Так же, как даб-музыка (регги без вокала) подводит к мысли о том, что отсутствующие части микса не менее важны, чем то, что лежит на поверхности, эта книга, по мере того как она создавалась, заставляла меня задумываться о том, что нужно сохранить, а что оставить за бортом, – и это всегда было трудное решение. За более чем пятнадцать лет я опросил примерно 300 персонажей, которые были и остаются движущей силой регги. Естественно, у меня не получилось включить в книгу весь материал, и я могу только извиниться, если какая-то песня или музыкант в ней не представлены. К сожалению, некоторые музыканты умерли еще до того, как я начал исследование, шанс встретить других мне не представился, а некоторые отказались от интервью по причинам, которые, вероятно, известны им самим или же их продюсерам. Конечно же я благодарен коллегам-журналистам и друзьям, которые позволили мне использовать выдержки из проведенных ими интервью.

Эта книга вовсе не претендует быть «самой полной» историей регги-музыки. Самые ранние воспоминания моих героев относятся к Ямайке 1920-х годов и ее джазовой сцене; также здесь есть рассказы из первых уст о послевоенном ритм-н-блюзе, музыке менто и калипсо, стилям, которые привели к рождению ска и рокстеди – непосредственных предшественников регги; о более ранних стилях колониального периода вы найдете лишь краткие упоминания. Первое издание книги заканчивалось у меня на середине 1980-х годов, когда регги готовилось перейти в цифровую фазу. Новое исправленное издание продолжает рассказ, приближая читателя к настоящему моменту. Справедливости ради стоит сказать, что изменения, случившиеся с ямайской музыкой, которая все больше становится компьютерной, слишком обширны и разно образны, чтобы охватить их целиком.

Я попытался выделить наиболее важные для Ямайки стили и песни, но эта книга не ограничивается ямайским хит-парадом. Местами я затрагиваю британский и североамериканский регги, но в целом книга твердо фокусируется на музыке, сделанной на Ямайке. Я не пытался преднамеренно заводить читателя в далекие дебри, но некоторые малоизвестные или забытые герои обретают в ней свой голос.

Эта книга привела меня в места, до которых иначе я бы точно не добрался. Большая часть пути была поистине удивительной. Я слышал, как Кен Бут поет а-капелла у себя дома в пригороде Кингстона, я ел жареную рыбу, приготовленную Конго Ашанти Роем в гетто Городка Независимости (Портмор), и передавал по кругу чашу в компании звезд регги на студии Freedom Sounds в Гринвич Фарм. Я анализировал Священные писания с Ябби Ю и Коко Ти, спорил о правах женщин с Майклом Роузом и Джуниором Ридом, обсуждал недостатки западной медицины с личным травником Огастеса Пабло. Меня овевал легкий бриз возле магазина Грегори Айзекса, я обменивался историями о путешествиях по Африке с Ю-Роем и Найни (Niney the Observer, Уинстон Холнесс), а Биг Ют и Принц Бастер рассказывали мне о бандитских войнах. Я пил пиво с Рико, потягивал водку с Рупи Эдвардсом, пил ром с Линтоном Квеси Джонсоном (LKJ) и грыз сахарный тростник с Бересом Хаммондом. Я обменивался джазовыми анекдотами с ребятами из Skatalites, обсуждал ритмические находки со Слаем и Робби и узнал, что кулинарное искусство Глена Брауна находится на одном уровне с его продюсерским гением, а Клайв Чин угощал меня лучшей китайской едой, которую я когда-либо пробовал. Я посетил Эфиопскую православную церковь, познакомился с сектами «Двенадцати колен израилевых», «Бобо Дред», теократией Наябинги и честно пытался разобраться с особенностями других ветвей растафарианства. Я тянул за бронзовый коготь орла, который служил дверной ручкой в офисе Эдварда Сиаги в Нью-Кингстоне; я слышал бешеный бой барабанов пукумины на церковном собрании в Сент-Томасе, и был потрясен пульсирующим сердцебиением барабанов Наябинги в приходе Сент-Элизабет. Слушать саунд-систему Merritone Уинстона Блейка в клубе Turntable («Вертушка») было изысканным удовольствием; а танцевать раб-э-даб в лунном свете в воскресенье вечером рядом с гостиницей Capricorn в Рейтауне было положительно небесным опытом.

