– То есть это обычный галлюциноген? – разочарованно протянула Адель.

– Не совсем. Галлюцинации возникают при нарушении мозговой деятельности вне связи с разумом человека и вне зависимости от его мыслей. Здесь же несколько иначе. Человек, принявший «Д. К.», не будет страдать мозговой дисфункцией, однако он в некотором роде потеряет ощущение времени и пространства и полностью погрузится в себя. В себя, понимаешь? Он начнет жить в собственных мыслях, мечтах, фантазиях. Активное воображение играет ведущую роль и становится реальностью; потеря чувства времени позволяет за пару часов прожить, так сказать, целую жизнь. И в этой ирреальной жизни можно встретить людей, которые давно умерли или еще не родились, увидеть во всех подробностях местность, в которой никогда не бывал, и чувствовать себя органично в любом времени на любой планете – главное, чтобы ранее это было запечатлено воображением или памятью. Действие «Д. К.» направлено на стимулирование работы подсознания, которое проявляет себя через образы. При этом, в зависимости от дозы, человек может как просто погрузиться в сон с длительными и яркими сновидениями, так и бодрствовать – двигаться, разговаривать и вести себя так, как в обычных обстоятельствах. Только видеть окружающий мир он будет не глазами, а воображением, и мыслить не сознанием, а подсознанием.

Слушая это, Адель начинала чувствовать уважение к Коллинзу – скорее даже не к нему самому, а к его знаниям и преданности избранному делу. Однако разговор действительно интересовал ее сильнее, чем требовало простое приличие.

– На мой взгляд, «Д. К.» будет представлять огромную ценность для лечения депрессии, угнетенного состояния, меланхолии и снижения жизненного тонуса, – продолжал Найджел. – Если правильно составить график приема препарата, то он не вызовет зависимости, а поможет человеку иначе воспринимать реальность, раскрасить ее неведомыми прежде красками. Ведь в глубине души, в своем воображении, все мы – красивые, умные и смелые, готовые переживать головокружительные приключения и испытывать неземные чувства. «Д. К.» даст человеку такую возможность, на время погрузив его в другую реальность со всеми вытекающими последствиями.

– А побочные эффекты?

– Адель! – Найджел усмехнулся. – Всё, что я тебе рассказал, – умозаключения, практически они ничем не подтверждены, поэтому я жду не дождусь, когда специальная лаборатория займется исследованием моего препарата и разрешит – или запретит – проводить дальнейшие опыты.

Адель смотрела на Коллинза с нескрываемым интересом.

– Найджел, это же здорово! – воскликнула она. – А какое время длится его действие?

– Точно не знаю. Все зависит от дозы, но в среднем, я думаю, около пяти-шести часов. Хочешь… Впрочем нет, я не имею права.

– Что? Что ты хотел сказать, Найджел?

– Ничего. – Коллинз снова смешался, и в его глазах появилось прежнее растерянное выражение.

Адель разбирало любопытство, но Найджел упорно молчал. Тогда она прибегла к проверенному средству.

Слегка перегнувшись через столик, Адель мягко, нежно, ласкающими движениями провела пальцами по руке Коллинза. Ее ресницы затрепетали, словно от смущения и тайной любви, а влажные губы произнесли тихо и чарующе:

– Найджел… Почему ты от меня что-то скрываешь? Разве я дала повод усомниться в моей преданности и… дружбе?

– Что ты, Адель… Ни в коем случае… – Найджел с трудом выговаривал слова, чувствуя, как она пробирается кончиками пальцев все выше и выше по его руке.

– Так в чем же дело? – Она склонилась еще ниже и, проведя рукой по шее, словно ненароком расстегнула пуговицу на своей тонкой клетчатой рубашке.

– Я захватил с собой этот препарат. После нашей встречи я думаю заехать в лабораторию к доктору Смиту и отдать «Д. К.» на экспертизу.

– Неужели, – проворковала Адель, кротко и очаровательно улыбаясь, – ты не покажешь мне его?

– Я как раз об этом думал, но… В нем нет ничего интересного! – пытался запротестовать Коллинз.

– Найджел!

– Хорошо. Можешь посмотреть.

Он открыл принесенный саквояж и извлек оттуда колбу, наполненную жидкостью ярко-оранжевого цвета. Адель осторожно взяла ее и поднесла к свету.

