Посмотрев вниз, я заметил, как с перчаток стекает кровь вперемешку со всем остальным. В сочленения между пальцами, там, где металл соединялся какой-то эластичной подкладкой, застряли чьи-то длинные волосы, которые я сразу вытащил, откидывая в сторону.

Неприятные последствия смерти множества людей. От них всегда остается много грязи. Даже удивительно, почему природа сделала смерть такой грязной? Неужели только ради того, чтобы тем самым отпугивать от тела всех остальных хищников и дать ему разложиться став удобрением?

Если это так, то человечество сломало этот первичный цикл. Те студенты точно не смогут стать удобрением для чего-то. Их кремируют, а прах развеют где-нибудь родственники. Хотя, может я и не прав? Прах вообще используют как удобрение?

Почему я вообще думаю об этом?

Перестав отвлекаться на сторонние мысли, я понял, что пытаюсь занять свою голову хоть чем-то лишь бы не ощущать подступающую тревогу. Она охватывает все тело, с самого низа у ног и поднимаясь выше, по голеням, бедрам, вдоль живота. Все ближе к моему сознанию, которое уже трясется от первобытного ужаса, не желая принимать столь чуждые и ужасные эмоции.

Именно так. Я не знаю, чего мне ожидать там внизу. Что там? Кто там? Кто такая она? Откуда она знает мой секрет? Что вообще делает в академии? И почему же я так желаю встретиться с ней?!

Последняя мысль заставила меня разозлиться, и ударить стену лифта кулаком. Дерево смялось в месте удара, а с краев выступили сухие щепки.

Тяжело вздохнув, я заставил себя успокоиться хоть немного. Не хочется застрять в лифте на высоте множества метров над подземными тренировочными площадками.

Внизу неизвестность, и это меня пугает.

Чтобы успокоиться, я начал призывать предметы, как это делал всегда, когда тренировался, а после и размышлял над чем-то. Столь привычное действие играло для меня ту же самую роль, как для человека, который крутит в руках зажигалку или сигарету. Мне нужно занять чем-то руки, помогает настроиться.

Сигареты, презервативы, опять телефон, круг предметов почти привычный. Как я понимаю, это все те вещи, которые держала в руках Джесс чаще всего. Опять резинки для банкнот…

О, что-то новенькое.

В руках появилась маленькая тоненькая пачка с влажными салфетками.

Вскрыв ее, я аккуратно достал одну, поражаясь легкости исполнения движений пальцами в металлических перчатках. В них даже нитку в иголку вдеть можно будет, настолько удобные.

Достав сверток ткани, пропитанный пахучим антисептиком, я решил протереть лицо. Зеркала или какой еще отражающей поверхности в лифте не было, поэтому пришлось вытираться, ориентируя на ощущения. Там, где кожу сдавливало и чувствовался дискомфорт, я тут же прикладывал салфетку.

Через пару мгновений она уже была полностью алой от крови, а через минуту вся пачка из пяти салфеток валялась у моих ног. С них стекали маленькие струйки чужой крови, а я чувствовал себя чуть лучше.

Лифт спускался довольно медленно, заставляя меня нервничать еще больше. Так и хочется остановить его, и выйти на лестничную площадку чтобы спуститься на своих ногах. Так хотя бы не придется стоять в ожидании чего-то.

Словно не желая меня еще сильнее изводить, лифт наконец остановился на самом нижнем этаже и приветливо прозвенев открыл двери.

Я тут же отпрянул к задней стене кабинке вскидывая руки для защиты, ибо стоило створкам отвориться как на меня уставились десятки, а то и сотни пар глаз молодых студентов и наставников. Все смотрели на меня пустыми взглядами, и уже хотели было протянуть руки, как раздался голос:

— Тише, тише, мальчики и девочки, — зомби тут же остановились на одном месте повинуясь его словам, — Прости, Джесс, не успел я их убрать. Так торопился все подготовить к нашей встрече, что забыл о мере предосторожности в коридорах. Сейчас исправлю! — раздался звук того, как человека покашливая прочищает горло перед тем, как сказать, — А теперь все расступитесь к стеночке и дайте нашей девочке пройти дальше.

