Утром я открыла глаза от вибрации звонящего телефона, солнце озаряло комнату. Рядом лежал Матвей, обняв меня. Я не стала двигаться и, положив руки себе под щеку, смотрела, как он спит. Словно почувствовав мой взгляд, открыл глаза. В моем взгляде был добрый вопрос «Что ты делаешь?»

– Прости, ночью я замерз и не стал искать второе одеяло. О, Господи 10 часов. Мне нужно быть в театре еще час назад.

– Как 10? – вскочила я, вспомнив, что мне надо к 11 часам быть Арбате с моими картинами.

За кулисами была суета, актёры готовились к спектаклю, в гримерную к режиссёру вбежал Роман. Это ведущий актёр театра, настоящая звезда. Рома был ростом 190 см, ему было 34 года, спортивный, отлично сложен и образован, но успехом у женщин не пользовался. Роману тоже было не интересно с женщинами. Его сердце давно украл его режиссер Матвей. Да, я знаю нашей стране запрещено жить счастливо – это прописано на законодательном уровне. Но если есть закон, есть и нарушители.

– Мария, пьяная! Там.. у нас нет главной героини. – волновался Роман, шокированный ситуацией.

– Да, что это такое? – повышал голос Матвей.

– Где ты был прошлую ночь? – не выдержал Роман.

– Ты сейчас это хотел обсудить?

Матвей ворвался в гримерную.

– Ты че напилась? Дура?

– Я вас люблю, а вы меня нет. И в театре я твоём играть больше не собираюсь.

– Нет, я не понял. Ты что сидишь? Слова забыла? Иди на сцену и играй трезвую актрису. – Матвей ее тряс, надеясь, что она протрезвеет.

Я больше тут не работаю..

– Больше и не надо. Настя, ты помнишь слова?– Матвей указал на Марию и произнес,– сделай так, чтобы я ее больше тут не видел.

Я после спектакля сидела на лавочке возле театра, Матвей оставил свои часы у меня дома в спешке, хотела ему отдать. Еще больше хотела его снова увидеть, мое сердце билось все сильнее и сильнее предвкушая новую встречу.

– Ты тут? – выскочил частично отмытый от грима Матвей.

– Я принесла часы, – ответила я.

– Проходи!

Все кто был во дворе театра, обернулись и смотрели на него как завороженные. Он схватил меня за руку и просто затащил в театр.

– Ты еще пьёшь? – спросил он – у меня был очень трудный день, вызывай такси на Пресненскую набережную. Мы едем ко мне домой.

– Зачем?

– А ты хочешь, чтобы известный режиссёр напился прямо в театре?

Его квартира была на 24 этаже в Башне Федерации. В квартире были панорамные окна, открывался величественный обзор на город.

С ума сойти, вся Москва, как на ладони.

Я больше люблю, когда она у меня под ногами,– протянул он бокал с вином – я сегодня буду коньяк. Иначе я сойду с ума. Мои актеры решили повторить твои героические поступки.

– В каком смысле?

– Актриса, исполнявшая главную роль, пришла пьяная. В этот раз обошлось без скорой.

– По-моему за последнюю неделю с тобой случилось больше событий, чем за последний год.

– Ты же не виновата в этом?

– Дело в тебе. Ты влюбился.

– Интересное утверждение. Ты очень необычная, в последнюю встречу ты так много сказала, что я долго думал.

– Прости меня, меня гложет любовь, переходящая в отчаяние. Я просто не понимаю, как я не смогла почувствовать, что он меня не любит, а позволяет любить.

– Марина, это все сложно. – Матвей налил себе коньяку для храбрости и произнес – Кто-то трахает богатых женщин, а кто-то молодых актеров.

Матвей посмотрел на меня словно ждал какой-то реакции, но реакции не было. Я не понимала о чем он говорит.

– Ты прав. У каждого свой диагноз.

– У каждого своя любовь. А любовь это болезнь.

– Но только ты идеальный! Красивый, обеспеченный, накаченный, всегда в центре успеха, ты не стареешь – ты становишься лучше. Ты как мужчина из сказки. Ни кого не любишь, всегда все под контролем.

Матвей не знал, как признаться Марине в своих чувствах, в своих отношениях, в своих предпочтениях и своих увлечениях. Он боялся, что она сейчас встанет и уйдет навсегда и больше никогда не вернется.

