Девушка открыла рот, готовая спросить что-нибудь, что угодно, но отец первым подался вперед и произнес:

– Ты заслужила свой день Эвмара, моя певчая птичка.

Комнату словно наполнил солнечный свет, такими милыми и приветливыми показались Ларкире его слова. Она не смогла сдержать улыбку, ее магия подпевала ей, радуясь вместе с девушкой. Одобрение ее отца и семьи – вот главная причина, почему Ларкира держала свои силы под контролем, несмотря на то, насколько порой это было сложно. Каждый день своей жизни она стремилась доказать, что ее жизнь являлась достойной, ценной, такой же ценной, какой, как она знала, была жизнь ее матери.

– Спасибо, отец. – Горло сдавило от испытываемых чувств, и голос прозвучал глухо.

– Я не удивлен, учитывая, что тебе с юных лет пришлось учиться проявлять сдержанность, особенно с твоим даром.

При упоминании той самой темы, о которой она только что думала, Ларкира сглотнула.

– Да, – ответила она, ее горло снова сжалось.

Ларкире, младшей из сестер Бассетт, было сложнее всего контролировать свою магию. Ибо как могло дитя сдержать вопль, когда содрало кожу на коленке, или перестать непроизвольно напевать себе под нос, пока собирало цветы? Разве могла девочка отделять магию от своей сущности, когда она проявлялась при таком естественном поведении?

В голове Ларкиры всплыли мрачные воспоминания о суровых уроках, которые навязали ей в детстве Ачак, используя Арабессу и Нию в качестве мишеней.

Библиотека была угнетающе яркой, горела каждая свеча, все канделябры, словно так Ларкира могла видеть каждое последствие своих действий, каждую унцию боли на лицах сестер, причиной которых являлась сама Ларкира.

– Твои намерения должны наполниться твоим желанием, подчиняться лишь твоей воле, – наставляли Ачак, стоя у нее за спиной. – Ты должна подавить основной инстинкт своих чар защитить себя, нанося вред другим.

– Я пытаюсь, – огрызнулась Ларкира, тем самым лишь освобождая поток желтого, слетевший с ее губ и словно хлыстом ударивший Арабессу по лицу.

Старшая сестра зашипела от боли, но не сдвинулась со стула, который занимала рядом с Нией. По ее щеке потекла красная струйка крови.

Ларкира зажала рот, чувство вины захлестнуло ее, когда разгоряченная, сердитая и раздраженная магия закружилась у нее в горле.

– Сердись на меня! – беззвучно крикнула Ларкира своим силам. – Только не на них!

– Ты должна обрести спокойствие, – сказали Ачак. – Постараться лучше и заполнить им каждую клеточку своего тела. Убеждай свою силу так, словно это младенец, которого ты не желаешь будить.

Ларкира закрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие, о котором говорили Ачак, но ее разум витал то там, то здесь, а магия казалась сердитой стаей птиц. От нее требовалось лишь завязать ленточки на воротничках своих сестер с помощи песни, но в своем отчаянии ей удалось только заставить обеих истекать кровью.

Видение изменилось, поплыло к другому воспоминанию, та же библиотека, но уже другой день.

Крик эхом разнесся по комнате, Ния хватала ртом воздух, пока пыталась подняться с пола и сесть.

Запаниковав, Ларкира бросилась к ней, но Ачак удержали ее.

– Еще раз, – потребовали они.

Ларкира покачала головой.

– Нет! – взглядом умоляла она.

– Еще раз, – повторило существо. – Заставь их погрузиться в сон.

Ларкира посмотрела на своих сестер, обе тяжело дышали из-за кошмаров, которые она непреднамеренно вызвала в их головах.

– Если ты не можешь обуздать свою силу даже с теми, кого любишь, тебе не удастся контролировать ее с незнакомцами, – объяснили Ачак.

Ларкира бросила на древних свирепый взгляд, желая направить свои силы в их сторону.

Ачак подняли темную бровь.

– Рискни, – сказала сестра, казалось, читая мысли Ларкиры. – Но причинение вреда нам не поможет причинить меньшую боль им.

