– А дальше, что было?

– Испорченный праздник, вот что, – ворчливо ответила Даша, – мама проснулась счастливая, выпила кофе, приняла подарочки от нас, а папин сюрприз оставила напоследок. С абсолютно счастливой улыбкой она открывает коробку и…

– Что там? Колечко?

– Нет.

– Туфли?

– Какое там! – Даша махнула рукой.

– А что? Не томи!

– Тапочки… Синие.

Девчонки растерянно переглянулись, а потом покатились со смеху.

– Тапочки?

– Ага. А на носках написано: «Поцелуй меня!»

– Ты издеваешься?

– Нисколько. Вы бы видели, как у мамы вытянулось лицо, так бы не говорили. Она вывалила все из коробки, надеясь, что там, за обшивкой спрятано колечко, а когда не нашла, заплакала. Дома был жуткий скандал. Эти чёртовы тапочки ещё и оказались на три размера больше. Теперь они у нас на даче лежат, как напоминание о папиной недогадливости.

– Вот это номер! А как папа объяснил, почему тапочки купил?

– Никак. Он заявил, что намеки не понимает. Ему надо было прямо сказать, что надо купить, а ещё лучше показать, где и что.

Они замолчали, переваривая услышанную историю. «Неужели и вправду мужики такие недогадливые? – подумала Ада. – Как-то неловко открыто говорить парню о своих желаниях». Она легла на бочок и положила голову на вытянутую руку. Взгляд небрежно скользил по пляжу. Компания парней уже перестала играть в карты и решила размяться. Ребята лениво перекидывали руками мяч. Ада залюбовалась блондином. Его стройную длинную фигуру украшали рельефные мышцы. Он гибко двигался, красиво принимал мяч и вообще был неотразим в сравнении со своими более низкими и пухловатыми друзьями.

– А мне кубики нравятся, – мечтательно протянула Ада и повернулась к подругам: наблюдение за парнями вновь вызвало томление во всем теле.

– Какие кубики? – не поняла Таня.

– А эти, которые на животе? – догадалась Даша.

– Да. Как увижу мужское тело с кубиками, так внутри щекотать начинает.

– Не, на кубики ориентироваться нельзя.

– Почему?

– Если мужик занимается своим телом, он точно нарцисс.

– Или бодибилдер.

– Девочки, – мечтательно закатила глаза Даша, – а если соединить все вместе?

– Например?

– Идеальный мужчина – это высокий, стройный, с кубиками на животе, с глазами, в которых утонуть можно, без вредных привычек человек.

– Добавь сюда приличный капитал, модную машину, дом за городом, и чтобы каждый день ровно в восемнадцать часов он был у твоих ног с букетом роз.

Подружки переглянулись и расхохотались.

– Девчонки, мы как драные Золушки, о принце на белом коне мечтаем, а в мужья достанется облезлый нарцисс с амбициями до небес, – вытирая слезы, подвела итог Марина. – Нет, не хочу замуж. Как представлю, б-р-р-р.

Глава 2

С момента того детского разговора прошло десять лет. Определенный рубеж, после которого настало время подводить итоги.

Ада вышла из здания суда и остановилась на ступеньках высокой лестницы, которая вела сюда. Внизу шумел, бежал, трудился и наслаждался жизнью огромный город. Осень ещё только погладила ладонью зелень берёз, и в их густых кронах под ярким солнцем монетками золотились редкие желтые листочки.

– Боже! Как хорошо! – прошептала она и огляделась: поблизости не было ни души. Чувства, переполнявшие ее сейчас, требовали немедленного выхода. Ада раскинула руки и закружилась в безмолвном танце, а потом остановилась на краю верхней ступеньки и закричала. – А-а-а! Наконец-то я развелась с этим уродом!

– Ты, что, дура, орешь? – услышала она внезапно сзади резкий голос и испуганно обернулась: за ее спиной стояла дворничиха в кожаном фартуке и держала метлу наперевес, будто собиралась ею огреть хулиганку, нарушавшую покой чудного денька.

– От счастья, – пролепетала Ада и провела ладонью по щекам, по которым катились слезы.

– О! Дожили девки! Сначала умирают от неземной любви, а потом, когда разводятся, от радости рыдают. Милочка, а сразу нельзя разглядеть козла, за которого замуж выходишь?

– В том-то и дело, что нельзя, – всхлипнула она, – когда любишь, все они кажутся идеальными мужчинами.

– И то верно. Ну, ты не стой здесь, иди, иди подобру-поздорову. Не мешай людям жить иллюзиями, – и она махнула метлой в сторону.

