Пальцы Адель неистово бегали по клавиатуре, облекая в слова ее фантазию. Что представляли собой Помпеи за четырнадцать лет до гибели? Почему современники писали о них с таким восхищением? Отчего разрушенные тем же роковым извержением Геркуланум и Стабии не оставили столь значительного следа в памяти потомков? Адель была убеждена, что для современных людей притягательность Помпей заключается не только в прекрасно сохранившихся археологических находках, свидетельствующих об уникальной архитектуре. Этот город в эпоху своего расцвета обладал чем-то более важным, неповторимым и впоследствии не повторенным. Но чем?..

Ах, если бы можно было хоть одним глазком заглянуть в прошлое! Если бы можно было хоть на минуточку оказаться там, для того чтобы почувствовать, проникнуться и не ошибиться…

Ее мысли прервал странный шум, доносившийся с улицы. Адель быстро поднялась и выбежала во двор. Громкие мужские голоса отчетливо раздавались в тихом сумеречном воздухе.

– Дорогу носилкам патриция10! Посторонись! Дорогу благородному Публию Юлию Сабину11!

Адель стояла посреди булыжной мостовой и широко раскрытыми глазами всматривалась в приближавшиеся фигуры.

Те, кому приказывали посторониться, были небольшой группой полураздетых людей, несших огромные корзины с фруктами и тащивших за собой телегу с какой-то утварью. Услышав громогласный приказ, люди (по одежде и виду они были похожи на рабов) стали жаться к стенам зданий, освобождая путь для шествующей процессии.

Впереди, сверкая глазами, шагал высокий человек с копьем, одетый в темную тунику и короткий черный плащ. Следом четверо крепких мужчин несли блестящие позолотой и медью носилки с верхом и занавесями.

Адель стояла, не смея шелохнуться и пытаясь понять, что происходит. Безветренный весенний вечер шестьдесят пятого года от Рождества Христова… Улица Стабий… Носилки патриция… Помпеи.

Она ожидала приближения кортежа. Когда охранник поравнялся с ней, Адель смерила его удивленным и заинтересованным взглядом.

– Посторонись! – громко, но менее уверенно выкрикнул он.

«Интересно, как я понимаю его речь? Ведь здесь, кажется, не знают английского… – Она старалась припомнить, на каких языках в начале эры говорили жители обширной территории Римской империи. – В любом случае, будь это латинский, греческий или арабский, я не знаю ни одного из них. На каком же тогда, мне понятном, изъясняется этот колоритный плебей12?»

Адель отошла в сторону, попуская процессию, но восторженный взгляд белокожей, странно одетой девушки привлек внимание одного из носильщиков. Он чуть задержался, с любопытством глядя на ее хрупкую фигуру в узких джинсах, кроссовках и легкой клетчатой рубашке навыпуск. Адель улыбнулась ему и махнула рукой в знак приветствия. Носильщик замешкался, и движение остановилось.

– В чем дело? – злобно зарычал охранник. – Клянусь Поллуксом13, я размозжу тебе башку!..

Носильщик низко наклонил голову и взглядом указал на Адель. Человек с копьем повернулся к ней.

– Кто ты? – спросил он тише и менее сурово.

Адель молчала. Казалось бы, что может быть проще этого вопроса? И на какой вопрос, с другой стороны, ей сейчас сложнее всего ответить?

– Меня зовут Адель, – нерешительно произнесла она. – Адель Пристли. Я живу в Арлингтоне, штат Техас, в Соединенных Штатах Америки. Но вы, наверное…

– Что за чушь ты несешь? – перебил ее охранник. – Кто твой хозяин?

– Я не рабыня! – возмутилась Адель. – Я просто нездешняя.

– Тогда уйди с дороги и не мешай движению. Не то я позову солдат магистрата14, и они быстро выяснят, кто ты и откуда.

– Что случилось, Крисп? – раздался мужской голос из носилок. – Почему мы остановились?

