– Перед тем как это сделать, вы договаривались все вместе о том, что скажете?

– Да. Созвонились в понедельник вечером и обо всем договорились.

– А Сэлу не сказали?

– М-м. – Наоми снова провела руками по волосам. – Нет. Не хотели его расстраивать.

– Хорошо. Последний вопрос. – Пиппа заметила, как при этих словах лицо Наоми разгладилось. На нем читалось явное облегчение. – Думаешь, Сэл той ночью убил Энди?

– Нет, тот Сэл, которого я знала, не мог, – сказала она. – Он был самым добрым… самым хорошим. Вечно дурачился и смешил всех. И так хорошо к Энди относился, хотя она того, может, и не заслуживала. Поэтому уж не знаю, в чем там дело и кто ее убил, но не могу поверить, что это он.

– Хорошо. Закончили. – Пиппа улыбнулась, остановила запись на телефоне. – Спасибо, что согласилась поговорить, Наоми. Знаю, это непросто.

– Да все нормально. – Та кивнула и поднялась с кресла. Сиденье снова громко скрипнуло.

– Подожди, еще кое-что, – сказала Пиппа. – Макс, Джейк и Милли сейчас в городе? Мне с ними тоже надо поговорить.

– Милли улетела в Австралию. Путешествует. Джейк живет со своей девушкой в Девоне. У них совсем недавно ребенок родился. Макс сейчас в Килтоне. Только-только университет закончил, вернулся домой. Теперь, как и я, работу ищет.

– Как думаешь, согласится он со мной немного побеседовать? – спросила Пиппа.

– Я тебе его номер дам. Позвони, спроси. – Наоми придержала дверь, пропуская гостью вперед.

На кухне они застали Эллиота и Кару, которая пыталась запихнуть в рот одновременно два тоста. Их отец только что вернулся с работы. Стоял в своей бледно-желтой, до боли знакомой рубашке и протирал стол. Услышав шаги, он обернулся. При свете кухонных лампочек в каштановой шевелюре блеснули седые прядки. На стеклах очков с роговой оправой заплясали блики.

– Закончили, девчонки? – улыбнулся он. – Как раз вовремя. Я только что чайник поставил.

Только что вернулась от Макса Хастингса. Будто на реконструкции места преступления побывала. Странное чувство. Обстановка та же, что на снимках пятилетней давности, в ту роковую ночь, после которой наш город больше никогда не будет прежним. Макс совсем не изменился: высокий, с непослушной копной светлых волос. Рот кажется слишком большим на угловатом лице. И все такой же надменный. Хотя сказал, что меня помнит. Очень мило с его стороны.

После нашего с ним разговора… не знаю, как правильно выразиться… меня не покидает ощущение, что тут что-то нечисто. Либо один из друзей Сэла не очень хорошо запомнил тот вечер, либо врет. Но почему?

Пиппа: Итак, пишем. Макс, тебе двадцать три года. Правильно?

Макс: Вообще-то нет. Через месяц двадцать пять исполнится.

Пиппа: А-а.

Макс: Ага. Я в семь лет раком крови заболел. Очень долго в школу не ходил. Пришлось на второй год остаться. Вот такой чудо-мальчик.

Пиппа: Я не знала…

Макс: Хочешь, потом автограф дам.

Пиппа: Так. Давай сразу к делу: можешь описать отношения Сэла и Энди?

Макс: Ничего особенного. Не сказать, чтобы вселенская любовь, но они друг другу нравились.

Пиппа: То есть ничего серьезного?

Макс: Не знаю. Я не сильно интересовался всеми этими школьными интрижками.

Пиппа: А с чего начались их отношения?

Макс: Хорошо напились на рождественской вечеринке, с тех пор и закрутилось у них.

Пиппа: Это был один из ваших так называемых «отрывов»?

Макс: Точно! Я и забыл, что мы наши сборища отрывами называли! Ты про них знаешь?

Пиппа: Да. Народ из школы и сейчас такие устраивает. Уже традиция. По легенде изначально идея принадлежала тебе.

Макс: Серьезно? Ребятишки по-прежнему устраивают отвязные вечеринки и называют их отрывами?! Круто! Просто богом себя чувствую. А ставки на триатлон делают?

