Я успеваю лишь фыркнуть вдогонку Саймону и затем мчусь встречать неведомого гостя, но уже в следующую секунду в дверях появляется силуэт. Я натягиваю на лицо улыбку и бегу к нему. Вероятно, интервьюируемый и сам разобрался — хорошо, значит, был опыт давать интервью в прессу. Мне только на руку. Заботы скапливаются в одну кучку перед лицом работы, и я, взяв себя в руки, встречаю гостя, уже не думая ни о чём, что было в мыслях считанные минуты назад. И в ту же секунду так и замираю на месте.
И он, в свою очередь, делает то же самое. Меня хватило лишь на то, чтобы сориентировать его и провести в кабинет, где будет проходить интервью, но сердце от этого не перестало скакать в груди, как лошадь в поле. Гость глухо произносит моё имя. Я также тихо и неуверенно — его.
========== Вместо эпилога ==========
Интервью, значит.
Мы произносим это вместе оба чуть ли не одновременно. Я едва заметно улыбаюсь. Он опускает глаза в пол, но тут же поднимает их, а я в то самое время разглядываю идеально сидящий на нём тёмно-синий костюм, перехожу к чертам лица и понимаю, что он совсем почти не изменился.
— Мистер Хиддлстон…
Я ясно видела, как за секунду до этого он хотел что-то сказать, но так и закрыл рот, будучи прерванным мной. Я опускаю глаза в листок с вопросами, что совсем не свойственно мне — не то чтобы я была настолько креативной, что могла прекрасно импровизировать, но обычно повод и тема, что бы спросить, находятся сами собой. Давай же, Кристин. Сделай вид, что ты его совершенно не знаешь.
— Расскажите о своём первом фильме.
«Чужая». Звонок. Приглашение. Съёмки. Волнение. Дебют. К чему всё это? Он говорит, я слушаю, и мы оба не понимаем, зачем играем в эту нелепую игру «Я тебя не знаю, а ты в первый раз меня видишь».
— Вы известны свой активной благотворительностью…
— Да, я сотрудничаю с фондом в небольшом городе в Африке, однако…
— А что вы можете сказать по поводу своей речи на «Золотом глобусе»?
Это был очень известный скандал в мире шоу-бизнеса, поднятый журналистами и зрителями на вручении премии Тому за лучшую мужскую роль в «Ночном администраторе», о котором я узнала, правда, довольно поздно — уже работая в издательстве и временами зачитываясь его биографией. Но лично я не видела в его словах ничего скандального. Человек просто поделился своим мнением.
Том закивал, ещё даже не дослушав мой вопрос, давая понять, что понимает, к чему я клоню.
— Если честно, я очень нервничал в тот момент и плохо сформулировал то, что хотел сказать. Жаль, что в такие моменты мои нервы довлеют надо мной.
Понимая, что мне больше нечего сказать по этому поводу, так как я придерживалась иного мнения, нежели пресса, я перешла к другому вопросу, и Хиддлстон стал с упоением и улыбкой рассказывать о своих съёмках в фильме «Любовные неудачи Джейн Остин», благодаря которому стал узнаваемым. А «проснулся мировой знаменитостью» актёр благодаря заключению контракта с компанией «Marvel Studios» на 2 фильма. Ему повезло, так как к тому времени он уже успел поработать с режиссёром Кеннетом Брана в сериале от BBC «Валландер».
— Помню, как буквально за год-два до этого восхищался тем, как поднялись мои близкие знакомые и друзья, что снимаются с Джулией Робертс и другими, наблюдал издалека игру Роберта Дауни-младшего, мечтая сняться с ним в одном фильме, — робкая улыбка озарила его лицо, — и получилось. И теперь и Криса Хемсворта, и Криса Эванса, и самого Роберта Дауни-младшего я считаю своими коллегами и друзьями.
Я выдохнула, глядя на листок, на котором были нацарапаны моим корявым, чуть ли не докторским, почерком всего три вопроса и думала, что бы ещё задать, но он опередил меня. Впервые на интервью с кем-то меня в принципе спрашивают.
— Кристин… Кристи, я не хотел, чтобы так получилось.
