Виктор уже барабанил по рулю. Вот чемодан. Там мои родители. Я на ничейной земле между ними.

– Ирина! – Виктор повернул ключ зажигания.

Двигатель загудел. Факел во мне, казалось, вот-вот сожжет меня. Да. Нет. Да. Нет. «Будь что будет» в данном случае значит, что Виктор все решит за меня. Он либо поедет без меня, либо затащит меня в машину. И то и другое против моей воли. «Да» означает, что я покидаю привычную обстановку и вместе с чемоданом отправляюсь в путешествие с неопределенным исходом. «Нет» означает, что я выбираю заботу, всегда размеренную и однообразную жизнь под материнской опекой, благодаря которой я до сих пор витала в облаках. НЕТ! С меня было достаточно. Я поняла это. В моем мозгу словно сработал переключатель. С яростной решимостью я села в машину, захлопнула двери авто и поехала с незнакомым человеком по имени Виктор, который хотел похитить чемодан моей мечты.

Ты совершенно безумна. Что ты наделала? Эта мысль пришла мне в голову практически сразу, но в итоге я ничего не сделала для разъяснения этого недоразумения. Совсем наоборот, я молчала, когда мы проезжали мимо парка. За плакучей ивой на подиуме за трибуной стоял мой отец. Мама сидела в первом ряду и смотрела на пустое кресло рядом с собой.

В боковое зеркало я увидела молодую женщину, которая шла из киоска. Ищущим взглядом она смотрела вокруг себя. В моем животе начались колики. Джип свернул за угол дома, и я потеряла ее из вида.

– Мы рады, что все наконец получилось, – сказал мужчина по имени Виктор. – Мы долго искали человека вроде вас, готового пожертвовать временем.

Вроде меня? Пожертвовать временем? Для чего? Я схватилась за поручень над окном. Мне нужно выйти, нужно сказать, что я совершила ошибку, что он перепутал меня с кем-то, что красный чемодан принадлежит той молодой женщине. И прежде всего мне нужно было выйти из этого странного оцепенения. Но я этого не сделала.

Виктор проехал указатель и свернул на сельскую дорогу. Серой и унылой показалась мне широкая равнина. Палящее солнце высушило русло реки и сожгло траву. Никаких животных. Нет домов. Здесь нет жизни, как мне тогда показалось. Виктор обогнал трактор, с которого падал навоз, потом колонну велосипедистов. У одного из них была оранжевая полоса на шлеме. Когда мы подъехали ближе, я увидела, что шлем помят. У него на локтях была белая повязка и колени в ссадинах. Несмотря на это, он уверенно догонял человека, едущего впереди. Далеко за горизонтом могучие горы упирались в летние облака.

Виктор передал мне пластиковую бутылку с водой, как будто это было чем-то само собой разумеющимся:

– Мы будем в пути два часа. Это вам на случай, если захочется пить.

Это «вы» начинало меня раздражать. Я попросила его обращаться ко мне на «ты» и спросила, куда мы едем. Мои родители, наверное, умирали от беспокойства, законная владелица чемодана, вероятно, уже обратилась в полицию, а этот Виктор мог оказаться сумасшедшим маньяком или – что было более вероятно – в любую минуту заметить свою ошибку и рассердиться на меня. И все же я не шевелилась. Что-то во мне шептало, что я должна совершить это путешествие. Даже если оно безумно. Но это не спасло меня от увещевающих голосов моих родителей, гул которых в моей голове был подобен грохоту двух проходящих через туннель поездов. Все было бы просто, если бы я ненавидела их, но это не так. Я очень любила их, и они знали об этом. Но знали ли они, что я чувствовала себя как в заточении? Они запрещали мне любое веселье. Я не хотела ехать в Италию. У меня были другие мечты. Их труд меня впечатлял, но это была не моя, а их жизнь. В то же время мне не позволялось жить по своему усмотрению. Я хотела отправиться в собственное путешествие. И именно это я сделала сейчас. С одной стороны, я чувствовала, что это хорошо, с другой, – я должна была признать, что меня испугало мое собственное решение. Что дальше? Куда увезет меня Виктор? Я ничего не знала о положении женщины с чемоданом. И о своем собственном тоже.

