Мне не верилось, что я уже во второй раз ночую в этой постели, как будто так и надо. Как мне удавалось уснуть хоть на минуту, зная, что нужно обязательно отыскать путь обратно в свою жизнь? Даже если эта жизнь, возможно, была ложью.

Я босиком спустилась вниз по винтовой лестнице в гостиную. Вокруг стояла полнейшая тишина.

Вчера я смотрела на фото, пока оно не стало расплываться перед глазами, а затем погрузилась в глубокий сон.

Ну вот я и узнала, как выглядели мои родители – мои одаренные родители, которые оставили мне уникальный дар, заставивший весь мир преследовать меня. Вчера я приняла рассказ Эви, но при свете дня моя рациональность взяла верх. Стихии или нет, нужно как-то общаться с внешним миром. Если все, что я узнала об этом месте, правда, то помимо кое-каких невероятных фокусов, что здесь происходят, это еще и совершенно нормальный город с совершенно нормальными людьми. Поэтому быть такого не может, что невозможно найти сотовый телефон или хотя бы доступ в интернет. Мне дико хотелось связаться с обычным нормальным человеком, хоть я и понятия не имела, что делать дальше.

Я оглядела гостиную. Никаких следов Уилла. Сразу вспомнился ноутбук, на котором он показывал новости о моей горящей квартире, но и его нигде не было видно. Ни телефона, ни телевизора, ни даже радио. Внимательно осмотревшись по сторонам, я заметила только открытую дверь ванной комнаты, никаких других дверей не обнаружила. Что там Уилл вчера говорил, когда я спросила, где он спал?

Начав спешно обыскивать деревянный пол, я отодвинула ногой несколько ковров и нашла углубление прямо перед камином.

Опустившись на колени, я убрала ковер. Вот оно что. Значит, он не обманывал. Узкая ручка торчала над полом посередине люка, который и не рассмотришь сквозь густой ворс, если не знаешь, что искать. Я потянула за нее, но ничего не происходило, сколько бы сил ни прилагала. Несколько секунд я сидела, глубоко дыша. Очевидно, вход в подвал заперт, что могло означать только одно: Уилла в доме нет. Вряд ли бы он заперся, если бы был там, внизу, не так ли? От этой мысли сердце забилось чаще.

Стремительно вскочив на ноги, я побежала вверх по винтовой лестнице обратно в свою спальню. Быстро оделась, схватила пальто и снова поспешила вниз через гостиную в коридор к входной двери. Это слишком просто. Не может быть, чтобы приложив столько усилий, они похитили меня из дома, а потом оставили здесь одну.

Но дверь открылась легко. Встретивший меня снаружи прохладный воздух никогда еще не внушал такой надежды. Все, что сейчас имело значение – этот шанс. Я оглядела узкую улицу. Справа находился лес, слева до самого горизонта тянулись ряды зданий. Дверь позади захлопнулась и, отбросив все сомнения, я побежала.

На мгновение задумалась, не позвонить ли в какой-нибудь дом и не попросить ли телефон, но слишком хорошо помнила слова подруги о том, что ее дядя знаком с большинством жителей этого района. Так что вероятность угодить в лапы кого-то из Омилии была высока. Вдруг в наказание меня бросят в глубокий колодец и будут держать там, пока не пообещаю стать покорным членом их секты стихий.

Я ускорилась. Нужно найти кафе. Или библиотеку. Какое-то общественное место, в котором всем заправляют обычные люди.

Может, стоит свернуть в боковую улочку и немного поплутать, чтобы выиграть время и сбить их со следа. Но кого я обманываю? У меня имеется персональный живой трекер, который в любой момент знает, где я нахожусь. Тем не менее, пока он по неизвестной причине не использует эту жуткую способность, мне нужно быть благодарной и действовать.

Я свернула налево. Улица становилась все уже, а наверху между зданиями появились небольшие гирлянды. Высоко развешанные зеленые, синие и серебристые листочки сверкали среди темно-серых домов и трепетали на ветру, беспомощные, словно пленники.

Я ощутила, как какое-то неясное воспоминание тянется ко мне из самого дальнего уголка памяти. И пусть покалывание в боку не уменьшилось, все же ускорила шаг.

Я так стремилась вперед, что с трудом воспринимала окружающую обстановку. Переулок закончился без предупреждения, и я оказалась перед бурным потоком. Успела остановиться как раз вовремя, но равновесие потеряла.

Шокированная, я вцепилась в кирпичную стену.

Около трех метров отделяли улицу от противоположного берега, столь же плотно застроенного высокими серыми зданиями. Передо мной протянулась темная река, и брызги воды долетали до самых бедер.

Несколько секунд я простояла, напряженно уставясь на небольшой причал и волны. Никогда бы не подумала, что посреди жилого района может быть такое дикое течение. Куда теперь? Прежде чем я успела сделать шаг назад, заметила тень, которая появилась рядом с моей и закружилась вокруг.

– Доброе утро, Киана. Ты заблудилась?

Это был тот самый старик, который забрал машину Уилла перед Омилией. Проклятье.

