Дождь немного утих. Она принесла две бадьи воды из ручья и перелила одну в котелок над огнём, а когда вода нагрелась, намочила чистый льняной лоскут и молча промокнула ему рот. На этот раз Локи даже не вздрогнул.

– Стоит спрашивать, почему они с тобой такое сотворили? – сказала она наконец. – Или что за неприятности ты причинил им, чтобы навлечь на себя подобное?

– Всего парочку выходок, но затем всё исправил, как обычно. А в процессе просто не смог удержать язык за зубами. – Он закатил глаза. – Всё как ты и сказала.

Она слабо улыбнулась, продолжая обтирать его губы.

– Подумать только. И какие же выходки были на этот раз?

– Ты знаешь Сиф, жену Тора? Так вот, в то время, когда он пировал с остальными богами, я пробрался в их покои и остриг её наголо, пока она спала. Она даже не шелохнулась. Но зато наутро весь Асгард слышал её вопли. Правда, потом весь Асгард слышал уже мои вопли, когда Тор гнался за мной и грозил переломать каждую косточку в моём теле, если я всё не исправлю.

Ангербода моргнула и жестом велела ему прижать ткань ко рту.

– А почему, собственно, ты с ней так поступил?

– Это была скорее шутка над Тором, чем над Сиф. Он так любил её волосы. – Локи пожал плечами, но в его голосе прозвучала странная боль, когда он добавил: – Я думал, будет забавно.

– Не понимаю твоего чувства юмора, – сухо произнесла Ангербода. Она пересекла пещеру по направлению к своему шкафчику с зельями и принялась готовить свежую целебную мазь. – И не только его. Что же случилось дальше?

– Я бился о заклад и проиграл. В поисках новых волос для Сиф я отправился к гномам и получил ещё два предмета, помимо волос. Потом я встретил других братьев-гномов и поспорил с ними, что они не смогут выковать такие же отличные вещи, как те, что у меня уже были. А потом боги признали лучшим второй набор предметов[1]. И если бы не мой изворотливый ум, не сносить бы мне сейчас головы.

– Почему?

– Потому что я бился о заклад на свою голову. Но про шею-то речи не было, понимаешь? Так что гномы решили вместо этого зашить мне рот шилом.

Колдунья быстро произнесла заклинание над мазью в крошечном глиняном горшочке, затем повернулась и искоса взглянула на него.

– Это было глупое пари, а результат его – ещё глупее.

– Не совсем. Теперь асы владеют прекрасными вещами, и всё благодаря мне.

– И что же это за прекрасные вещи?

– Ну, теперь у Тора есть молот с короткой ручкой, с которым можно делать что угодно, а у Сиф – настоящие золотые волосы. У Одина есть копьё, которое никогда не промахивается, и волшебное кольцо Драупнир, а у Фрейра – золотой кабан и корабль, который можно сложить и взять с собой и которому всегда дует попутный ветер.

– Действительно, отличные дары. Теперь можешь положить тряпку.

– Да, но, к сожалению, это не помешало Тору и Фрейру удерживать меня, пока гномы зашивали мне рот.

Когда Ангербода вернулась к нему и опустила палец в глиняный горшок с мазью, он посмотрел на неё с настороженностью ребёнка, которому предлагают съесть на обед что-то новое, а после того, как она намазала его губы зеленоватой массой, скорчил гримасу.

– И это ты продаёшь своей подруге Скади? Люди готовы обменивать на это свои товары?

– С мазью раны заживут быстрее, чем сами по себе. Но у тебя останутся шрамы, особенно с той стороны, где ты расцарапал себе лицо, как животное. И, кроме того, это снадобье свежее и более эффективное, потому что я приготовила его для твоих ран, так что оно исцелит всё быстрее, чем те зелья в горшочках, которые я передаю Скади на продажу.

– Ну уж теперь-то мне здорово полегчало.

– Естественно. Ты в хороших руках, уж поверь.

– Не нужно так скромничать.

Она закатила глаза:

– Я пытаюсь. Но получается редко.

– Так и знал, что знакомство с ведьмой однажды пригодится. Когда я смогу стереть это с лица?

