А это... что это?

   Там, впереди, до самого горизонта простиралось огромное поле, удивительно светлое в сравнении со всем остальным. Казалось, под ним, как под белым маминым торшером, светится некий потаённый свет. Высокая спутанная трава словно просила расчёски. Но Денису была не интересна трава, он разглядывал высокую женскую фигуру, движущуюся в низине. Перед собой она толкала коляску. Колёса вращались гипнотически плавно, несмотря на расстояние, можно сосчитать количество спиц.

   Денис застыл, как кролик при виде собаки, перестав даже дышать.

   Вокруг женской фигуры стелился туман. Он напоминал живое существо, такое гибкое, что невозможно было даже сосчитать, сколько у него лап. Вот он скользит меж осей коляски, вот заползает в рот женщине и лентой свивается вокруг её широкополой шляпы. Фигуру незнакомки подчёркивает чёрное платье, на ногах... что на ногах Денис не видел. Он мечтал теперь только об одном - поскорее забраться обратно под землю или хотя бы как-нибудь незаметно вытянуть ногу и достать холмик, под которым спит брат, чтобы он проснулся и тоже увидел это.

   В долине царила ватная тишина. Оттуда ничем не пахло. Ветер, кроткий, послушный пёс, улёгся у ног этой женщины. Комары, что пели свою тихую колыбельную над ухом всю ночь, затаились. Денис не мог разглядеть в деталях её лица, но прекрасно видел профиль: точёный нос, подбородок, похожий на неправильной формы кубик льда, губы... казалось, у неё, как у чего-то, что могло бы выйти из-под Денискиного карандаша, мог быть только профиль и ничего кроме профиля.

   В горле бессильно хлюпало. Денис позволил себе слегка ослабить натяжение специальных тросиков, отвечающих за мышцы в ногах, и мягко осесть на землю.

   Денис молился, чтобы женщина не повернула голову в его сторону.

   Он, загипнотизированный, долго бы, наверное, сидел так, не в состоянии сделать хоть какое-то дальнейшее движение, если бы, как спасение, как счастливый финал в мрачной книжке или неожиданно подоспевшая подмога в тяжёлом фильме, не настал рассвет. Нельзя сказать, что Денис его ждал. Он напрочь забыл, что существует на свете такая штука, как рассвет. И когда небо на востоке внезапно порозовело, будто доходяга-маляр разлил краску из своего ведра, когда тёмная фигура с коляской вдруг растворилась среди неподвижных, как колья, трав, забрав с собой туманную фату, Денис уткнулся носом в цветок кашки (который из серого превратился в сочно-фиолетовый) и дал волю накопившемуся напряжению.

   В мир возвращались по-осеннему жухлые, но такие родные краски. Тучи, толпясь и ругаясь, уползали к горизонту на запад.

   Денис не знал, сколько времени он провёл в позе сломанного экскаватора, и, наверное, не сразу почувствовал прикосновение к плечу. Только когда оно стало более настойчивым, поднял голову.

   - Клянусь морскими гадами, - сказал Доминико на выдохе (или том, что ему этот выдох заменяло). - Да он выглядит похуже меня!

   Максим, собирающий коленями с травы дождевые капли, склонился над Денисом и спросил:

   - Тебе приснился плохой сон?

   - Да не сон это был, - пробурчал Денис, чувствуя на губах земляной вкус. - Она была настоящей.

   - Кто?

   - Женщина. Вон там, в поле. Толкала перед собой коляску. Я не сумасшедший, это и правда была тётенька с коляской и в шляпе посреди твоей сказочной страны.

   Денис посмотрел наверх, на лица спутников, которые уставились друг на друга, и подумал, что сейчас самое время для какой-нибудь торжественной и мрачной музыки... музыки, полной предчувствий и сокровенных тайн, и действительно услышал, как зазвенела она в чистом воздухе, сталкиваясь с удаляющимися тучами и порождая грозное грозовое эхо.

   Максим пальцем прочистил ухо.

   - Так. Ну-ка, расскажи подробно.

   Денис рассказал. Когда он упомянул про туман, Максим попытался схватить за руку единственного взрослого, который был рядом - старого смотрителя маяка, и, конечно, не больно-то в этом преуспел, а сам Доминико стал похож на сильно размокший кусок картона.

   - Это она, - сказали они хором, как будто пытаясь в чём-то убедить Дениса. - ТЕНЬ. Короста. Падь. Теперь ты видел...

   - Ох, и жуткая штука, - сказал Денис.

   Он глядел на Максима и никак не мог понять, что с тем происходит. На братишке просто не было лица. Кажется, он готов был, достав свой волшебный карандаш, нарисовать вокруг себя огромную маму и вновь переместиться к ней в утробу.

   - Она бродит по полям... и что? - спросил Денис, желая и одновременно боясь узнать правду.

   Но страхам, похоже, не было логичного объяснения. Только слухи цвета болотной ряски, которые многие дети принимают за чистую монету. Многие дети... но неужто Макс ещё ребёнок?

   Доминико сказал:

   - Сиу рассказывали сказки о странной женщине с маленькой чёрной повозкой. Якобы, она везёт какое-то старинное сокровище, принадлежащее ранее племени Золотых Кукурузных Зёрен. Бытуют легенды, будто они сумели возжечь самый жаркий на свете огонь и переплавить всё своё золото в один огромный слиток, невероятно тяжёлый, такой, что его волокли сразу три вола. Потом всех их не то истребили конкистадоры, не то скосила какая-то неизвестная зараза, не то пожрали твари, которые иногда прилетают из-за моря и набрасываются на людей, как рой голодных комаров. Так или иначе, сокровище затерялось среди костей. Эта женщина нашла его и погрузила к себе в повозку. Встреча с ней означает неминуемую смерть...

   Доминико бросил взгляд на Максима и тихо закончил:

   - Не ту смерть, о который ты подумал, мальчик. Другую, окончательную. Исчезновение из этого мира, будто...

   - Будто тебя выключили из розетки, - зачарованно пробормотал Денис.

   - Есть ещё одна легенда, не такая страшная, - мягко продолжал дух. Видно, историями о смерти, как и самой смертью, он был сыт по горло. - Будто растяпа-вождь при переправе через реку просто утопил это золото, мост не выдержал такой тяжести, и слиток вместе с повозкой ушёл камнем на дно. На земное дно, конечно. Если это так, той женщине с телегой пришлось порядочно потрудиться, чтобы его достать.