Потом она увидела Кавинанта.
– Том!
Спрыгнув с каменной плиты, Джоан подбежала к нему и бросилась в его объятия. Он прижал ее к своей груди, словно боялся новой разлуки. Мужчина с ножом захохотал.
Оттолкнув Джоан, Кавинант закричал ей:
– Уходи! Все кончилось! Ты свободна!
Он повернул ее в нужном направлении и мягко подтолкнул в спину. Джоан остановилась и посмотрела на него, словно умоляла идти вместе.
– Не беспокойся обо мне, – сказал он с неожиданной нежностью. – Ты теперь в безопасности, и это главное. А я как-нибудь выкручусь. Все будет хорошо.
Он печально улыбнулся. Но его глаза выдавали тревогу. Свет костра отбрасывал тени на покрытое синяками лицо. От жалости к нему у Линден заныло сердце. По ее щекам потекли горячие слезы. Стоя на коленях с опущенной головой, она скорее почувствовала, чем увидела, трусливое бегство Джоан.
Кавинант начал спускаться по склону холма. Я единственный, кто может ей помочь. Он обрекал себя на неминуемую гибель.
Самоубийство. Отец Линден тоже убил себя. Ее мать молила Бога о смерти. Доктор Эвери питала к таким вещам непреодолимое отвращение.
Однако Томас Кавинант избрал самопожертвование. Он шел на смерть ради Джоан. И он улыбался.
Линден никогда еще не видела, чтобы человек так много делал для другого человека. Она не могла позволить ему умереть. На ее совести лежала смерть двух любимых и близких людей. Этого было достаточно. Смахнув слезы, она гордо подняла голову.
Кавинант вошел в круг людей, словно отбросил прочь любую надежду. Главарь секты ввел его в кровавый треугольник. Существо, стоящее в струях пламени, алчно приоткрыло рот. Его глаза лучились адским весельем.
«Я не позволю ему умереть!»
В порыве гнева и тоски Линден вырвалась из тисков парализующего страха. Вскочив на ноги, они закричала:
– Быстрее сюда! Полиция! Они здесь! Быстрее! Быстрее!
Она замахала руками, словно звала людей, стоящих у подножия холма.
Глаза в огне хлестнули ее взглядом и ворвались в тайники души. В какой-то миг она почувствовала себя беззащитной и слабой. Существо из пламени поглощало ее секреты, обжигая сердце бурой накипью Зла. Но она отбросила страх и побежала вниз по склону, даже не думая о том, что члены секты могут раскрыть ее наивный обман.
Кавинант, стоявший в треугольнике, повернулся к ней. Его губы беззвучно шептали: “Нет, Линден! Нет!"
Люди в ложбине заметались вокруг костра. Ее внезапное появление разбило вдребезги огненный транс. Члены секты разбегались во все стороны, как будто за ними действительно гналась полиция. Грудь Линден наполнилась внезапной надеждой.
Но человек с ножом не побежал. Ярость огня вознесла его над страхом. Обхватив Кавинанта сзади, он бросил его на каменную плиту и ударил ногой в висок.
Нож взметнулся вверх. Оглушенная жертва распростерлась в красной пасти треугольника. Линден прыгнула вперед и, сбив мужчину с ног, схватила его за скользкие запястья. Он без труда оттолкнул ее, а затем, повернувшись, вонзил кинжал в то место, где лежал Кавинант. Но тому удалось откатиться в сторону.
Мужчина рванулся к нему и снова замахнулся ножом. В последний миг Линден удержала его руку. Вцепившись ногтями в лицо безумца, она покатилась вместе с ним к костру. Он зарычал от боли, поднял ее в воздух и с силой бросил вниз на выступ скалы.
Все завертелось кувырком. Темнота устремилась в мозг, вытесняя сознание. Она увидела блеск лезвия, занесенного над Кавинантом, и глаза того, кто стоял среди струй огня. Свирепый взгляд опалил ее жаром, и Линден потерялась в его желтом триумфе.
Часть первая
НЕОБХОДИМОСТЬ
Глава 4
«Ты – мой!»
Красное жало пронзило грудь Томаса Кавинанта, и в какой-то миг он осознал, что кричит от боли. Но он не слышал собственного голоса. Яркий огонь ревел, как бушующий водопад, и пламя прорывалось в него через рану, помечая нервы, словно захваченную территорию. Он не мог сопротивляться этому потоку.
