Тачка у кузена была что надо: яркий GMC-пикап с кучей хромированных деталей и внедорожными шинами. На самом деле хозяином числился не сам Батлер, а другой парень, только к тому времени он уже сел в тюрьму. Некоторое время бесхозная тачка просто пылилась на перекрестке. Красть ее никто не пожелал: салон был битком набит пакетиками с травой – тормознут за превышение скорости, и сразу отправишься за решетку по обвинению в хранении в особо крупных. Но Батлеру было на это плевать. Вместе с Эриком они некоторое время петляли по городу, а потом, убедившись, что лишних глаз нет, Хорас тормознул у брошенного здания. Из-под стены вытащил пакет из продуктового магазина. Внутри лежала куча наличности. Толстые пачки долларов, туго перетянутых резинками. «Пригляди за ними ради меня», – сказал Батлер. К чему этот разговор, Эрик не понял, но, разумеется, согласился.

В те дни Батлер вообще вел себя странно. Рукер рассказывает, что на той же неделе совсем рядом с их точкой на Гленсой-стрит у себя в гараже повесился их общий приятель Эмиль Мозес. Пока полиция и парамедики осматривали тело, толпа молча наблюдала. Батлер с Рукером тоже смотрели, а когда труп унесли, просто вернулись к делам.

– Ты как вообще? В порядке? – спросил напоследок Рукер.

– Не, – ответил Батлер, щурясь по сторонам. – Не в порядке.

– Не в порядке?

– Ложусь на дно. Хочу взять перерыв.

– С чего это?

– Дела сейчас принимают не тот оборот.

Они должны были встретиться на похоронах Эмиля. Рукеру предстояло нести гроб, и ради этого он даже взял напрокат костюм. Но Батлер не пришел.

Несколько дней спустя Хорас ехал по шоссе № 10 в сторону центра Лос-Анджелеса. Дело было ночью, рядом с ним в салоне сидел пассажир. Когда машина остановилась на светофоре, пассажир семь раз выстрелил в водителя, а затем выпрыгнул из машины.

Батлер умер мгновенно. Пикап начал медленно сдавать назад и остановился, лишь когда уперся в столб. Кем был пассажир? Почему он решил убить Хораса? Из-за денег? Из-за машины? Из-за наркотиков? Всего через несколько дней после похорон Мозеса по улицам Комптона прошагала следующая похоронная процессия. И по Эрику смерть Батлера ударила сильно.

«Мы проводили вместе почти все время, – рассказывает он. – Только той ночью мне пришлось уехать, чтобы помочь матери. Лишь поэтому я с ним и не был. А так, скорее всего, лежал бы мертвый рядом».

Дальше все завертелось быстро. Эрик еще раз сходил к тайнику кузена. Деньги были на месте, а еще в тайнике лежал кокаин. Весь запас, аккуратно завернутый в целлофан. Это было эльдорадо. Кокаина тут было на десятки тысяч. Оставалось только сообразить, что со всем этим делать.

И он засучил рукава. Когда Рукер в следующий раз заскочил к Эрику, то обнаружил его сидящим перед плитой и пытающимся приготовить крэк.

– Мужик, откуда у тебя все это? – спросил Марк.

– Я ездил за деньгами и нашел кокс.

Рукер видел, что Эрик ни черта не смыслит в делах. Он подцеплял кончиком ножа немного порошка и спрашивал:

– Это же где-то на двадцатку, да?

– Нет, черт возьми! Это не меньше, чем баксов на шестьдесят.

Рукеру пришлось учить его самым банальным вещам. И скоро он сам стал закупаться у Эрика. Цены были великолепны: тысяча за унцию (у остальных унция стоила не меньше полторашки). Кроме того, Эрик мог дать немного товара в долг: на первых порах он совсем не жадничал, ведь кокаин достался ему по наследству, совсем-совсем даром.

Это был 1985 год. Дела у Эрика неожиданно пошли в гору. Теперь у него была куча денег – ни шмотки, ни тачки, ни телочки проблемой больше не были. И все же он не был доволен. В глубине души Эрик знал, что эта жизнь не для него. Поэтому деньги он решил потратить совсем не так, как все предполагали.

Серые будни Комптона не были похожи на ту гангстерскую жизнь, что показывал Голливуд. В светлое время суток в середине 1980-х город, лежащий примерно в десяти милях южнее центра Лос-Анджелеса, мало отличался от типичного района для среднего класса. Комфортные, выкрашенные в веселенькие цвета одноэтажные домики с решетками на окнах, просторным двором и тяжелыми железными заборами. Подростки на великах, все опрятно одеты, грязной работой занимаются только черные (или на худой конец коричневые). Когда темнело, молодежь на своих пикапах Suzuki устраивала гонки с денежным призом. Черта с два вы догадаетесь, что перед вами «горячая точка».

