- Пить, - тяжело сглотнув, попросила по-русски недавняя невольница.

   Напряжённо улыбаясь, жрица заговорила, деловито освобождая её от накидок.

   "Зачем они тебе? - хотела спросить Ия, но превратившийся в деревяшку язык никак не хотел ворочаться в омертвевшем от сухости рту. - Я же на них плевала и кашляла. Заразишься, дура, и умрёшь. Как я".

   Связав вещи в узел, женщина приподняла бывшую рабыню и, не давая сползти, попыталась взгромоздить себе на спину.

   "Что она делает? - вяло удивилась девушка. - Хочет нести меня на закорках? Как папа? Я же тяжёлая теперь".

   Подтверждая её догадку, жрица подхватила недавнюю невольницу под колени, подалась вперёд, перемещая центр тяжести, и с кряхтением встала.

   "Зачем? - печально усмехнулась Ия, свесив ей голову на плечо. - Здесь я всё равно умру. Мне в больницу надо. Капельницы ставить. Антибиотики колоть. А у вас всё равно ничего этого нету. Дикие вы. Не развитые. Тёмное средневековье".

   Вдруг в плавящемся от высокой температуры мозгу промелькнуло что-то настолько важное, что бывшая рабыня даже встрепенулась, оглядевшись по сторонам.

   Перед глазами всё плыло, однако она всё же сообразила, что женщина уже спустилась в долину и теперь намеревается снять её со спины.

   Примостившись, она кое-как усадила девушку возле поросшего бурым лишайником камня, а сама плюхнулась рядом, вытирая бритый череп извлечённым из рукава платком.

   - Пить, - по-русски попросила недавняя невольница.

   Но собеседница только устало отмахнулась, пробормотав что-то на своём языке.

   Бессильно откинувшись назад, Ия легонько ткнулась затылком в валун. Боль буквально взорвала голову. Скривившись и зашипев сквозь всё ещё стучавшие друг о друга зубы, она вдруг с предельной чёткостью вспомнила. - Антибиотики! У меня же их полная сумка!"

   С трудом приподнявшись, бывшая рабыня прикрыла рот рукой, лихорадочно соображая: "Только это же наши лекарства. Вдруг они на здешние микробы не подействуют? А какая разница? Всё равно подыхать".

   Еле прокашлявшись, девушка вцепилась в камень и попыталась встать на ноги. Встрепенувшись, жрица бросилась ей на помощь, подставляя плечо. Однако снова лезть на спину своей уставшей спутнице недавняя невольница отказалась и пошла наверх сама, тяжело опираясь на её руку.

   "Антибиотики сильные, - рождая новую надежду, звенел в сознании путешественницы между мирами голос участкового терапевта. - Врач сам сказал. Они помогут. Не могут не помочь. Это же наука двадцать первого века. Там и шприцы и новокаин и спиртовые салфетки... Даже если не помогут. Всё равно надо пробовать. Терять-то уже нечего".

   Осознав открывающуюся перспективу спасения, мозг отдал команду, и надпочечники впрыснули в кровь недоучившейся акробатки слоновую дозу адреналина.

   Тяжело, с присвистом дыша, не обращая внимание на боль в груди, она пёрла вверх по склону, не замечая ничего вокруг, подобно взбесившемуся бульдозеру. Падала, поднималась, опираясь на руку женщины с выбритой налысо головой, и вновь шагала к вершине.

   Домик с ручьём и долгожданной избушкой появился внезапно, словно резко сменившийся кадр на экране телевизора.

   Только что перед глазами мелькали стволы деревьев, сухие листья, мешающиеся под ногами обломки сучьев, и вдруг горизонт распахнулся, открыв огромное синее небо, блестевшую на солнце речушку, а главное - знакомый домик с покатой крышей и сложенной из камня трубой.

   Оставалось пройти совсем немного, но тут действие естественного стимулятора закончилось, и на недавнюю невольницу вновь накатила дурнота. Голова закружилась, в глазах потемнело. К счастью, спутница вовремя успела подхватить валившееся на сторону бездушное тело и после недолгих усилий вновь умудрилась взгромоздить Ию себе на закорки.

   Та вынырнула из забытья, когда сквозь шум в ушах прорвался звук текущей воды. Приподняв голову, она увидела долгожданную избушку всего в каких-нибудь ста метрах. Согнувшись под тяжестью бывшей рабыни, женщина шла медленно, то и дело переводя дух.

   Видимо, не имея больше сил, она остановилась и осторожно опустила девушку на землю.

   С трудом сидя на поджатых ногах, та выдохнула по-русски:

   - Пить!

   И провела дрожащим пальцем по шероховатым, потрескавшимся губам.

   Странно, но собеседница, кажется, её поняла. Она указала на домик, потом протянула руку в сторону оврага.

   Недавняя невольница упрямо мотнула головой, морщась от боли, и повторила:

   - Пить!

   Ей казалось, она настолько высохла изнутри, что слышно, как трещат мышцы, и скрипят суставы, угрожая переломиться как спички.

   Со вздохом кивнув, женщина легонько тронула её за плечо и поспешила к избушке.

   "Два укола в день, - внезапно всплыли в памяти путешественницы между мирами слова доктора. - Утром и вечером. По пять миллиграмм. Развести новокаином".

   Тело вновь забилось в приступе кашля. Подавшись вперёд, Ия, переведя дух, вытерла мокрые губы ладонью, с ужасом заметив на ладони ярко-алые капельки.

   С похоронным звуком вдребезги разбилась последняя, таившаяся на самом дне души робкая надежда на то, что это всего лишь очень сильный бронхит. Нет, теперь окончательно ясно, что она каким-то образом умудрилась подхватить ту самую смертоносную заразу, которая уничтожила население двух деревень, мимо которых ей пришлось пройти вместе с караваном работорговца и наверняка погубила ещё много народа, если уж местные властители ввели такой жестокий карантин. Теперь осталось уповать только на волшебную силу лекарств из индустриального мира Ии Платины.