Впрочем, Кавинант и не хотел сопротивляться. Он спасал Джоан – свою маленькую Джоан. Эта мысль отозвалась эхом в его уме, утешая гордость за безответное насилие. Впервые за одиннадцать лет он был в мире со своей бывшей женой, оплатив старый долг, наложенный на него проказой. Кавинант отдал все, чем владел, возмещая убытки Джоан. И она не могла потребовать от него чего-то большего.
А пламя смерти имело голос. Слова казались слишком громкими, чтобы их понимать, и голос грохотал в уме Кавинанта, как перекаты огромных жерновов. Он вбирал его в себя с каждым затихавшим вдохом. Слова проносились сквозь пожар, бушевавший в раненой груди, и, как тяжелые камни, падали на тонкие мембраны его сердца. Но со временем голос стал яснее и тише.
"Твоя воля – моя.
У тебя больше нет надежды на жизнь без меня.
У тебя больше нет ни жизни, ни надежды,
Ибо отныне все это – мое.
Твое сердце – тоже мое.
В тебе нет ни любви, ни мира.
Нет ни любви, ни мира,
Ибо все это – мое.
Твоя душа – моя.
Ты лишен даже снов о своем спасении.
Ты не можешь молить о спасении,
Потому что ты – мой”.
Надменные слова наполнили его протестом. Он узнал этот вкрадчивый голос. Десять лет Кавинант укреплял свою волю и верность истине, чтобы в конце концов победить его яростью и любовью. И все же враг вновь обрел пугающую силу – коварный враг, получавший удовольствие от страданий прокаженных людей. Он снова заявлял на него права, не позволяя уйти в безмолвное забвение.
Кавинанту захотелось сражаться. Он не мог позволить голосу смеяться над собой. Жажда жизни преодолела томную усталость сердца.
Однако нож проник слишком глубоко. Рана оказалась смертельной. Оцепенение расползлось по телу, приглушив огонь в груди до легкого тумана. Пульс затихал, дыхание угасало. Конец… Конец всему!
Внезапно он вспомнил о Линден Эвери.
«Черт возьми!»
Она пошла за ним, несмотря на его предупреждения. Она пошла за ним, хотя была избрана для исполнения какой-то важной цели. Это угнетало его больше всего остального. Мысль о Линден внесла решительный поворот в дилемму жизни и смерти. Ее наивное решение вмешаться в его дела наполнило Кавинанта унынием и гневом. Впервые за десять лет он встретил женщину, которая не боялась его болезни. Он встретил ее.., и потерял!
Она сражалась, как львица, спасая его жизнь. Мужчина поднял ее в воздух и бросил на каменную плиту. Кавинант услышал приглушенный стон. А потом огонь вспорол его грудь и заволок глаза красным клубящимся туманом.
«Неужели она отправится в Страну! А почему бы и нет? Может, старик избрал ее именно для этого?»
Однако Линден не обладала достаточной силой, чтобы защитить себя. Попав в Страну, она просто не поняла бы того, что с ней произошло.
Кавинант упорно сопротивлялся голосу и холоду смерти.
Линден пожертвовала собой, спасая его жизнь. Он не мог оставить ее одну в такую трудную минуту. Волна возмущения всколыхнула сердце, заставив его забиться с новой силой.
«Черта с два! – подумал он с внезапной яростью. – Я не намерен умирать!»
Волна гнева превратилась в чистое белое пламя. Оно собиралось в груди и концентрировалось в ране, оставленной ножом фанатика. Жар прижигал его боль, покалывал легкие и пульсировал в бугорках ампутированных пальцев. Тело сгибалось в дугу от неистового напора силы.
В апогее кризиса он почувствовал невыразимое облегчение. Боль начала исчезать, и водовороты красного тумана больше не всасывали его сознание в бездну небытия. Кавинант лежал на каменной плите, переводя дыхание после напряженных конвульсий.
– А ты все еще упрям, – глумился презрительный голос. – Упрям сверх самых смелых моих ожиданий. Но любовь к самопожертвованию обеспечила тебе поражение. Теперь ты в моей власти и будешь делать то, что я захочу. Ты понял меня, ничтожество?