Ада посмотрела по направлению ее руки и увидела счастливую влюблённую пару. Они выходили из соседнего дома, на фронтоне которого огромными буквами было написано: «Загс». Какой извращённый ум придумал устроить такое соседство, одному богу известно. Она махнула на прощанье дворничихе и стала спускаться. Остановилась на середине лестницы и повернулась ещё раз посмотреть на здание, только что сделавшее ее счастливой.

В дверях суда показался ее благоверный. Высокий, красивый, ладно скроенный, да крепко сшитый. Природа наградила этого человека всем: отличной внешностью, неглупой головой, хорошей работой, только эти дары сделали из него эгоистичного подлеца.

Когда-то любимый мужчина теперь вызывал лишь омерзение. Ада невольно передернула плечами. Он с прищуром посмотрел на яркое солнце, нацепил тёмные очки и важно стал спускаться по ступенькам. Следом выскочила его нынешняя пассия. Сколько их было за восемь лет брака, не счесть! Она семенила рядом, заглядывая своему кавалеру в лицо, и напоминала Аде болонку, суетливую пустобрёху, обожающую своего хозяина.

– Дорогой, дорогой, – крутилась болонка, пытаясь то с одной, то с другой стороны подцепить локоть кавалера, но он важно смотрел вдаль, преисполненный собственного величия.

– Тяф, тяф, тяф. Тяф, тяф, тяф, – передразнила женщину Ада.

Муж, переместил взгляд с созерцания небес на грешную землю и уставился на бывшую жену. Он ядовито хмыкнул, а потом поднял руку и показал ей средний палец.

– Ах, ты! Мразь! – Ада рванулась наверх, но затормозила: не стоит это ничтожество ни ее нервов, ни внимания.

Она судорожно вздохнула. Желание вернуться и вмазать сумкой по самодовольной роже так, чтобы очки слетели с носа и покатились вниз, было настолько сильным, что она изо всех сцепила зубы, подавляя негативные эмоции. «Как же он меня бесит! Не реагирую. Спокойствие. Только спокойствие! – внушала она себе. – Я счастлива. Я счастлива!»

Немного приведя чувства в порядок, Ада встряхнула волосами, гордо подняла голову и вприпрыжку побежала по ступенькам: в соседнем кафе ее с нетерпением ждали подружки. Она первая освободилась от священных и таких ненавистных уз брака, колючей проволокой опоясывавших ее все эти годы.

– Ну, как, Ада? – выдохнули девчонки, как только она открыла дверь кафе.

Казалось, что этот возглас всколыхнул легкие шторки на окнах, привёл в движение листочки на искусственных цветах, стоявших в больших кадках вдоль стен, и привлёк внимание присутствующих здесь людей. Ада видела глаза, направленные на нее. Конечно, это была иллюзия, но ей хотелось сейчас думать, что ее счастье разделяют многие.

– Все нормально. Наконец-то его, – она неопределенно мотнула головой в сторону окна, – и мой ад закончился.

– Как прошло? Как настроение?

– Отлично! – с восторгом выкрикнула Ада почему-то дрожащими губами. – Представляете! Он явился на суд со своей мымрой.

– На, выпей! – ей в руку тут же сунули крепкий коктейль ядовито-голубого цвета.

– Алкоголь? Днем? Девчонки, я не могу. Мне ещё…

– Пей! Остальное потом.

Она пригубила напиток. Смесь ликера блю кюрасао и водки, причём водки в два раза явно больше, опалила горло. Ада закашлялась.

– Девчонки, вы сошли с ума! Почему так крепко?

– Так надо! Рассказывай.

Она смотрела на подруг и была благодарна им за поддержку и понимание. Их быстрые глаза ловили каждый ее жест, движение, взгляд. А она видела в них сочувствие и… жгучее любопытство.

Напротив Ады сидела Даша. Стройная красавица с потрясающими ногами балерины привлекала внимание не только элегантной одеждой, но и глубокими ямочками на щеках, отчего ее лицо, когда она улыбалась, становилось невероятно миловидным. Она вышла замуж за «капитана корабля», о котором мечтала в юности, родила в браке двоих сыновей и, казалось, была счастлива, но и в ее серых глазах Ада часто улавливала тоску по свободе. Муж – классический домостроевец – управлял жизнью семьи жесткой рукой, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Даже сидя с подругами, Даша ежесекундно поглядывала на телефон, лежавший под рукой, чтобы по первому сигналу ответить на звонок.