Отец давно ничего мне не писал. Возможно он изменил стратегию в попытках заманить меня в земли светлых, возможно вообще отказался от этой идеи, решив, что. Я дала чернилам высохнуть и быстро запечатала письмо. После чего подозвала одного из спасенных сатиров.

— Ты сможешь отнести это письмо в земли Светлых, в Солнечный дворец? — поинтересовалась я. Мужчина, рана на боку которого успела почти полностью затянуться, кивнул.

— Я смогу вернуться оттуда живым? — как ни в чем не бывало поинтересовался сатир. Он нервно сглотнул. По его мнению в письме могло быть что угодно, а казнь принесшего дурную весть здесь судя по всему была распространена.

— С тобой не должно ничего случиться.

Я быстро написала второе письмо, в котором просила отправить ответ тем же гонцом. Так я должна была быстрее получить обратную почту, а с сатиром ничего не должно было произойти.

— Это просьба отправить учителей для наших полукровок, — пояснила я, чем вызвала удивление. — Я думаю, они могли унаследовать кое-какие способности отцов, и им бы не помешало обучение.

— Вы думаете, Император отправит учителей? — в голосе сатира звучало неподдельное сомнение. Увидев мою улыбку, он тут же замолчал, застеснявшись своего вопроса. Сатирами пользовались, как самыми быстрыми созданиями темных земель, но всерьез не воспринимали.

— Думаю, в его интересах сделать широкий жест.

Естественно, вся история с учителями была приманкой. Нам конечно не помешал бы менталист в школе, но я также надеялась получить кого-то, кто бы объяснил, что за штука произошла сегодня вечером. Мысль о том, чтобы на всю жизнь остаться девственницей меня взбесила. И хорошо, что у меня была возможность разузнать все о случившемся у какого-нибудь светлого. Несомненно, папочка попользуется предложением, чтобы отправить шпиона. Но пока тот будет вынюхивать, что за планы я строю, я смогу узнать и кое-что у него.

— Каждый год дикие псы съедали по несколько сотен наших братьев и сестер, — вдруг сказал сатир, — то, что вы смогли прекратить это хотя бы частично, стоит моей жизни. — сатир говорил глубокомысленно, все еще не веря, что сможет беспрепятственно вернуться из Солнечного дворца.

— Ты вернешься, — я напряглась, вспоминая его имя — Лино. Клянусь темным пламенем, ты вернешься.

Это была страшная клятва, сатир даже вздрогнул, когда услышал эти слова, сорвавшиеся с моих губ. Он поклонился, принял письмо и отправился прочь. Стоило мне оказаться одной меня охватила мелкая дрожь, которая вылилась в безудержный смех, а затем в потоки слез.

Обещания.

Прошло два дня с тех пор, как Лино отправился к светлым с письмом, адресованным Императору. Мелания начинала нервничать. Она выспросила у Асмодеуса, сколько занимает путь от Солнечного Дворца и обратно, тот сказал, что для сатира такое передвижение может занять от двух до трех дней. В зависимости от того, в какой форме сатир. Мужчина в начале рассердился, узнав что девушка попросила помощи у Слава, но его гнев быстро сошел на нет. В действительности, проведя пару дней с полуночными котами, он почувствовал, что им бы не помешал кто-то, знающих особенности светлых. Сам Асмодеус никогда не умел пользоваться своей светлой магией, если таковая и имелась. Неизвестный светлый папаша подарил ему долгую молодость и способность противостоять инстинктам зверя, а этого для него было вполне достаточно. Об особенностях своего появления на свет Асмодеус старался лишний раз не думать. Он был единственным в своем роде, потому что поймать дикого пса и заделать ей ребенка было невозможно. Мать говорила о ритуале, что не давал ей вернуться в звериную форму, о том, что ее держали оковы магии, когда над ней совершалось насилие. Лица светлого она не видела, но говорила, что без труда узнает его по запаху. Правда все это было давно. Тогда она еще могла говорить человеческим языком. Мама…

Дикий пес стоял перед странной округлой башней, пытаясь разгадать загадку, зачем же ее возвела Мелания. Ему нравился сад с травами, созданный руками Марьяны, и оттого он еще сильнее удивлялся, что дочь смогла с такой легкостью уничтожить его.