– Ты не права. Однажды мои чувства вышли из моего контроля! Рома пришел в мою жизнь случайно. Он был моим студентом, он повзрослел на моих глазах. Но я с самой первой встречи я знал, что он моя истинная любовь. Мы давно встречаемся и живем вместе, но этого никто не знает.

Его признание для меня было громом среди оглушительной тишины, мой разум отказывался верить в то, что я слышу. Сделать вид, что ты ничего не слышала, не получиться, а как реагировать на такие откровения? Может быть он психопат? Еще 2 дня назад он был романтичным и нежным, а сейчас я понимаю, что он любит не просто другую, а другого… Как это могло это случиться со мной? «А как же я? Я тоже тебя полюбила?» – думала я. Пауза затянулась, реагировать надо было, и я отреагировала максимально спокойно.

– Ты гей ? – спросила я.

–Нет,– улыбнулся Матвей, – я просто влюбился, а он мужчина. У каждого свои недостатки.

– Как же ты живешь? Наше общество, мне кажется, не готово принимать такое твое положение.

– Это общество в таком положении, что моя любовь его не должна волновать. Пускай волнуются за безработицу, голодных детей и людей, которые утопают в своих пороках. Есть чем заняться, не правда?

– Очень правильный тост – я подняла бокал вина и выпила залпом. Моя голова закружилась и горло стало обжигать, я почувствовала себя нехорошо. – а где ванна?

Матвей махнул в сторону, закусывая коньяк кусочком сыра.

Я вышла из душа. Матвей стоял в ванной с полотенцем.

– Если ты гей, то можно врываться в ванную. – я взяла полотенце и завернулась в него. Но сердце мое начиналось биться все чаще и чаще. «Какая жалость, что ты такой… Почему?»

– Я не гей. Я просто живу с мужчиной.

– Тем более, что ты тут делаешь?

Я потянулась за кольцом. Он перехватил меня и начал целовать в губы. С меня спало полотенце. Он оторвался от меня, подобрал полотенце с пола, поцеловал в живот и снова меня завернул в полотенце.

– Ничего не будет! Я безопасный мужчина. Можно в душ?

Я была изрядно пьяна, еле добралась до постели и просто рухнула в неё. Режиссеры, писатели, а еще говорят, что музыканты странный народ. Любовь, что ты делаешь с творческими людьми? Они и без тебя вырваны из этой реальности.

Наступило утро. Я лежала на плече Матвея, обнимая его, он тоже открыл глаза.

– Доброе утро! – ответил он. – нет, не доброе, голова раскалывается.

– Я надеюсь, вчера лишнего ничего себе не позволила.

– Я не помню, – пытался растереть висок Матвей.

– Почему я голая?

– Разделась и легла спать.

Он встал, кинул из шкафа свою белую рубашку на кровать.

– Расслабься, ничего не было!

– Голова действительно очень сильно болит. Поможет кофе и аспирин.

– Ты не из слабых, – улыбнулся Матвей, надевая на себя брюки.

– И Блинчики на завтрак, – засмеялась я.

Я вышла на кухню, и даже нашла в холостяцкой квартире все необходимое, было понятно, что квартира не такая уж и холостяцкая. На кухне словно присутствовала женская рука, все было упорядочено, но в тоже время предметам интерьера не хватало мягкости и женственности.

– Блинчики, – потирал руки Матвей, как вдруг раздался звонок в дверь. – Это Рома.

На кухню зашёл молодой человек во всем черном, на голове у него был капюшон. Роман снял с головы капюшон, я увидела перед собой высокого, красивого, молодого юношу. На безымянном пальце левой руке у него было серебряное, толстое кольцо с надписью на английском «И ты забудешь»

– Я вижу, вы вчера хорошо посидели,– Роман был недоволен, увиденной картиной.

– Не обижайся, мы просто выпили и уснули.

– Роман, – протянул он руку, и я вспомнила вчера, о чем мне рассказывал Матвей.

Он смотрел на меня слегка непривычно, как жена, которая застала любовницу в постели своего мужа. Я пожала ему руку в ответ, он улыбнулся и перевернул ее, чтобы поцеловать. Мне настолько это было неприятно, что внутри я кричала «Боже, я не хочу, чтобы этот извращенец меня целовал!»