– Нам встретилась какая-то странная девица, – подходя к приоткрытой занавеске и почтительно кланяясь, сообщил охранник. – Не гневайся, господин! Клянусь Кастором, Поллуксом и их всемогущим отцом, ни одна из земных фурий не посмеет преградить дорогу благородному патрицию.

– Некоторые земные фурии с виду напоминают граций… – Приятный и довольно высокий тембр свидетельствовал о том, что голос принадлежит человеку молодому. – Это какая-нибудь горожанка?

– Похоже, что нет, господин.

– А кто же?

– Она выглядит подозрительно, – ответил охранник, косясь на Адель. – Не поймешь, откуда взялась.

– Что же за девица такая? Я хочу на нее посмотреть.

– Позвать ее?

– Да, Крисп. Подожди… Она красива?

– Мой господин увидит сам. Эй, ты! – крикнул он Адель. – Иди сюда!

Она бросила на него презрительный взгляд.

– Вот еще! Я не обязана подчиняться твоим приказам.

Охранник побагровел.

– Только посмей не подчиниться!

– А то что?

Мама не раз в шутку говорила Адель, что она наверняка должна была родиться мальчишкой, но, видимо, в последний момент передумала. Склад ума, характер и цели в жизни у нее точно были мужскими. А вот средства их достижения – женскими. Поэтому она улыбнулась человеку по имени Крисп своей самой елейной улыбкой и произнесла:

– Я боюсь этих страшных носильщиков.

От такого неожиданного признания охранник окончательно растерялся и лишь промычал что-то невразумительное.

– Отойди, Крисп! – донесся голос из носилок. – Я выйду сам.

Занавески распахнулись, и загадочный патриций предстал взору Адель.

Короткая темно-красная туника и светлая тога15 не скрывали изящества гибкого молодого тела и крепких стройных ног с тонкими лодыжками, обутых в закрытые сандалии. Не в силах сдержать вздох изумления, Адель впилась взглядом в его лицо: светлые волосы аккуратными прядями обрамляли нежные, почти женские черты, подчеркивая плавный изгиб бровей над длинными ресницами, которые, в свою очередь, оттеняли глаза удивительного глубокого небесного цвета. Прямой, чуть заостренный нос свидетельствовал о благородном происхождении, а яркие, четко очерченные губы придавали лицу едва уловимую капризную изнеженность.

– Приветствую тебя, femina16! Да будут благосклонны к тебе великие боги! – пристально и заинтересованно глядя на Адель, проговорил патриций. Затем дружеским жестом протянул ей руку: – Могу я пригласить тебя в мои носилки, дабы скрасить одиночество?

Адель оробела.

– Добрый… вечер, – пробормотала она, мгновенно растеряв свой воинственный пыл. – Честно говоря, я не знаю, насколько прилично с моей стороны…

Заметив, что патриций опустил руку и, похоже, не намеревался настаивать, она прервала себя на полуслове и решительно заявила:

– С удовольствием.

Он улыбнулся краешком губ и сделал приглашающий жест. Еще раз бросив презрительный взгляд на охранника с копьем, Адель забралась в носилки.

– Домой, Крисп! – приказал патриций и сел напротив.

Несколько секунд он смотрел на нее спокойным изучающим взглядом и наконец спросил:

– В каких же краях нимфы прятали до сих пор столь дивную жемчужину? Где носят такие странные наряды, совсем не подходящие, но очень идущие женщинам?

Адель почувствовала, как ее щеки порозовели от удовольствия.

– Это далеко отсюда, – ответила она. – Очень далеко, и вам… то есть тебе, вероятно, неизвестна эта страна. В ваше… то есть в это время она еще не открыта.

– Как так? – удивился патриций. – Клянусь Минервой17, я не понимаю… Не открыта кем?

– Колумбом.

– Кем?!

– Как бы это объяснить…

Адель поняла, что попытка в двух фразах изложить историю Америки ей точно не удастся.