Но она была именно горячей. Проблемы, будто удав, сжимали городу горло. Отсутствие работы. Растущая бедность. Нечем платить за систему здравоохранения, а значит, люди умирают раньше и чаще. Как итог: процветали в Комптоне только банды. В 1970-х Никсон подписал Закон о комплексной занятости. Благодаря этому закону люди, оставшиеся без средств, могли рассчитывать на участие в благоустройстве района и первое время получать хоть какие-то деньги. Но в 1982-м Рейган отменил закон, и для местных начались по-настоящему тяжелые времена.

Рассчитывать на полицию тоже не приходилось. В Комптоне было собственное управление, позже, в 2000-м, его расформируют. Поговаривали, что оно было одним из самых коррумпированных в стране. В городе с населением 93 тысячи человек в 1986-м было совершено шестьдесят шесть убийств, а в следующем 1987-м уже восемьдесят пять. В пересчете на душу населения это почти в три раза больше, чем в соседнем Лос-Анджелесе, который даже и в те времена считался опасным местом. Там в год случалось больше трех тысяч убийств, связанных с бандитскими разборками. И стоит ли говорить, что черных тут убивали в шесть раз чаще, чем белых.

Предки Эрика Райта перебрались в Калифорнию с берегов Миссисипи. Тогда Лос-Анджелес давал кучу шансов. Именно через этот город во время Второй мировой на фронт шли части американской армии. После войны стали развиваться наукоемкие индустрии: самолеты, космос, компьютеры. Так что рабочих мест тут хватало. В Комптоне родители Эрика были одной из первых черных семей. Прежде это был почти полностью белый город. Хоть и не очень долго, но в 1940-х тут жили Джордж и Барбара Буш.

Об этом было не принято говорить вслух, но на черных в Комптоне поглядывали косо. Верховный суд запретил расовую сегрегацию еще в 1917-м, но в реальной жизни цвет кожи свою роль все равно играл. Агент по недвижимости, которому вздумалось бы поселить черную семью в белый квартал, сперва потерял бы клиентов, а потом и лицензию. И в Комптоне это было заметнее, чем в любой другой части Лос-Анджелеса. Активные горожане не давали черным семьям селиться в центре: «Для негров район к северу от 130-й улицы». Марвин Кинси, чернокожий уроженец Комптона, один из первых членов банды с Пиру-стрит, родился в 1950-м и хорошо помнит, как взрослые предупреждали его: с наступлением сумерек по Вилмингтон-авеню ходить нельзя, а не то встретишь «чистильщиков». Когда ему было девять, он как-то увидел «форд», в котором сидели белые мужчины. Они заблудились и остановились спросить дорогу. Марвин подошел поближе, чтобы помочь, но те в ответ закидали его гнилыми фруктами и мусором.

В 1948-м новые решения Верховного суда сделали расовую дискриминацию практически неосуществимой. Жилищные ограничения были ослаблены. Семья Райт смогла поселиться в Комптоне, где Эрик в 1964-м и родился. И вскоре все поменялось. Предприятия массово закрывались, белые семьи стали съезжать из города. Дом, в котором когда-то жили Буши, теперь был захвачен торговцами дурью и дешевыми проститутками. За Комптоном крепко закрепилась репутация чуть ли не самого опасного города в Штатах.

Ко времени, когда президентом стал Рейган, со всего Лос-Анджелеса по своей воле сюда ездили лишь те, кто желал накуриться чуть ли не задарма. К их услугам в Южном Комптоне был круглосуточный нарко-маркет, известный под названием Track. Располагался он на 84-й улице, ровно между билдингами Hoover и Vermont.

Первое время тут торговали марихуаной, но очень быстро на улицах появился крэк. Так в 1980-х стали называть переработанный кокаин, который не вдыхали через трубочку, а курили. Нюхать кокаин можно ведь только до момента, пока из носу у тебя рекой не хлынет кровь. А крэк – кури хоть круглые сутки. «Люди стали выгорать просто на глазах, – рассказывает Айс Кьюб. – Ты видел приличную женщину, чью-то жену, мать нескольких детей, имеющую работу в больнице, но теперь она готова была прямо на улице отсосать у любого, лишь бы получить пару баксов на новую дозу».