– Надо же, точно как апельсиновый сок!

Найджел любовался ее фигурой в узких джинсах, четко вырисовывавшейся на фоне окна, а Адель в это время занимали мысли, далекие от сходства жидкости с соком.

«Это сколько же денег можно заработать, если продавать «Д. К.» заинтересованным лицам? Сейчас каждый второй бизнесмен или трудоголик, или ипохондрик – со всеми, как сказал Найджел, вытекающими. Насколько я поняла, «Д. К.» – безопасная и эффективная замена всех наркотиков, вместе взятых, а эффект, похоже, будет таким, от которого никто никогда не откажется. Можно не сомневаться, что за него с радостью выложат кругленькую сумму! Вполне вероятно, в скором времени Найджел получит патент и препарат поступит в аптеки. Я могу заработать только сейчас; потом зарабатывать будет Коллинз».

Она оглянулась, посмотрела на Найджела и натянуто улыбнулась.

«Может, предложить ему сделку? Хотя вряд ли он на это пойдет. Несмотря на честолюбие, Найджел обладает огромным недостатком, из-за которого никогда не будет по-настоящему богат: он честен. Ох уж эти предрассудки!.. Надо бы мне заполучить немножко этого таинственного «Д. К.» и припрятать до поры до времени. А когда станут известны результаты экспертизы, решу, что делать дальше».

Адель подошла к Коллинзу, поставила колбу на стол и обворожительно улыбнулась в ответ на его умиленный взгляд.

– Хочешь, Найджел, я покажу тебе комнаты?

– Конечно! – Любое внимание со стороны Адель трогало его чуть ли не до слез.

Он бодро поднялся, и она повела его в спальню.

Прикрыв дверь, Адель вплотную подошла к Найджелу и заглянула в его глаза.

– Тебе нравится мой альков?

Горячий шепот обжег ему щеку, рука сама, непроизвольно, опустилась на ее талию. Он робко погладил Адель по спине – сначала осторожно, боясь, что она сбросит его руку, а потом, убедившись, что она не отстраняется, осмелел и стал гладить более уверенно.

Адель заметила, как изменилось выражение лица Найджела, как участилось его дыхание, и, грациозно изогнувшись, в один шаг оказалась у края кровати. Коллинз взял ее за запястья, привлек к себе и хотел было поцеловать, но она слегка отклонилась и постаралась изобразить на лице капризную улыбку.

– О, Найджел, не так скоро!.. – смущенно произнесла Адель, хотя ее распирало от желания расхохотаться. – Побудь здесь, я на секундочку… Скоро приду.

Одарив ошеломленного химика ослепительной улыбкой, девушка скрылась за дверью.

Ее никогда особенно не терзали муки совести. Если она чего-то хотела, она это брала, так что ей не приходилось бороться ни с ангелами, ни с демонами. Адель метнулась в кухню, схватила точно такой же стакан матового стекла, как те, из которых они пили сок, и плеснула в него из колбы. Жидкость едва закрыла дно, но большим количеством рисковать было нельзя, иначе Найджел мог заметить. «Главное – иметь образец, – рассудила она. – Потом приготовить можно сколько угодно».

– Адель! – донесся до нее голос. – Тебе чем-нибудь помочь?

«Вот уж не надо!» – испуганно подумала она и осмотрелась.

Спрятать стакан было негде, да и некогда: приближались шаги Коллинза. Тогда Адель поставила стакан за вазу с фруктами и накрыла подвернувшейся под руку пачкой попкорна, затем глубоко вздохнула и медленно вышла из комнаты.

С Найджелом она столкнулась в дверях.

– Я не могу больше ждать, – прерывисто дыша, произнес он. – Я решился. Я признаюсь тебе прямо сейчас – и будь что будет. Адель, я…

– Что, Найджел? – поспешно перебила она его. – Ты хочешь сказать, что заскучал без меня?

Прерванный на полуслове, он растерянно замолчал. А Адель продолжала:

– Дорогой мой, я никогда так чудесно не проводила время. В период написания очередного романа я живу затворницей, посвящая все время работе, а ты сегодня подарил мне много приятных минут благодаря занимательному рассказу о твоих научных изобретениях… – Адель умолкла, осознавая произнесенные глупости и очаровательно улыбаясь. – Словом, я была рада тебя повидать.