Никто не хотел, Том. Я вздохнула, чувствуя, как лицо, как и ранним утром, когда на улице ещё было темно, и накрапывал дождливый декабрьский снег, покрывается странным жаром, будто вот-вот расплавится, а на ресницах не спеша предательски возникают слёзы. Я резко отвернулась, а в голове всплыли воспоминания о знакомом мне лондонском бизнес-центре, на первом этаже которого располагался дорогой итальянский ресторан с этими странными названиями для британской элиты — просекко, фокачча, панна котта на сладкое… Вспомнила странную встречу с Томом, который внезапно оказался другом Паоло, знакомство со своим будущим начальником Гленном. Странно, что мы начинаем ценить многие вещи, лишь когда они исчезают из нашей жизни.
— Люк сказал, что ты…
— Люк всегда был против нашего общения, помнишь? — я посмотрела прямо в ясные голубые глаза актёра, и тот сразу же отвёл взгляд, а я ненароком взглянула на диктофон. Когда буду отдавать запись Гленну, обязательно обрежу в редакторе половину этого «интервью». — Я совсем не сержусь, Том. Я бы тоже поверила скорее прессе, чем другому человеку.
Спросите журналистов, откуда берутся сплетни, и каждый даст вам разный ответ. А то, что о наших отношениях, которых и не было, узнали и распространили во всех российских и зарубежных СМИ — да ерунда, сущий пустяк.
— Я не о том, — он прикрыл глаза, будто стирая какие-то картинки из своего сознания. — Пойми, пожалуйста, он мой агент. Он с самого начала считал, что ты можешь рассказать всю правду — если не журналистам, то кому-либо другому.
— Я поняла тебя, Том, — я кивнула, с тяжёлым сердцем откидываясь на спинку стула. — Что я могу предать тебя.
Предать. Похоже, это слово актёру совершенно не понравилось, потому что он резко зажмурился, легонько потирая виски руками.
— Кристи…
Его полушёпот пронёсся эхом по всему кабинету, в который внезапно заскочил Гленн. И я, и Том встрепенулись. А начальник пронёсся, подобно урагану, мимо нас к шкафу с документами, лишь поздоровавшись при этом с Хиддлстоном, махнув рукой и сказав: «Продолжайте, представьте, что меня здесь нет».
— М-м… — я немного замялась, уже ожидая вечером подзатыльник от начальника за эту паузу. — Мистер Хиддлстон, а что насчёт вашей личной жизни?
Я видела, с каким радостным выражением лица обернулся ко мне Гленн, и как поморщился после этого вопроса Хиддлстон.
— В данный момент не хочу распространяться об этом, но могу рассказать несколько историй из прошлого, — он улыбнулся, и я ощутила, как начинаю бледнеть. — В молодости у меня была девушка, и это были одни из самых длинных отношений в моей жизни. Однако в один момент нас разъединила стажировка, которая могла повлиять на всю мою карьеру, а она требовала, чтобы я остался в Лондоне — в тот день у неё должен был состояться свой дебют на концерте. Естественно, я остался, решив совершить романтический поступок.
Том снова улыбался, погружаясь в воспоминания. Это его приятная черта как человека — не просто давать в интервью, а уходить в него с головой, как если бы это был всего лишь обычный разговор. Но в нашем случае, пожалуй…
Я заёрзала на месте, так и чувствуя, что-то ли бледнею, то ли краснею, а дыхание не может восстановить в привычный ритм.
— Я знал, что она очень любит мороженое, — продолжал Хиддлстон, и в тот момент его взгляд остановился на мне. Я вздрогнула. Вспомнился мой любимый Лондон, который отныне я вижу каждый день. Вспомнились первые дни, проведённые здесь с Томом. И ларёк с мороженым, на который мы случайно наткнулись. И почему я тогда удивилась, что и в Великобритании продают мороженое на улице? — Когда она уже считала, что мой самолёт улетел, я подбежал к ней сзади, тихонько схватив за плечи, и произнёс: — Ванильное или шоколадное?.. Пожалуй, это был самый романтичный поступок в моей жизни, но она так испугалась, что подобной романтики я решил отныне не придерживаться.
Актёр продолжал рассказывать. И тут я заметила, как Гленн, подмигнув мне, в обнимку с папкой, кивнул нам обоим и вышел из кабинета. Как только дверь за ним закрылась, Том снова повернулся ко мне и негромко заговорил:
— Кристи, прости меня, я очень…