Почти все, с кем я контактировал, относились ко мне с максимальной добротой. Мои герои откровенно делились со мной не только рассказами о своей музыкальной карьере, но также приглашали меня в свои частные владения, а иногда впускали в свою личную жизнь. Когда все шло не совсем по плану, это тоже становилось частью ценного опыта. Например, чтобы добраться до музыканта, который живет в глухой деревне, мне пришлось ехать по грунтовым дорогам, переезжать затопленные поля сахарного тростника, и все это на машине, которую вел начинающий концертный промоутер, по совместительству местный «гангстер». Один певец, живущий в центре города, настоял на том, чтобы мы взяли с собой его заряженный дробовик, когда я попросил его подвезти меня к местной автобусной остановке. Еще один музыкант пригласил меня в деревню, но забыл сказать, что на обратном пути он повезет в город партию поддельных сумок Gucci, а в них – такое количество марихуаны, какого я никогда раньше не видел. Как он справедливо заметил, этот опыт помог мне увидеть аспекты жизни, обычно спрятанные от среднего туриста, и таким образом лучше прочувствовать всю скорбь, которую испытывали герои моей книги.

В целом, я надеюсь, что эта книга будет способствовать лучшему пониманию сложной истории регги, и после ее прочтения значение и важность этой музыки станут только яснее. На ее страницах – живые свидетельства создателей регги, чье интенсивное творчество родило этот потрясающий, уникальный саунд.

Музыка регги вышла из отчаяния и была создана теми, у кого под рукой не было ничего, кроме средств для выражения отчаяния. Ее призыв к борьбе с несправедливостью и ее растущее влияние в мире продолжают оставаться для многих неиссякаемым источником вдохновения.

Популярная музыка Ямайки претерпела ряд изменений, напоминающих движение по лабиринту, и эти преобразования отражали культурное и политическое развитие острова. Родившись из повседневной борьбы обездоленных в такой, казалось бы, периферийной островной стране, регги изначально был пронизан тоской по самоидентичности и во многом являет собой реакцию на столетия господства колониализма, которые и сформировали современное ямайское общество. Прогресс этой музыки шел сложным курсом, отражая муки становления развивающейся нации.

Когда Ямайка получила независимость от Великобритании в 1962 году, остров прославился музыкой ска (Jamaica ska), уникальным «раскачивающимся» стилем, который привлек к себе огромный международный интерес. Ска часто рассматривают как отправную точку всего современного регги. Но для того чтобы понять, как возник ска, необходимо проследить более ранние направления музыкальной культуры острова.

Наиболее важными из них являются ямайский ритм-н-блюз (непосредственный предшественник ска), конечно же джаз, местный народный стиль под названием «менто», но прежде всего культура саунд-систем – мобильных дискотек под открытым небом под оглушительные звуки динамиков, которые можно было установить где угодно и в любой момент; с 1940-х годов саунд-системы стали главным арбитром ямайских музыкальных вкусов.

Подобно тому как сами жители «острова чистых источников» имеют предков во всех уголках Земли, популярная культура Ямайки испытала на себе разнообразнейшие влияния. Хотя на протяжении более трехсот столетий остров был колонией Британии, основной моделью для городских музыкантов в середине прошлого века служила музыка черной Америки, что, пожалуй, неудивительно, учитывая близость острова к Штатам. США и по сей день продолжают обладать основной промышленной, финансовой и военной властью во всем Карибском регионе, включая культурное доминирование: американские радио- и телепрограммы заполняют собой непропорционально большую часть эфира Ямайки.