– Да… Многие певцы и группы мне тоже хорошо знакомы.
– Частенько Владимир Александрович рассказывал нам о жизни известных музыкантов, познакомил с жизнью и творчеством двух американских незрячих музыкантов Рэя Чарльза и Стиви Уандера.
– Подожди, Миша, разве эти знаменитые люди были незрячими? Вот бы не подумала… Они ведь достигли вершины славы, стали очень популярными и богатыми, сделали, как говорится, головокружительную карьеру.
– Да, все верно. Сделали карьеру, стали очень богатыми и известными. Но Стиви Уандер не видит с рождения, а Рэй Чарльз потерял зрение в семь лет и оставался незрячим до своей смерти. Вова нам рассказывал о них, чтобы воодушевить нас, показать, что человек и без зрения может достичь любых высот, если, конечно, у него есть талант и воля к победе. К победе прежде всего над собой, над жалостью к себе, над своим малодушием, боязнью трудностей и препятствий на пути. Я еще в те годы избрал себе девизом слова мамы Стиви Уандера: «Глупо обижаться на судьбу, глупо ныть, а еще глупее – жалеть себя. Просто забудь о том, что твои глаза не видят, и живи как все – только намного лучше, намного интереснее». Вот я и начал стараться жить ярче, полнее, интереснее. На занятиях музыкой на слух подбирал сложнейшие произведения и играл их по памяти. Очень полюбил музыку Стиви. Специально усиленно учил английский. Я подбирал и разучивал его песни на гитаре, переводил на русский, а потом стал петь их на английском. На всех школьных концертах выступал и пел песни своих кумиров. Помню, в классе шестом на концерте, посвященном празднику 8 Марта, я спел его песню «Never Dreamed You'd Leave in Summer». Это был большой успех. Меня после этого ребята прозвали Стивом. Я очень гордился собой.
– Стив, ничего себе! Как здорово! – Я, улыбаясь, заботливо погладила Мишу по плечу. – Ты, получается, много занимался музыкой?
– Да! А еще мне тогда нравилась девочка Ира. Так вот она подошла ко мне в тот вечер, обняла и поцеловала, не говоря ни слова. Сказать, что я был безумно счастлив, это ничего не сказать.
– Значит, ты поцеловался с девочкой впервые в шестом классе, да? Так и запишем.
Мы оба рассмеялись.
– Это была сама невинность… Да и продолжения у нас с ней никакого не было. Ей нравился другой мальчик, но и с ним у них ничего не вышло. Все это детские увлечения. Они в эту пору легко вспыхивают и гаснут быстро. Но я после этого полюбил Стиви еще больше.
– Как здорово!
– Лизонька, мне очень хочется тебя послушать. А спой мне, пожалуйста, что-нибудь под гитару.
– Стив, да ты что! Я, знаешь ли, уже столько лет гитару в руках не держала. Сложно даже посчитать, сколько времени прошло. Как, наверное, уехала в город учиться, так с тех пор и не играла.
– Твои руки все вспомнят. Они хранят музыкальную память. Это как научиться однажды плавать, потом уже не разучишься.
– Прости, но я не буду рисковать.
Миша рассмеялся.
– Но могу спеть без гитары. Я часто что-то напеваю.
– Отлично. Я уже предвкушаю. Хотя минуточку. Я попробую тебе подыграть.
Миша очень точными, выверенными движениями пошел к стене, где висела гитара. Снял ее, вернулся к стулу. Стал настраивать.
– Миша, я спою тебе песню «Волшебная картина», которую сама однажды сочинила.
– Лиза, ты еще и тексты пишешь?
– Да! Был такой период.
– Ну что же. Все готово.
– Мишенька, надеюсь, я тоже. – Опять не смогла сдержать смех.
– Начинай.
И я запела… С мелкой дрожью в голосе…
Нарисуй мне, художник, два разных города,
Друг от друга далеко.
Нарисуй мне, художник, как два белых лебедя
Летят высоко,
Оставляя под крыльями этот мир, этот мир, этот мир.
Эту жизнь – с заботами, с печалью,
Эту жизнь – с разлукой, с расставаньем,
Эту жизнь, эту жизнь, эту жизнь.
Проведи по холсту, художник, кистью,
Отрази, как счастливо летят птицы.
Как привольно им в поднебесье,
Как спокойно им любить без лести, в вышине,
Далеки они от будней, далеки от многолюдной суеты,
Ведь парят они над миром, не опишет даже лира их любви.
Посмотри же, живописец, – в людей птицы превратились и летят.
Как красив полет их, видишь?
А сейчас замри – ты слышишь песнь дриад?
Невозможное возможно – окрыляет любовь тоже, говорят.
Не страшны им расстоянья. Они вместе, а сердца их в унисон стучат.
Одиночество, разлуку, омут горя, слезы, муку не рисуй, художник, –
Пусть эта картина будет только о счастливой любви! [2]
Уже со второй строки Миша подобрал музыку. Это так удивительно! Он очень тонко почувствовал песню. Я пела, и у меня по щекам текли слезы счастья… Мой голос и звучание гитары стали единым целым… Это было… словно волшебство…
Миша восхищался мной, сказал, что я невероятно талантливая и с таким голосом можно давать концерты в больших залах.
А потом предложил спеть песню на два голоса. Мы долго перебирали варианты, но потом сошлись на песне Максима Сергеевича Резниченко «Осенний вальс». И вместе спели ее…
Между нами с тобой цунами,
А не просто страстей волна.
Мы меняемся городами,
Ты по-прежнему мне нужна.
Безупречно танцуют листья
Свой последний осенний вальс.
Не успели с тобой проститься,
Может, больше не будет нас.
Осенний вальс играет не для нас,
Частится пульс, не спет еще романс.
Нам бы в Прованс на парочку недель,
Но заметет жизнь сказку, как метель…
Двери с петель – и снова холода,
Я для тебя застыну навсегда.
В памяти мы застывший зимний лед,
Ты для меня мечтаний гололед…
Осенняя листва танцует и кружит.
Прощальные слова – чем сердце дорожит?!
Дрожит в моей груди осенний поцелуй.
Наш опыт пережит, давай других балуй…
Между нами с тобой цунами,
А не просто страстей волна.
Мы меняемся городами,
Ты по-прежнему мне нужна.
Холодна ты в словах, как осень,
Остывает наш летний пыл.
Если кто-то нечаянно спросит,
Для тебя я виденьем был…
Двери с петель – и снова холода,
Я для тебя застыну навсегда.
В памяти мы застывший зимний лед,
Ты для меня мечтаний гололед…
Осенняя листва танцует и кружит,
Прощальные слова – чем сердце дорожит?!
Дрожит в моей груди осенний поцелуй.
Наш опыт пережит, давай других балуй…
Боже, что это было? Когда я пела, точнее, когда мы пели… Это что-то невероятное… У меня бежали мурашки… Наши голоса стали единым целым. Их нельзя было разъединить на два, услышать по отдельности… Это было так красиво…
Меня переполняло безмерное чувство благодарности к Мише, чувство тепла и добра.
– Миша, можно я пожму твою руку? Это было нереально!
– У меня есть время подумать? Или надо сразу дать ответ?
– В смысле?
– Шучу. Можно даже обнять!
– Отлично. Тогда и то и то!
Я по-дружески пожала Мише руку и обняла его. Какой потрясающий день! Мы попрощались, и я заторопилась домой.
