Взоры старца и юноши были обращены к морю, из глубин которого внезапно появилось нечто, напоминающее шар. Этот шар почти мгновенно поднялся к небу и поплыл по нему подобно белому облаку, гонимому ветром. За считанные секунды это облако достигло того места, где стояли два изумленных человека, и зависло в вышине над ними. Они смотрели на него и оба задавались одним и тем же немым вопросом: «Что это такое?»

– Это корабль, – пояснил в ответ на эти невысказанные мысли Странник. – Мы называем его по-разному: иногда словом, которое на ваш язык можно перевести как «Ковчег».

Оба: и старец, и юноша, – так были потрясены увиденным, что даже не удивились тому, что их мысли были услышаны им. И в этот миг из облака чуть поодаль от того места, где они стояли, пролился луч ослепительно-белого света.

– Это лестница, – сообщил Странник. – Нам пора, Иоанн! Попрощайся со своим учеником. Я жду тебя в Ковчеге.

С этими словами он двинулся по направлению к лучу и, оказавшись внутри него, внезапно пропал из виду.

– Мне кажется, я сплю, – сказал Папий, проследив за ним.

– А наша жизнь и есть сон, друг мой, – печально проговорил Иоанн; он обернулся и взглянул на юношу. – Что ж… Настало время расставанья! Я благодарен Провидению, что подарило мне тебя, словно сына, которого у меня никогда не было.

Юноша, услышав такие слова, залился горючими слезами и, пав на колени, обнял ноги своего учителя.

– Отче, прошу – не уходи, не покидай меня!

– Так надо, мальчик мой, – с трудом сдерживая слезы, отвечал Иоанн. – Мне следует идти, а ты должен остаться. Главное – ничего не бойся; помни – Господь всегда рядом с нами, Он – внутри нас и повсюду вокруг. Только мы не видим Его! Не забывай тех заповедей, которые завещал нам Спаситель, а я – передал тебе. Что же касается до жизни земной, решай сам: брать ли тебе жену или, как я, пребывать в девстве…

Наставив в последний раз своего ученика, Иоанн решительно двинулся навстречу неизвестности. Папий, стоя на коленях, сквозь рыдания видел, как он вошел внутрь луча и исчез, а в следующий миг пропал и сам этот луч. Потом облако, что висело в вышине, поплыло совсем не в ту сторону, куда дул ветер, а туда, где ранее исчезло солнце красное.

Когда Папий вернулся домой, он растопил в очаге огонь, зажег лучину и сел за стол, где лежали листы пергамента, оставленные его учителем. Всю ночь до самого утра он читал рукопись Иоанна, которая в дальнейшем будет разделена на два текста: Евангелие и Откровение.

Было темно. Слабо горела лучина. А он все читал и читал, пытаясь понять смысл видений, которые посещали в последнее время его учителя, – тех снов наяву, что заставляли его часами сидеть на камне, устремив свой взор в одну точку. В такие моменты Папий никогда не тревожил старца и не расспрашивал его, но теперь, читая написанное им, он видел все, как будто своими глазами. И Сидящего на престоле, и четырех животных. И четырех всадников. И жену, облеченную в солнце. И выходящего из моря чудовищного зверя с семью головами и десятью рогами…

Часть первая. Обитель

Глава первая. Учитель

Кай открыл глаза и взглянул на небо, усыпанное звездами. В последнее время он все чаще просыпался рано, еще до рассвета, и, глядя в темноту, лежал на своей постели, подобной пуху лебяжьему, вспоминая то, что приснилось ночью. А снился ему всякий раз один и тот же сон…

– Два или три раза еще могло быть случайностью, но чтобы четыре подряд… Нет, это что-то должно значить! – подумал Кай. За этими размышлениями его застал рассвет. Гасли звезды на небосводе. Восходящего солнца не было видно, однако все равно начиналось утро нового дня. Через мгновенье пространство вокруг залил яркий свет, который озарил помещение, где находился Кай.

Кай поднялся на ноги и посмотрел на свое отражение в зеркале. Впрочем, это было не зеркало, а поверхность стены, которая при приближении к ней стала подобной стоячей хрустально чистой воде. В той воде, словно в зеркале, отразилось лицо нашего героя. Весь внешний вид его был весьма примечательным, даже более того – необычным. Он не походил ни на одного из представителей известных народов нашей голубой планеты.

