– Но… я не умею сколачивать мебель, – запинаясь, проговорила Ангербода. Уверена, что смогла бы придумать, как наколдовать что-нибудь из досок и брусков, но вряд ли результат порадовал бы глаз.

– Я тебе покажу. У меня есть инструменты, – сказала Скади и достала их из мешка. – Поверь, мы, женщины с гор, умеем всё.

И великанша соорудила для неё стол, две скамьи и каркас кровати, которую затем приставили к стене и застелили одеялами и мехами поверх двух полос льна, сшитых Ангербодой и набитых соломой вместо матраса. Через некоторое время Скади смастерила для неё ещё один столик поменьше и шкафчик для зелий, но лучшим было последнее творение Охотницы: добротное кресло, чтобы отдыхать у огня. Ангербода украсила его узорчатой резьбой и завитушками и накрыла сиденье пушистыми шкурами для удобства и мягкости.

Ётунша также привезла свечи, чтобы осветить тёмное пристанище Ангербоды – особенно её рабочий стол: он находился у стены, так что, смешивая зелья, ведьме приходилось стоять спиной к очагу в центре помещения. Свечи подоспели как нельзя кстати, ведь близились долгие зимние ночи. Раньше Ангербода обычно проводила их съёжившись в задней части пещеры, держась на одном из зелий для утоления голода, которые она на скорую руку готовила из тех травок, что смогла найти в Железном Лесу. Эти снадобья действовали достаточно хорошо, но вкусом не блистали— в их составе всегда чего-то недоставало.

Но теперь у неё была Скади, которая доставляла необходимые растения, чтобы улучшить вкус отваров, да и ей больше не нужно было утолять голод своими же зельями; благодаря Охотнице у неё теперь всегда был запас сушёного мяса и несколько дойных коз. Козы во время перегона к пещере неплохо откормились, за что Ангербода была особенно признательна, так как в её удалённой от мира части леса и предгорьях было мало травы, на которой они могли бы пастись.

– Может быть, в этом году всё станет по-другому, – надеялась Ангербода. – С каждой весной Железный Лес выглядит немного более зелёным. Но, возможно, мне это просто кажется.

Локи по-прежнему заходил к ней в гости на досуге. Ей было приятно его общество, а потому вполне устраивали его визиты, но порой его было слишком много. Тишина и покой являлись единственными компаньонами, которым она могла доверять; Локи же не интересовали ни тишина, ни покой, да и сам он не казался таким уж надёжным. Одним из его любимых развлечений было жаловаться на то, какой неинтересной она стала с тех пор, как перестала быть Гулльвейг.

Однако он был слегка озадачен, когда однажды вошёл в пещеру и обнаружил, что та полностью обставлена. Ангербода наслаждалась его удивлённым выражением лица, пока гость всё осматривал.

– Ты как раз к ужину, – сообщила она, помешивая тушёное мясо в котелке над очагом.

– У тебя теперь и стол имеется? – воскликнул Локи. – А ты действительно умеешь устроиться в жизни, да? Кстати, откуда у тебя всё это? Даже дверь есть! Я думал, ты никогда не поставишь её.

Колдунья пожала плечами. Ей не хотелось, чтобы вход в её жилище был слишком заметен со стороны – сейчас всё это выглядело как груда замшелых валунов у подножья горы, и лишь дымок поднимался из невидимой глазу расщелины над очагом. Но она всё же решила, что хоть какая-то дверь необходима, так что Скади сколотила что-то вроде деревянного щита, чтобы прикрыть вход.

Ангербода старалась особо не задумываться на тему древних железных петель, которые они обнаружили прикреплёнными к стене у входа, когда измеряли дверной проём. Скади, казалось, и сама была взволнована находкой, но ничего не сказала, кроме того, что считает петли рабочими, прежде чем прикрепить к ним новую дверь.

– Мне удалось кое-что выменять, – ответила наконец женщина. – Зелья в обмен на вещи. Это довольно выгодно.

– Выменять у кого? – спросил Локи, изогнув бровь. – Только не говори мне, что у тебя теперь есть и другие друзья. Я потрясён.

– Так и было задумано.

– Ну а в остальном как жизнь? – Мужчина потыкал пальцем в кролика, свисавшего с потолка. – Скучаешь? Занята по горло?

– Вроде того.