– Когда кровь идти перестанет. – Ангербода размазала остатки содержимого горшочка вокруг его рта с большей силой, чем намеревалась, от чего он поморщился. – Немного благодарности бы не помешало.

– Благодарность? Ума не приложу, где её можно найти. Быть может, отдашь ещё немного этой вонючей гадости своей подруге Скади, глядишь, она в обмен и отыщет.

– Перестань шевелить губами, или ты сведёшь на нет все мои труды. – Она вздохнула, поставила глиняный горшок на стол и сложила руки на груди. – Чувствую, что мне не раз придётся вытаскивать тебя из неприятностей.

– Ты не вытаскиваешь меня из неприятностей. Ты меня латаешь. А из неприятностей я выпутался сам.

– И что же, интересно, труднее? – Ангербода взяла новый отрез ткани и промокнула капли свежей крови, которые выступили на его губах, просочившись сквозь слой мази. – Видишь? У тебя снова пошла кровь от того, что ты столько болтаешь. Вероятно, тебе какое-то время следует держать рот на замке и дать ранам затянуться.

Локи протянул руку, взял её за запястье и криво ухмыльнулся.

– Это вряд ли.

Эта улыбка, хоть и была окровавленной и искривлённой, заставила её замереть, задержав руку с тканью у уголка его рта.

– Спасибо, – произнёс он, полуприкрыв глаза, и выражение его лица неожиданно смягчилось.

Ведьма вздрогнула, отодвинулась от него и начала собирать все окровавленные и испачканные тряпки в одно из вёдер.

– Ты совершенно невыносимый человек, Локи Лаувейярсон.

Мужчина обиженно уточнил:

– Почему это?

Ангербода подняла ведро.

– Я пойду к ручью, постираю их. В другой кадке есть ещё вода, можешь привести себя в порядок.

– Я мог бы просто немного постоять под дождём и избавить себя от лишних хлопот.

Он стянул грязные кожаные ботинки и промокшие шерстяные носки и свалил их друг на друга у входа в пещеру.

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, – ответила ведьма, поджав губы при мысли о засохшей грязи, которую ей придётся наутро выметать из пещеры.

Локи принялся разматывать длинные полосы ткани, которыми, как обычно у мужчин, были обмотаны его икры.

– Я действительно тебя раздражаю, да?

Ангербода проигнорировала его вопрос, отнесла ведро к выходу из пещеры и, нахмурившись, выглянула наружу. Дождь лил сильнее, чем раньше.

– Пожалуй, я не стану затевать стирку до утра.

Она обернулась, но сразу же отвела глаза, так как Локи как раз снял свою окровавленную тунику и теперь, держа её двумя пальцами, большим и указательным, макал во вторую бадью.

– Так ты её не отстираешь, – вздохнула женщина и, отставив ведро, поспешила забрать одежду, всё же бросив украдкой короткий взгляд на его довольно худощавый и не слишком мускулистый торс. Она приказала себе не разглядывать гостя слишком пристально и перенесла своё внимание на тунику: расстелила её на столе и начала тряпкой оттирать пятна крови.

– Мои штаны тоже грязные, – невинно произнёс Локи, потянувшись к завязкам на упомянутой одежде, но Ангербода подняла руку, чтобы остановить его:

– Не нужно снимать их прямо сейчас.

– Неужели ты хочешь, чтобы я запачкал твою постель?

– А при чём здесь моя постель?

– Я мог бы лечь спать в одном из твоих платьев. Мне по душе платья. Если только у тебя есть запасные, конечно. Потому что то, что на тебе сейчас, мне кажется довольно грязным. Ты в нем спишь?

Колдунья решила не развивать тему платья.

– Какое тебе дело до того, в чём я сплю? И не думаешь же ты всерьёз, будто сегодня спишь в моей кровати – это ведь моя кровать, да и всё остальное тоже.

– Тогда, полагаю, нам придётся спать в ней вместе, – пожал плечами Локи. К её огромному облегчению, он всё ещё оставался в брюках. – Я ранен и пересёк несколько миров, чтобы добраться сюда. Можешь хотя бы удобное место для сна мне выделить, Железная Ведьма Ангербода.

Женщина слегка улыбнулась: это прозвище прозвучало неплохо.

– Ты так назвал меня из-за того, где я живу?