Пиппа: Я на такие не хожу… Скажи-ка лучше, ты знал Энди до того, как они с Сэлом начали встречаться?

Макс: Да. Пересекались в школе и на тусовках. Бывало, болтали о том о сем. Но нельзя сказать, что мы прям друзьями были. По большому счету, так… знакомые.

Пиппа: Ясно. В пятницу 20 апреля собирались у тебя. Не помнишь, Сэл не вел себя как-то странно?

Макс: Да не сказал бы. Ну, может, выглядел немного подавленным.

Пиппа: Ты не поинтересовался почему?

Макс: Нет. Я тогда прилично надрался.

Пиппа: А про Энди он разговор затевал в тот вечер?

Макс: Нет. Ни слова.

Пиппа: Не говорил про размолвку или…

Макс: Нет. Просто не упоминал о ней, и все.

Пиппа: Ты хорошо помнишь тот вечер?

Макс: До мельчайших подробностей. Очень долго рубились в Call of Duty с Джейком и Милли. Запомнил, потому что Милли про равенство и все такое прочее рассуждала, не умолкая, и в итоге ни разу не выиграла.

Пиппа: Сэл к тому времени уже ушел?

Макс: Да. Он очень рано ушел.

Пиппа: А Наоми где была, пока вы играли?

Макс: Кто ее знает. Скрылась в неизвестном направлении.

Пиппа: То есть к вам не присоединялась?

Макс: М-м, нет… э-э… помню, она на какое-то время поднималась наверх.

Пиппа: Одна? Зачем?

Макс: Не знаю. Может, вздремнуть решила, или ей в туалете посидеть приспичило. Хрен знает.

Пиппа: И сколько ее не было?

Макс: Не помню.

Пиппа: Ладно. А что Сэл сказал, когда уходил?

Макс: Да ничего. Смылся потихоньку. Я сначала и не заметил.

Пиппа: А на следующий день, когда выяснилось, что Энди пропала, вы все сразу отправились к Сэлу?

Макс: Да. Подумали, он совсем расстроится. Поддержать хотели.

Пиппа: А как он попросил вас соврать, чтоб алиби себе обеспечить? Что сказал?

Макс: Прямо так с ходу и сказал. Мол, не очень хорошо для него все может обернуться. Попросил выручить – немного другое время назвать. Это не казалось нам чем-то таким уж значительным. Вопросом жизни и смерти. Он не говорил прямо: «Обеспечьте мне алиби». Ничего подобного. Друг попросил подстраховать. Вот и все.

Пиппа: Как думаешь, Сэл убил Энди?

Макс: Судя по всему. Ну, то есть если тебе интересно, считаю ли я, что мой друг мог убить человека, я естественно скажу – нет. Однозначно. Сэл был добряком, вечно всех утешал. Как та цыпочка-психолог, что по радио полезные советы дает. Только ведь тут кровь… улики… ну, ты понимаешь. И думаю, Сэл мог решиться на самоубийство, только если совершил что-то совсем ужасное. Так что, к сожалению, все сходится.

Пиппа: Спасибо. Больше у меня вопросов нет.

Версии произошедшего несколько разнятся. Наоми сказала, Сэл упоминал Энди. Еще и рассказал друзьям про размолвку. А вот Макс утверждает, Сэл ни словом не обмолвился о подружке. По словам Наоми, он сказал всем, что не в настроении и поэтому идет домой. А по версии Макса – ушел молча и незаметно.

Понятное дело, невозможно во всех подробностях запомнить события пятилетней давности. Пробелы тут вполне ожидаемы. Вероятно также, это один из примеров эффекта Расемона – «явления, при котором субъективное восприятие событий прошлого искажает воспоминания. В таком случае два человека будут описывать одно и то же событие совершенно по-разному»[20].

Макс помимо прочего сказал, что Наоми «скрылась в неизвестном направлении». И хотя он не уточнил, сколько времени она отсутствовала, перед этим четко сказал, что почти весь вечер играл с Милли и Джейком в приставку. Наоми с ними не было. Предположим, она ушла наверх и провела там около часа. Зачем? Зачем в чужом доме отсиживаться одной наверху вместо того, чтобы проводить время с друзьями? Если только Макс случайно не проговорился – Наоми отлучалась из дома. Он так и сказал, а потом попытался ее прикрыть.