Я опустила окно. Горячий ветер пробежал по моим волосам. Я сделала глубокий вдох, и вдруг меня охватило чувство, которое я не смогла сразу понять, но которое пронизывало меня вплоть до кончиков пальцев ног. Это была… свобода?

– Все хорошо? – Виктор спросил улыбаясь, смотря на меня сбоку.

– Все хорошо! – Я сказала именно то, что хотела сказать.

Что делать со всем этим? Как это могло случиться? Мы ехали уже два часа, и я смотрела на все так, как будто это была не я. В другой коже и в другой жизни. Ни о чем при этом не думая. Как назвал Виктор конечный пункт нашей поездки? Вилла «Моррис», вспомнила я. Так может называться отель. Или пансионат.

Вероятно, Ирина Павлова заезжала в эту виллу по пути, чтобы отдохнуть, на несколько дней. Я хотела бы выпить за ее счет прохладной колы, а потом объявить, что случилось что-то неожиданное и мне срочно нужно вернуться. Приключение будет продолжаться только до тех пор, пока я этого хочу. Тяжесть упала с моих плеч.

Я открыла тканевую сумку с красочными узорами, которую сшила сама, достала телефон и написала сообщение родителям: «Все в порядке. Я ненадолго уехала. Не волнуйтесь. Любящая вас Марлен».

Мы свернули с главной дороги. Горный хребет все приближался и приближался к нам, и вскоре мы стали подниматься вверх по изогнутой дороге. Дорога сузилась, и мы въехали в ущелье. Слева дорога резко уходила под откос. В глубине между скалами текла горная река, сверху казавшаяся струей пенящегося молока. Теперь я поняла, почему Виктор поинтересовался, не страдаю ли я головокружением. Справа дорога резко взмывала ввысь, на скалу. Напротив по склонам гор неслись водопады. Виктор был прекрасным водителем, но, несмотря на это, в тот момент мне было не по себе. Так много непредвиденного могло случиться, много всего, о чем я не думала, принимая свое решение.

Мы переехали ущелье по мосту. После этого мы пересекли сосновый лес. Виктор снизил скорость и остановился перед барьером, на котором большими буквами было написано: «Частное владение». Никакого намека на гостиницу или что-нибудь подобное.

Он коснулся рычага переключения скоростей на пульте управления. Шлагбаум открылся, и мы поехали дальше. Асфальт здесь был в ямах и переходил в грунтовую дорогу. В тряске мы проехали через темную аллею с колоннами из хвойных деревьев и через дикий луг; покрытый грибками деревянный крест на обочине – цивилизация, должно быть, осталась далеко позади нас. Стало светлее. Наконец мы достигли равнины, окруженной зелеными холмами, которые, подобно коврам, расстилались у подножия высокой горы. Они были настолько сочными, что я стала искать коров или крестьян, которые косят сено. Никого. Только несколько разбросанных деревянных хижин, которые могут разрушиться при следующей крупной грозе. Яркий, мерцающий от жары пейзаж-греза. Почему здесь не живут люди? Почему здесь нет подъемников? Не скрывается ли за этой идиллией опасность, которую нельзя предвидеть? Внезапно я представила, что после следующего камня, о который мы запнемся, исчезнет притяжение и мы будем двигаться, как астронавты на Луне. Словно сила гравитации здесь слабее, чем везде. Здесь как будто нужно двигаться очень осторожно, потому что иначе может случиться что-то плохое. Не выходи, иначе ты улетишь. Птиц также нигде не было. Все, что я видела, казалось, было прочно укоренено в земле. Я отбросила свои сумасшедшие мысли, и мне захотелось посмеяться над самой собой. Все великолепно. Все отлично.

Мы почти не разговаривали, и мне было вполне комфортно. Поскольку тем самым я избежала путаницы фальшивых вопросов и ответов. Пока красный чемодан был рядом, со мной не могло случиться ничего, думала я. Природа вокруг становилась все более первобытной. Я приехала из большого города. И все это было так ново и интересно, что я решила перестать думать о пропавших в этих краях людях. Трижды Виктор спрашивал меня, можно ли ему закурить при мне сигарету. И каждый раз я отвечала, что это не доставляет мне неудобств, хотя на самом деле мне это не нравилось. Он дымил в открытое окно. Чем дальше мы ехали, тем холоднее становилось вокруг. Извилистая и бугристая дорога уходила вверх.