На первом ее этаже, напоминающем огромную пещеру, было уютно и прохладно, свет лился нескольких из небольших окон, но в целом здесь всегда царил полумрак. Асмодеус подумал о том, что ему бы здесь очень понравилось в звериной ипостаси. Прохладный воздух, простор, крыша над головой — что еще нужно зверю? Наверх же вели ступени, для лап волка непреодолимые. Мужчина медленно поднялся наверх, пытаясь оценить это странное сооружение. Едва он оказался выше пяти метров, в глаза ударил нестерпимо яркий солнечный свет. Здесь было множество окон, и из них было видно Школу, деревню, пруды Дариана и окружающий лес. Мелания ушла в башню на рассвете как делала уже в третий раз, она безустали мерила ее шагами, размышляла над чем то, и в один день башня выросла еще на этаж.

— Теперь достаточно, — говорила девушка сама с собой.

— Достаточно для чего? — спросил у нее Асмодеус. Мелания вздрогнула, развернулась к нему лицом. На стройной фигурке прекрасно сидело белое платье почти в пол, светлые волосы лежали на плечах и спине, Мелания походила на ангела, и Асмодеус почувствовал, что его переполняет дикое, животное желание повалить ее на пол, сорвать с нее это белое платье, испачкать ее своими прикосновениями. Пока она не начнет стонать и извиваться под ним, как было две недели назад. Девушка почувствовала его изменившееся настроение, игриво улыбнулась ему. Она становилась все раскрепощённей в компании темных.

— Для книг и столов, для чего же еще? Здесь будет библиотека. А на первом этаже поселятся дикие псы.

Теперь все стало ясно. Обилие света наверху и мягкая тьма внизу, странные ступени, по которым невозможно подняться на звериных лапах и выход прямо в лес. Никто из его собратьев не откажется от подобного жилища.

— Ты решила сделать из диких псов библиотекарей? — это было слишком смело даже для Мел.

— Мы перенесем сюда все книги, организуем порядок и, быть может вместе найдем способ снять с них проклятье. Снять с вас проклятье.

— Дикие псы не умеют читать. Так что твоя затея не придется им по вкусу, — слова Асмодеуса прозвучали жестче, чем он намеревался. Он сам был гораздо старше Мелании, когда научился читать и писать. И сделал он это с помощью ее матери. Марьяна подтрунивала над ним, «Такой большой, а букв не знает», но каждый день приносила книги, до тех пор, пока мужчина не запомнил буквы и не научился складывать их в слова. У Асмодеуса была довольно неплохая память, а еще он умел концентрировать внимание, чего не сказать о его собратьях.

— Вот ты и научишь их читать. Прощения нужно заслужить. А для этого надо постараться.

Мелания хорошо запомнила историю о своей давней предшественнице «Раз ведешь себя как зверь, зверем тебе и быть», сказала та обидевшему ее дикому псу. Мелания начавшая чувствовать в себе магию творения, силу Темной Хранительницы, была уверена, что проклятье диких псов завязано на их поведении. Между тем ее слова возымели на Асмодеуса несколько другой эффект:

— Что я должен сделать, чтобы заслужить твоего прощения?

Мужчине была невыносима мысль о том, что Мелания в свой первый раз захотела отдаться Гато. Он гнал этот образ от себя подальше все эти дни, но стоило им оказать вдвоем, он не смог себя сдержать. Почему не я? Почему не я? Почему не я? Вопило все его мужское естество.

Безусловно, Мелания на него обиделась. Но он только сказал ей правду. Она не имела права влюбляться в него, он не имел никакого права испытывать к ней нежные чувства. Похоть, страсть, желание — это все было понятно дикому псу, но любовь? Она причиняла только страдания и заставляла чувствовать себя неуверенным. Любовь могла сделать ее уязвимой. Любовь делала уязвимым его. Асми себя одернул, «Дикие псы не испытывают любви. А я дикий пес». По его мнению ему просто нужно было перепихнуться с кем-нибудь, это бы помогло снять напряжение. Вот только ни одна женщина не будила в нем столько желания, сколько Хранительница, которую он должен был оберегать в память о лучшей подруге.