С откоса летит на другой откос, Вдоль всех перепархивает излук Древесных дудочек светлый звук, Чуждый людских восторгов и слез.

За миг, в который закат погас, Домчатся трели певцов ночных До самого мыса Идокопас, Где друг неведомый слушает их.

1999

Андрей Добрынин

С тех давних пор промчался как будто век На геленджикском пляже я был первый человек.

Имел я скромный бизнес и был почти богат, Велосипеды водные сдавая напрокат.

И водный мотоцикл, ревущий, словно танк, И доски для виндсерфинга, и даже акваланг.

Я восседал в шезлонге от шума в стороне, А денежки тихонечко стекалися ко мне.

Я с болью вспоминаю тот злополучный день, Когда упала на меня внезапно чья-то тень.

Зевнул я заунывно и веки разлепил, Тебя увидел над собой и сразу полюбил.

На пляже твоя внешность производила шок: На коже золотящийся пленительный пушок,

Всех линий совершенство, стан гибкий, как лоза, И темные, огромные, нескромные глаза.

Спросила ты о чем-то - и я, как психопат, С шезлонга бешено вскочил, ответив невпопад.

Я начал суетиться, стараясь дать понять, Что все твои желания намерен исполнять.

Увы, глупец, я взялся за груз не по плечу, Не ведал я, в какой провал в тот миг уже лечу.

Всего, всего и сразу хотела в жизни ты, А я противиться не мог веленьям красоты.

Хотела ты на лыжах взрывать морскую гладь, Хотела украшения у греков покупать;

Хотела ты мой скромный автомобиль "Ока" Чтоб вдребезги его разбить, летя из кабака;

Купаться в акваланге, кататься на доске, А вечером вовсю кутить в шикарном кабаке.

А я хотел улыбку сорвать с любимых губ И был, как все влюбленные, необычайно глуп.

Да, глупостей в ту пору я делал без числа, Но не слабела дурь моя, а с каждым днем росла.

Андрей Добрынин

Меня пугал порою очередной расход, Но целовала ты меня - и я урчал, как кот.

Чтоб выполнить желанье какое-то твое, Я продал конкуренту подводное ружье.

Лиха беда начало - я так же промурлыкал Все доски для виндсерфинга и водный мотоцикл.

Могло созреть желанье в тебе в любой момент, И наготове денежки держал мой конкурент.

Любовью безрассудной пылая, как дикарь, Я конкуренту за гроши сбывал свой инвентарь.

Я видел - к конкуренту теперь идет народ, А я - не нужный никому осмеянный банкрот.

На геленджикском пляже я свой утратил ранг, Один от роскоши былой остался акваланг.

Софрон Апостолиди, жизнелюбивый грек, Был мой везучий конкурент и ловкий человек.

Любимую на море я часто видел с ним Теперь один лишь акваланг был козырем моим.

Пришел дружок с бутылкой и мне поведал он: "Твою москвичку закадрил и трахает Софрон".

И ненависть к любимой тогда я ощутил, И в глубине души залег коварства крокодил.

И пробил час возмездья! Явилась ты ко мне И молвила:"Поплавать я хочу на глубине.

Прости засранку, котик, что долго не была, Но как-то вдруг нахлынули различные дела.

Дай акваланг мне, котик - ведь мы с тобой друзья, И в ресторан меня сводить тебе позволю я".

Изобразил я радость улыбкою кривой, И на баркасе мы за мыс отправились с тобой.

В душе хвостом ударил коварства крокодил Ведь из баллонов воздух я заранее стравил.

В открытом море блики водили хоровод, Свет колыхался, как вуаль, в бездонной толще вод.

Андрей Добрынин

Пророчески-шутливо ты вскрикнула:"Тону!" И плюхнулась спиной вперед, и понеслась ко дну.

В тупом оцепененье я ждал примерно час И лишь потом завел мотор и вспять погнал баркас.

Все видели, как в лодку садилась ты ко мне: Пришлось собрать спасателей - искать тебя на дне.

Но донные теченья твой труп уже снесли Тебя искали целый день и все же не нашли.

А труп прибило к пляжу через четыре дня Я на рассвете там бродил, и ты нашла меня.

Раздуться ты успела до жуткой толшины И на меня таращила гляделки из волны.

Белесые гляделки без проблеска ума. Исчезла лживая краса - осталась суть сама.

Был водорослей полон разинутый твой рот. Я крикнул:"Боже! Чем привлек меня такой урод?!"

Мне жизнь моя явилась загубленная вся, И я накинулся на труп, в тоске его тряся.

Я крикнул:"Как ты смела закончить жизни цикл?! Где доски для виндсерфинга, где водный мотоцикл?!

Где флот катамаранов, гда плата за прокат?! Где золотые времена, когда я был богат?!

Верни мои былые безоблачные дни! Верни мое имущество, обманщица, верни!"

Но ты была недвижна - недвижна и нема, И я сошел, естественно, от ярости с ума.

Смешалось все былое в башке моей больной Теперь уже не помню я, спала ли ты со мной.

Я все соображаю, но по ночам не сплю Курортниц припозднившихся во мраке я ловлю.

Кричу, подкравшись сзади:"Выкладывай лавэ!" И бью доской для серфинга ее по голове.

Все действует совместно - мой крик, удар и тьма, И дамочка, естественно, лишается ума..

Андрей Добрынин

На море едет дама, полна ума и сил, Назад же возвращается законченный дебил.

Не стоит огорчаться, коль так произошло, Ведь дамочки используют порой свой ум во зло.

И коль рехнулась дама - невелика беда: Такая никому уже не принесет вреда.

1999

Андрей Добрынин

Гремит оркестр, и ветки клонятся Над бледным личиком с тоскою: Несут на кладбище покойницу, Всю жизнь не знавшую покоя.

Она и в Турцию моталася, Тюки тряпья везя оттуда; И магазин держать пыталася "Фарфор, фаянс, стеклопосуда";

Она дружила с рэкетирами, Не слишком много им давая; Она вела обмен квартирами, Старушек робких надувая;

Среди знакомых то косметику, То гербалайф распространяла; Несла такую энергетику, Что даже время обгоняла.

Деньгу имея каждый день свою, Она стремилася к тому же Свою судьбу устроить женскую, Найдя богатенького мужа.

Высокий жребий, в жизни выпавший, Застал счастливицу на страже: Богач, с утра уже подвыпивший, Подсел к ней на канарском пляяже.

И злобного предпринимателя Она заставила жениться... Не уставали наблюдатели Ее везению дивиться.

Удача эта беспримерная У многих вызывала ропот. Над этой женщиной, наверное, Господь поставил некий опыт.

То был эксперимент Всевышнего, Гомункул из волшебной колбы... Но муж однажды выпил лишнего И дал жене бутылкой по лбу.