Я сделала глубокий вдох. Не похоже, что он способен схватить меня, если я побегу. Но для этого нужно сначала обойти его.

– Тебе повезло, следующая гондола как раз на подходе. Она доставит тебя прямо в Омилию, и в то же время бесплатно захватишь конец туристического маршрута. – Он подмигнул мне, невольно напомнив добродушного дедушку. Правда, у меня такого никогда и не было.

Почему мне никогда не казалось странным полное отсутствие родственников? И объяснение, что, мол, все они живут слишком далеко или их уже нет в живых?

– Вчера у меня не было возможности представиться. Я Пикабо Ирвинг. – Он протянул мне руку. – Хороший друг твоего деда.

Ошеломленная, я пожала его руку. Вот оно как. Значит, у меня все-таки есть дедушка.

Прежде чем я успела ответить или продолжить воплощать в жизнь свой план побега, сзади раздался звон. Я снова повернулась к берегу, где напротив нас действительно остановилась гондола. Родители с детьми, две пары с камерами, а также три пожилые дамы сидели в продолговатой лодке, тесно прижавшись друг к другу и почти полностью занимая ее. На носу с веслом в руке стоял парень примерно моего возраста. Очевидно, он только что пошутил, потому что люди смеялись. Одетый в темно-синий бархатный костюм, с лихо закрученными и явно ненастоящими усами, гондольер сделал приглашающий жест в нашу сторону, схватившись за причал, и таким образом заставил свое судно остановиться.

– Короткая остановка, дамы и господа, нам нужно забрать почетного гостя, который заблудился.

Снова кто-то из пассажиров засмеялся, остальные начали с любопытством коситься на меня. Молодой человек подал мне руку, в то время как сзади меня легонько подтолкнули. Прежде чем успела осознать, я ступила на шаткое дно лодки и втиснулась в первом ряду между пожилыми дамами, которые с улыбкой охотно подвинулись.

Пикабо Ирвинг помахал нам вслед, когда гондола, покачиваясь на волнах, понеслась прочь. Я не знала, смеяться мне или плакать. Казалось, этот город неизменно на шаг впереди.

Можно было просто устроить сцену. Или по просить у кого-нибудь телефон. Ничего страшного ведь не случилось бы? Судя по всему, экскурсовод среди нас единственный член секты.

Но прежде чем я успела принять решение, гондола остановилась. Река стала шире, и мы подплыли к крытому подземному переходу, перед которым находился небольшой скальный выступ. Там, скрестив ноги, сидела темная фигура, чье лицо закрывал широкий синий капюшон.

Вторя плеску волн, вокруг раздавались тихие мистические звуки.

– Готовы ко второй части нашей истории? – прошептал экскурсовод. Маленький мальчик в последнем ряду едва не подпрыгнул от восторга. Его мать приложила палец к губам, указывая на фигуру на скале, которая только что поднялась. Голову она держала опущенной, так что по-прежнему нельзя было разглядеть лица.

– Тысячи лет назад… – крикнула фигура сквозь шум; голос был глубоким и хриплым, но слышался отчетливо, как будто слова проникали прямо внутрь меня, – когда наконец выяснилось, что Земля не плоская и потому не может плавать в воде, к исследованиям подключились другие греческие философы. Основываясь на новых выводах, они исключили воду как основной элемент – остальным трем следовало иметь такое же значение. Эмпедокл назначил божество каждой из четырех стихий – воды, огня, воздуха и земли соответственно. Имея божественную природу, они должны были быть элементами, которые существуют вечно, а следовательно, и источником всех других субстанций. Верховному олимпийскому богу Зевсу присвоили огонь, считавшийся самым могущественным среди стихий. Его жена Гера владела воздухом высоко наверху, а богу Аиду, стерегущему ад, отдали землю, ибо он находился под ней. Водой, конечно, владел морской бог Посейдон. Именно такое объяснение народ Древней Греции нашел тому, что не способен контролировать четыре силы природы. Кроме того, со стихиями стали ассоциировать некоторые человеческие качества. Таким образом огонь символизировал целеустремленность, силу воли, воздух – разум, рациональное мышление и знание, вода – многообразие чувств и интуицию, а земля – защиту и постоянство. По индивидуальным свойствам каждую стихию также по-своему связали со временем. Огонь был ориентирован на будущее, а воздух предпочитал останавливаться и анализировать настоящее. Земля цеплялась за известное, за рутину и за прошлое, а текущая вода, которая всегда находилась в движении, искала ответы в прошлом, чтобы продолжать свой путь. В течение нескольких сотен лет людей удовлетворяло подобное объяснение, но со временем вера в богов постепенно ослабевала. В итоге потребовалось новое толкование стихий, которое сделало бы их более осязаемыми для человека. Платон присваивал каждому элементу твердое тело, Аристотель добавлял свойства – «сухой», «влажный», «теплый» и «холодный», так что два элемента всегда находились в прямом противоречии друг с другом, в то время как два других вели себя как союзники по отношению к ним. Кроме того, Аристотель предположил, что должен быть еще один, пятый, родительский элемент. Элемент, составляющий начало и конец. Квинтэссенция.