Нам время освятит
Рябая баба,
Роди раба,
Ты матерь гроба,
Сруби кабак.
Твоя утроба
Красна, как мак,
Бела, как роба,
Черна, как мрак.
Скирда без крова,
Стерня крова.
Стезя Покрова
Спасёт раба
Пение, драконы и птицы
Вертикаль не древо, а лилия:
Мира ось не от мира сего.
Небеса не терпят насилия
И не прощают лишь одного.
Волчьей пасти в овечьем забрале,
Черной метки на белых руках,
Черной мессы в лиловой тиаре,
Волчьей ямы в двуличных сердцах.
Небеса существуют для пенья,
Для полетов драконов и птиц.
«Возлюби!» – вот дорога к спасенью,
А Закон лишь граница границ.
Парижский Экстаз
part 1
1
Показалось,
Что химеры
В моей душе
Разом ожили и завыли
Оказалось,
Её галеры
Пошли в туше
И я был ранен навылет
2
Все тела остались расплавлены,
Все молитвы капелью стекли…
Это счастье быть обезглавленным
За щепотку нетленной земли,
Это счастье быть обескровленным,
Если крыша горит по краям…
Просыпаясь живым и несломленным
И хмельным, как Омар Хайям,
Но несчастье быть обезличенным
Пред мохнатой пастью святош,
Пропадая без Вести в обличии
Активиста мещанских лож
И несчастье быть обесславленным
Посреди суетной пыли…
Все молитвы остались расплавлены,
Все тела капелью стекли
part 2
1
Все молитвы сплетались в сплавы,
Все тела метелью неслись,
Я купался в фонтанах лавы,
Кувыркаясь то вверх, то вниз
Я парил в морях альбатросом,
Рассекал голубой простор,
Собирая кораллов россыпь,
В облаках цветущий узор
Я срывал в небесах незабудки,
Говорил о небе волнам,
Оставлял на древе зарубки,
Мировом, что лишь снится нам,
Проходил сквозь тёмные ходы
Подземелий древней земли,
Утопая в священных водах
Как источнике всех молитв
И тела отливались в птицу,
А затем возвращались в явь,
Может быть, это только снится,
Но весь мир этим сном объят
2
Но весь мир этим сном объят,
Словно ткацким кружась колесом.
Словно семь золотых ягнят
Нити жизни плетут в унисон,
Словно семь золотых ветвей
Открывают дорогу вдаль:
Шелестит шоколадом борей,
С глаз зефир срывает вуаль.
Словно семь золотых рогов
Напрягают тугую нить,
Где последний из ста шагов
Должен землю воспламенить,
Должен всё заключить в кольцо,
Выпуская на волю нас:
Я смотрю на её лицо,
И меня накрывает экстаз.
Нимфетка во ржи
Пестра, как маковое поле,
Зубаста, словно горностай,
Коль выпустишь тебя на волю,
Услышишь ропот птичьих стай
И рокот тайного напева,
Что дышит в кромке огневой,
Подобно музыке посева:
Гранат, каприз и волчий вой.
Коль выманишь тебя из клетки,
Запястья на передовой
И запах бархата нимфетки:
Нарцисс, абрис и сам не свой
Воинственные тамбурины
Пугают ладаном манер,
Но сердце обожжённой глины
Сильней весов и полумер.
Криталийская исповедь (Инфанта)
(послание в бутылке главной страсти моей юности)
Последний стыд и полное блаженство
Михаил Кузмин
