- Черт возьми! Прозевал... Целых пять минут! Сейчас выйду, Ныркин. А что там, зовут?
- Опять немец ваш цекулит.
- Немец! - Тунгусов бросился к передатчику и включил ток.
- Федя, садись на диван, этот стул скрипит... и молчи. Нужна тишина.
Он вынул тетрадь для записи принятых сообщений, надел наушники и стал настраиваться.
* * *
Чудные дела творятся в мире!
Вот поднимается над землей ночь. Из глубоких оврагов, из самых густых лесных чащ и звериных нор, а в городе - из-за решеток подвалов и разных подземных сооружений выливается мягкая тьма, растет, набухает. Вот уже заполнила она долины, вздымается дальше, к небу, чтобы поглотить звезды, а в городе бросается свирепо со всех сторон на дразнящие пятна фонарей и резкие полосы фар.
Глубокой ночью приходит тишина. Сон обнимает все живое, и кажется, нет ничего на свете, кроме знакомых вздохов и сонных движений этой беспокойной,
уснувшей жизни.
Но нет, нет никакого покоя...
...Куда только не проникает, за что только не берется, какие только тайны не раскрывает в мире человек!
Вот вывел на крышу через окно проволоку от небольшого ящичка. Другую от этого же ящичка припаял к водопроводной трубе. И заструились по этому пути какие-то шустрые, убегающие токи; в ящичке они вдруг усилились, преодолевая хитроумные сети тонких проводов... и попались: в поисках выхода стали биться в чуткие мембраны наушников. Тут выдали они себя, превратившись в звуки, и человек стал подслушивать их трепетное движение.
Так открылся человеку новый мир, которого никогда не мог бы он ни ощутить, ни услышать, если бы не догадался о его существовании и не приспособил себе новые хитроумные уши из металла и черной блестящей пластмассы. И вот оказалось: нас обступает беспредельный океан, пронизывающий все на свете, живое и мертвое. Весь он движется и содрогается непонятными спазмами - то ровного своего дыхания, то каких-то катастрофических бурь, циклонов и взрывов. Сквозь леса, горы, бетонные стены домов, сквозь человека, проносятся они, разрезают и секут на части силовыми линиями своих волн. Ничего этого не видит, не чувствует человек, но... кто знает, что было бы с ним, да и со всем, что существует вокруг него, если бы вдруг не стало этого океана, этих электрических бурь, в которых зародились и прошли всю свою историю люди, растения, камни...
Нет, нет, покоя в мире! И нет предела пытливости человека: вечно ищет, вечно будет он искать, открывать новые миры, разгадывать новые, обступившие его бесчисленные тайны.
Немало лет прошло уже с тех пор, как радиолюбитель Тунгусов, соорудив свою коротковолновую установку, впервые услышал шипение эфира. И каждый раз потом, надев наушники с мертвыми еще мембранами, он испытывал волнующее ощущение человека, готового сделать взмах руками, прыжок и взвиться в воздух, как бывает во сне.
Легкий поворот ручки. И вот мягким, заглушенным щелчком, будто нажали выпуклое дно картонной коробки, внезапно распахивается окно в эфир и оживают мембраны телефонных трубок, прижатых к ушам; веселый птичий щебет разноголосыми трелями и свистами поражает слух. Это стрекочут и поют точки и тире, посылаемые в пространство бесчисленными коротковолновыми радиостанциями.
Дальше вращается ручка настройки. За эбонитовой стенкой приемника в это время медленно скользят одна около другой, даже не соприкасаясь, тонкие металлические пластинки - и все. Больше ничто не меняется там. Но даже этого неуловимого на глаз движения пластинок достаточно, чтобы уже изменилась какая-то электрическая "настроенность" приемника и хлынули в него на смену первым другие волны, другие станции, другие голоса. Несутся обрывки парижских фокстротов, врываются картавые баритоны немецких дикторов, торжественно бьют часы Вестминстерского аббатства... Сухими тресками и диким шипением иногда налетают шквалы атмосферных разрядов и электрических бурь. А за всем этим спокойно и величественно дышит, как океанский прибой, эфир.
Годы упорной работы сделали Тунгусова настоящим виртуозом любительской связи. Редко кто мог поспорить с ним в скорости приема, в определении смысла едва слышных сигналов, тонущих в глубоком фединге [Фединг - периодическое затухание радиоволны.] или в шуме помех. Его уверенный, ровный речитатив точек-тире хорошо знали многочисленные "омы" - любители всех континентов. Немало ценных услуг оказал он нашим полярникам и далеким экспедициям, вылавливая трудные, искаженные обрывки хриплых сигналов в тресках северных сияний и громах тропических магнитных бурь.
Регулярно через каждые два дня точно в 21.10 по московскому времени, он выходил в эфир, посылая первые вызовы "CQ" - "Всем!". На международном языке коротковолновиков-любителей это значит: "Я готов. Кто хочет говорить со мной?" Потом он сообщал свои позывные и переходил на прием. Осторожно и плавно меняя настройку, прослушивал весь диапазон коротких волн, отведенный любителям международными конвенциями. Ему отвечали. Он выбирал собеседника и снова включал передатчик. Так завязывались в эфире знакомства, назначались "свидания", налаживались короткие и продолжительные регулярные связи, ставились рекорды "DX" - сверхдальних связей. Каждое новое знакомство заканчивалось просьбой: "Pse QSL". Это означает: "Пришлите, пожалуйста, вашу карточку, подтверждающую прием". И вот вся стена около его установки покрылась этими своеобразными "квитанциями" - красочными свидетельствами "деиксов" - присланными по почте из Чили, Уругвая, Либерии, Марокко, Гаити, с Филиппин, Гебридов, Новой Зеландии и других далеких закоулков земного шара. На них были изображены пальмы, сфинксы, пирамиды, собачки с наушниками, иногда фото самих любителей. А те получали от Тунгусова, - "имя" которого на радиожаргоне обозначало не столько человека, сколько географическую точку Москвы, - советские "OSL" - карточки с изображением мавзолея Ленина.
Международными правилами запрещены "частные" разговоры между любителями. Можно говорить только о коротковолновой технике, о слышимости, о конструкции установки, ее деталях и т. д. И во всех капиталистических странах существуют специальные полицейские радиослужбы, следящие за порядком в любительском эфире. Но как удержаться от лишних слов, как не намекнуть "о жизни", когда говоришь с советским "омом" - любителем!