– Вижу, у тебя теперь и огород есть, – сказал он, ухмыляясь.

– Да, – ответила ведьма с улыбкой, не обращая внимания на его снисходительный тон.

В начале этого года Скади принесла ей семена, садовые инструменты и даже простую соломенную шляпу с широкими полями, и Ангербода принялась за работу. Она весьма гордилась своим огородом – на нём вырастало ровно столько свежих корнеплодов, капусты и трав для специй, сколько ей требовалось.

– Как чудесно по-домашнему, – сухо заметил Локи. – Что готовишь?

– Рагу из кролика.

– Ты когда-нибудь ешь хоть что-нибудь, кроме кролика?

– Если не хочешь моего рагу, можешь отправляться восвояси.

– А ведь когда-то ты была могущественной ведьмой, которая занималась захватывающими делами.

– Я по-прежнему могущественная ведьма, о чём тебе лучше не забывать. – Она разлила похлёбку по тарелкам и передала одну ему, когда они сели за новый стол друг против друга. – Как поживают боги?

Мужчина болтал и болтал, останавливаясь только для того, чтобы поесть. И, слушая его, Ангербода старалась не задумываться о горечи, проступающей в его голосе, когда он повествовал ей об Асгарде.

Однажды дождливой ночью, вскоре после этого, ведьма сидела в кресле у огня, когда промокший и спотыкающийся Локи появился у входа в её пещеру. Повернувшись к ней спиной, гость закрыл за собой дверь, его плечи поникли, и весь он дрожал. Капюшон был поднят, закрывая лицо.

– Локи? – нерешительно спросила она, вставая. – Что привело тебя сюда так поздно?

Он подошёл и опустился на скамью, положив голову на стол. Его дыхание было прерывистым и тяжёлым, а кулаки сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели.

Встревоженная Ангербода подошла и села рядом на скамью, осторожно положив руку ему на плечо. Он дернулся и чуть приподнял голову, открывая вид на небольшую лужицу крови, уже успевшую натечь на стол. Женщина побледнела и хотела было откинуть его капюшон, но Локи вновь опустил голову на руки и больше не шевелился.

– Что ты натворил? – спросила она.

– Ничего, – ответил он приглушённым и странным голосом. – Почему ты считаешь, что я что-то натворил?

– Потому что ты всё время только этим и занимаешься. Насколько я смогла тебя узнать, ты не можешь удержать язык за зубами, даже чтобы спасти свою собственную жизнь. – Она нахмурилась ещё сильнее, заметив кровь на его предплечье. – Что произо- шло?

– Ничего.

Она снова положила руку ему на плечо:

– Позволь мне взглянуть на твоё лицо.

– Нет. – Локи сел ровнее, но его лицо всё ещё было скрыто капюшоном, и в этот момент Ангербода увидел, что его накидка впереди пропиталась кровью. – Оставь меня.

– Ты бы и не кинулся ко мне в такую даль, если бы хотел, чтобы я тебя не трогала.

– Мне больше некуда было идти, – сказал он очень тихо.

Ангербода сбросила с его головы капюшон, но мужчина отвернулся. Почувствовав, как его плечо лихорадочно задрожало под её рукой, она придвинулась ближе и произнесла:

– Я не смогу помочь, пока ты не покажешь мне.

Наконец он повернулся к ней так, чтобы она смогла увидеть, откуда идёт кровь. Его рот представлял собой искорёженное месиво – его грубо зашили неровными стежками, используя толстый шнур. Локи разорвал ногтями примерно половину шва, и окровавленная бечёвка свисала с одной стороны.

У неё перехватило дыхание, когда она посмотрела сначала на раны, а затем в его зелёные глаза, налитые кровью и остекленевшие, беспомощно взирающие на неё в ответ.

Не произнося ни слова, Ангербода вытащила из толстых кожаных ножен на поясе недавний подарок Скади – изящный кинжал с рукояткой из оленьего рога – и вспорола стежки так близко к его коже, как только могла. Локи вздрогнул от прикосновения, и его глаза наполнились слезами, когда её ловкие пальцы начали осторожно вытаскивать остатки бечёвки, но он не произнёс ни слова. Завершив, она прижала к его рту сухую ткань, чтобы остановить кровотечение, и сказала, что скоро вернётся. Мужчина посмотрел мимо неё мутным взглядом и кивнул.