Ларкира снова взглянула на сестер. Ей было всего шесть, Нии и Арабессе восемь и десять, но они продолжали возвращаться к этим кошмарным сеансам, стоически находясь перед ней, подбадривая и хваля одними лишь взглядами. Ларкира чувствовала себя наихудшим из монстров. Ей нужно было научиться контролировать себя. Она должна была. Либо так, либо навсегда остаться немой.

– Ты должна гордиться своими достижениями. – Слова Долиона прогнали картины из прошлого.

Ларкира снова сидела в освещенной камином комнате вместе со своим отцом. Тем не менее ее голова все еще кружилась от навязчивых воспоминаний, и она сделала несколько успокаивающих вдохов, усмиряя свою магию.

– Ачак были хорошими учителями, – в конце концов сказала Ларкира, стараясь скрыть горечь в голосе.

– И им пришелся бы по душе твой скромный ответ. – Долион пристально посмотрел ей в глаза. – Уверен, это урок хороших манер, который они хотели бы преподать Нии.

– Нам всем хотелось бы этого, – задумавшись сказала Ларкира.

Ее отец рассмеялся, раскатисто и низко.

– Да, именно. Но есть еще один вопрос, который мы должны обсудить. – Долион сел. – Ты использовала свою магию до того, как закончился твой Лиренфаст.

Ларкира насторожилась.

– Да, – призналась она, – но ради помощи другому.

– Разве за те недели, что ты провела в низинах, не было других, кому ты могла бы помочь своей магией?

– Возможно, но…

– И разве смысл твоего поста не в том, чтобы понять несправедливость тех, у кого нет даров потерянных богов? Что если ты будешь бороться или спасать, то лишь с помощью своего разума или кулаков?

– Да, отец, – еле слышно ответила Ларкира. Быть совершенной в вопросах магии было для нее более чем утомительно, но, как всегда, она должна была сохранять спокойствие. – Но, видишь ли, я направлялась домой… мой Лиренфаст практически закончился. И ты знаешь, что до этого, в течение нескольких недель, я сдерживала свою магию, укротила ее, даже когда мне отрубили палец. Должна заметить, тупым клинком. – Ларкира показала предмет обсуждения. – Я думаю, что мои действия принесли не вред, а только пользу. Особенно учитывая, что мужчина, которому я помогла, является гостем на моем сегодняшнем празднике, хотя я никогда не слышала о таком человеке, как Дариус Мекенна из Лаклана.

В ответ на это Долион продолжал хранить молчание.

Ларкира насторожилась:

– Отец, кто такой Дариус Мекенна из Лаклана?

– Как ты только что сказала, гость.

– Да, но почему у меня такое чувство, что он нечто большее, чем просто гость.

– На самом деле не он беспокоит меня, а скорее его отчим, – признался Долион. – Хейзар Бруин, герцог Лаклана.

– Дариус – лорд? – Ларкира моргнула. «Титул объясняет его элегантный наряд», – подумала она. Однако это не объясняло, почему лорд находился в нижних кварталах… и, более того, почему человек такого высокого ранга был вежлив с ней, жалкой оборванкой. – Они старые знакомые семьи? – спросила Ларкира. – Я никогда не слышал об этом Лаклане.

– Земли Лаклана находятся на юго-востоке Адилора, недалеко от рек, которые ведут в море Обаси. Лорд Мекенна написал Совету от имени своего отчима о возможном торговом договоре, касающемся полезных ископаемых, которые они могут добывать. Совет договорился встретиться с ним и герцогом на этой неделе, и так получилось, что встреча совпала с твоим днем Эвмара.

– Получается мой праздник еще и деловая встреча.

– Не все так просто, как кажется на первый взгляд, – напомнил ей Долион.

– Безусловно, – согласилась она. – И что еще насчет лорда и его отчима?

Несколько мгновений Долион изучал ее, и Ларкира видела, отец раздумывал, как много стоит рассказать ей.

– У Короля Воров есть подозрения, что герцог может заниматься незаконным распространением одурманивающих веществ. А именно разновидностью выкаченной из других магий – форрии.