бы вас не настиг его гнев. Лучше помогите мне. Отвезите меня к нему. И тогда он щедро наградит вас.

И вдруг осеклась, увидев, что ее похититель, молча повернувшись к ней спиной, направился к двери. Он уходит! Словно камень свалился с ее души. Значит, ей ничего не грозит. Но ликование ее тут же сменилось унынием. Скорее всего он действительно не намерен был причинить ей зло… сейчас.

Но он вернется.

— Подождите же! Вы не поняли! Вы все умрете! Умрете в муках… ужасной смертью. Конечно…

Дверь с грохотом захлопнулась.

Соскользнув с кровати на пол, Элинор, дрожа всем телом, затихла — почему-то она почти не сомневалась, что он тоже ждет… ждет, пока она попробует открыть дверь.

Она выжидала. И оказалась права — через несколько секунд раздался скрежет, когда чья-то рука задвинула тяжелый засов. Элинор, вздохнув, отвернулась и обвела взглядом место своего заточения. Обычная комната — в ней не было ничего, кроме постели, поверх которой лежал матрас и несколько одеял.

Простыни оказались на удивление чистыми. А деревянный пол, судя по всему, недавно мыли. В углу Элинор заметила деревянный сундук, на котором стоял кувшин с водой. И это было все.

Элинор подошла к окну, и, к ее величайшему удивлению, стоило ей только дотронуться до него, как створки легко приоткрылись. Она надеялась увидеть дорогу, может быть, даже дома, а перед ней чуть ли не до самого горизонта простирались поля. Дом, в котором ее держали пленницей, стоял на вершине невысокого холма, судя по всему, довольно далеко от Кале. И однако…

Элинор посмотрела вниз. До земли было довольно далеко. И все же если ей удастся выскользнуть из дома, по крайней мере дальше дорога свободна. Ей смутно припомнилось, что, когда ее везли сюда, дорога явно шла вверх. Стало быть, не исключено, что там, внизу, у подножия холма, может быть деревня. Или даже город.

И тут Элинор вдруг услышала, как за ее спиной заскрежетал отодвигаемый засов. Не успела она захлопнуть окно и шмыгнуть в сторону, как дверь широко распахнулась.

Вошла женщина. На вид ей было около тридцати. Возможно, когда-то она была красавицей, но сейчас недоверчивый, испуганный взгляд придавал ее лицу выражение загнанного зверя. Глаза карие, каштановые волосы спадали на плечи густыми шелковистыми локонами. Подойдя к Элинор, незнакомка смерила ее с ног до головы тяжелым взглядом, в котором сквозила какая-то странная враждебность.

— Ты идешь, — коверкая слова, велела она. Элинор оцепенела.

— Я иду куда? — спросила она.

— Нужно принять ванну.

Элинор обхватила себя руками. Мокрое до нитки платье было изорвано в клочья. И все же ей было страшно ним расставаться. — Думаю, мне лучше остаться здесь.

— Хочешь быть мокрой и мерзнуть? — осведомилась женщина.

— Я хочу, чтобы меня отвезли к моему жениху или хотя бы дали ему знать, чтобы он забрал меня отсюда. Тогда я согласна остаться и ждать его здесь.

Женщина насмешливо улыбнулась.

— Тебе придется ждать, пока твоя голова не поседеет!

— И все равно я буду ждать.

— Ты не будешь ждать. Ты пойдешь со мной.

Прикинув, что она с незнакомкой примерно одного роста, Элинор решила: будь у нее оружие, можно было бы надеяться выйти из схватки победительницей.

— Если ты не пойдешь сама, мне придется… —Элинор почувствовала себя неуютно. А когда за спиной незнакомки выросла еще одна женщина, она совсем приуныла. Та была повыше ростом и пошире в плечах. Рослая, с белокурыми, почти белыми, волосами и светло-синими глазами, она была похожа на богиню из саг о викингах — одну из тех, что населяют Валгаллу. Такая женщина ни силой, ни мужеством не уступит мужчине, с невольным уважением подумала Элинор.

— В чем дело? — осведомилась та, переводя взгляд с темноволосой женщины на Элинор.

— Она не хочет снимать с себя мокрое платье.

— Вы должны это сделать.

Стоило Элинор посмотреть в глаза обеим женщинам, как сердце ее заколотилось, как у пойманного зверька.

— Послушайте, — взмолилась она, стараясь не выдать своего страха, — по-моему, вы так до сих пор не поняли, кто я…

— О, мы прекрасно знаем, с кем имеем дело! — бросила темноволосая.

— За меня вам могут дать кучу денег! Женщины обменялись взглядом и дружно расхохотались.

— Хватит. У нас много дел, пошли.

Поколебавшись, Элинор пошла за ними. Миновав узкий коридор, Элинор увидела лестницу. Но темноволосая, судя по всему, ожидала от пленницы нечто вроде этого, и, прежде чем Элинор успела сделать к ней шаг, рука ее тюремщицы мелькнула в воздухе, крепко ухватив Элинор за волосы.

— Перестаньте! — взвизгнула Элинор, изо всех сил ударив женщину по руке. Та, взвыв от боли, чуть не упала.

На шум прибежал юркий коротышка француз в богатой тунике. Вихрем взлетев по лестнице, он кинулся к ним. По пятам за ним несся прокаженный в своей страшной маске.

— Что тут происходит? — крикнул первый из грабителей.

— Она отказывается купаться! — мрачно объявила темноволосая.

Оттеснив коротышку плечом, прокаженный молча двинулся к Элинор, и она в ужасе отскочила назад.

— Нет, нет, вы меня не так поняли…

Но было уже слишком поздно. Схватив ее, он волоком стащил девушку вниз, где стоял огромный деревянный чан, до краев наполненный горячей водой. Послышался треск рвущейся одежды, и Элинор закричала, отчаянно отбиваясь, когда мужские руки срывали с нее остатки платья. Вдруг ее подняли в воздух, она почувствовала, что на ней уже ничего нет, и через мгновение оказалась в воде. Ошеломленная, потерявшая дар речи, Элинор обхватила коленки и сжалась в комок.

Когда она открыла глаза, мужчина исчез. Платье Элинор, изорванное в клочья, валялось на полу. Но она была одна!

Тут же на пороге появились женщины. Посмеиваясь, блондинка подошла к ванне и сделала изящный реверанс.

— Мыло, миледи.

— Ваша одежда, графиня, — прибавила брюнетка, швырнув холщовое платье на край чана с водой. Элинор чувствовала, как к глазам подступают слезы.

— Сядьте-ка, я займусь вашими волосами, — вмешалась блондинка, вытащив небольшую склянку.