Зомбированные студенты, повинуясь приказу, отошли от центра бетонного коридора к стенке и выстроились по обе стороны ровным строем, создавая некий живой коридор, наполненный жуткими пустыми взглядами.

— Все, ты можешь идти, не беспокойся, они тебя уже не тронут, — заверил меня незнакомец, — Хотя, их можешь тронуть ты, и уверяю тебя, они даже не пискнут. Хочешь поиграться?

— Больной придурок, — пробурчал я, выходя из лифта.

Доверять полностью его словам я не решился. Вдруг это ловушка? Вдруг, стоит мне только пройти дальше, как за моей спиной толпа сомкнется и поглотит меня?

Но деваться было некуда.

Я хотел было проверить, работает ли лифт и можно его заставить поехать обратно вверх, как подсветка вокруг кнопки вырубилась, говоря о том, что нельзя больше этого сделать.

Вздохнув, я медленно сделал шаг наружу, а затем обратно.

Никто не напал, не попытался схватить своими руками.

Студенты стояли вдоль стен, и смотрели только перед собой.

Я медленно шел мимо них, все время оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху ткани о бетонные стены. Все старался распознать кто нападет на меня первым, какая из зомбированных марионеток не выдержит, ослушается приказа своего хозяина и двинется с места.

Никто…

Они даже за моей спиной не смыкались, отрезая от лифта. Я даже пару раз, решил вернуться обратно и проверить. Как стояли на месте, так и стоят.

Подойдя к одному из молодых студентов, я дотронулся до его лица. Ноль реакции. Девушка рядом с ним даже не моргнула, когда я щелкнул ее пальцами по носу.

Удивительно.

Никогда не встречал столь сильный и устойчивый к физическим раздражителям гипноз. Обычно он снимается, как только жертва испытает эмоции: боль, радость, страх, удивление. Но они зомбированы, и ничего не чувствуют…

— И ты тут?! — удивленно воскликнул я, смотря на светловолосого парня с холодным взглядом.

Его девушка стояла рядом, наглая ухмылка пропала с ее лица делая его безэмоциональным и отчужденным от всего мирского.

Хоть прямо сейчас можно придушить ее, и она даже не поймет, как умерла. Жестокая способность по отношению к людям этот гипноз. Очень жестокая.

— Что, нравится моя работа? — вновь раздался довольный голос незнакомца.

Я тут же глянул в сторону стен, где под самым потолком виднелись маленькие камеры, просматривающие весь коридор.

Ну конечно он все видит и следит за мной.

Не став ничего отвечать, я пошел дальше по длинному коридору, поражаясь количеству студентов и обычных людей, стоящих вдоль стены.

Даже Оскар здесь был. Стоял весь чистенький у стеночки и смотрел перед собой. Я постарался пройти мимо него, чтобы не задерживаться. Не хочу никак показывать, что знаю этого рыжего. Иначе этот психопат может решить как-то поиграться с ним.

— Я овладел гипнозом в подростковом возрасте, ты даже не представляешь какой мир тогда для меня открылся! — раздался восторженный голос из динамиков, — Все двери были для меня открыты! Первые деньги! Первый секс с самими красивым девушками! Первый гарем из одноклассниц… Я исполнил мечту любого подростка, и вскоре понял, что это слишком низменно. Скучно. Весь мир лежал перед моими ногами, а люди были игрушками. Я мог бить их, насиловать, резать, а они лишь улыбались, пока слезы текли из их глаз, неспособные как-то остановить меня. Это было замечательно! Но мне хотелось большего! Хотелось влиять на них. Постепенно вести в пучину мрака…

Пока он там говорил, о своих сексуальных предпочтениях и маниакальных наклонностях я шел дальше по коридору, стараясь как можно быстрее добраться до самого конца, лишь бы не слушать его голос.

Все-таки это выше моих сил. Я не получаю наслаждения от убийства или истязания обычных людей. Да я тоже убиваю, но между нами есть различия, причем огромные. К примеру, мне и в голову не придет использовать гипноз ради насилия кого-то.

Ужас.

Все-таки есть у людей то, что они не могут переступить как их не подталкивай. Хотя я знаю, что это не совсем так, нужен только толчок посильнее. До всего этого, я и подумать не смел, что окажусь в подобной ситуации и буду убивать зомбированных студентов, лишь бы не тратить время на их спасение.