В общем, на зеркальной поверхности стены отразилось серое безволосое высокое существо с большой головой и плоским носом, с худыми руками и крючковатыми пальцами, у которого на шее были жаброподобные щели. Это существо не имело никакой одежды на себе, и в ней, судя по всему, просто не нуждалось. Поскольку в том сферическом помещении, где оно находилось, постоянно сохранялась оптимальная температура. Там не было ни холодно, ни жарко.

И хотя это существо меньше всего походило на нас с вами, оно было человеком, притом весьма незаурядным, одним из лучших людей, которых знал этот мир. В его незаурядности у нас еще будет возможность не раз убедиться, хотя, конечно, и с первого взгляда можно было сделать соответствующие выводы.

Имя этого незаурядного человека – Кайи, что в переводе с языка, на котором он общался, значило «сын истины». Однако для краткости мы будем называть его просто «Кай».

Итак, Кай подошел к зеркалу, однако вовсе не для того, чтобы полюбоваться на свое отражение, как зачастую делаем мы с вами, а с конкретной практической целью – осмотреть себя, свое тело, не произошло ли с ним за ночь каких-нибудь изменений.

А какие могли произойти изменения? Например, появились высыпания на коже или бледность на лице, которая бы свидетельствовала о возможном недуге… Да мало ли что!

Дело в том, что община, в которой жил Кай, неуклонно воспитывала в своих братьях ответственное отношение ко всему, в том числе к здоровью своему. Ведь от состояния одного зависело благополучие всего коллектива! Прекрасно осознавая эту истину, Кай был весьма требователен к самому себе, а потому каждое утро начинал с осмотра своего тела, кроме того не забывая, что лучше предупредить заболевание, чем лечить его.

По счастью, в зеркальной глади стоячей воды на стене на этот раз он не увидел ничего, что бы указывало на подступающую хворь. А потому, вполне удовлетворенный этим осмотром, взял в руки сосуд, по форме напоминающий кувшин, и шагнул в темноту – в черный проход, который разверзся перед ним прямо посреди стены…

Однако не успел Кай очутиться по ту сторону этой необычной двери, как почувствовал чье-то нежное прикосновение. В следующий миг он увидел лицо своего наставника, который держал его за руку, как будто помогая преодолеть препятствие (на самом деле, в этом не было никакой необходимости, поскольку наш герой проделывал этот трюк уже тысячи раз!).

Кай наклоном головы приветствовал своего наставника, который ростом немного превосходил его, но в остальном внешне почти не отличался от своего ученика. Они вдвоем, взявшись за руки, шли по коридору, залитому ровным теплым светом, и беседовали, обмениваясь своими мыслями.

– Мне снова приснился тот же сон.

– Четвертый раз подряд? Это не может быть случайностью!

– И я того же мнения.

– Тебе пора сообщить об этом Энси.

– Хорошо, учитель. Я так и сделаю. Сегодня, после плавания.

Эта мысленная беседа прервалась, когда на их пути выросло очередное препятствие, которое они вдвоем, не разжимая рук, успешно преодолели. За этой дверью оказался новый залитый светом коридор, где, в отличие от предыдущего, народа было много. Отовсюду прямо из стен сюда выходили парами высокие серые люди, которые держались за руки и тихо переговаривались. По коридору они шли, выстраиваясь в ряд, друг за другом.

Кай и его наставник заняли свои места в этом шествии, которое продолжалось вплоть до черного прохода, ведущего в широкое помещение сферической формы, где общинники собирались на утреннюю трапезу. Иначе говоря, это была общая столовая. Однако ничего из привычных для нас кухонных принадлежностей в этой столовой не имелось. Там не было даже столов, а члены общины размещались прямо на полу (хотя этот «пол» был мягче, чем наши диваны!). Они рассаживались вдоль стен этого сферического помещения, в центре которого находился особый шар. Назначение этого шара было тем же, что у плиты на нашей кухне: внутри него варилась пища. И пока она готовилась, общинники, среди которых были Кай и его наставник, не вставали со своих мест и, взявшись за руки, образовывали живую цепь. Со стороны могло бы показаться, будто они просто сидят, но, на самом деле, в эти мгновенья они обменивались своими мыслями и чувствами друг с другом. И это действие напоминало тихий шепот или шорох листьев.