"Ффффух, да это ж для рыбалки!" – выдохнула с облегчением Алёнка, бросила коробочку с яркими рыбными приманками обратно в сумку, деловито застегнула молнию. И повесила сумку на плечо – надо занести её к себе в комнату, а то так и пролежит здесь на балконе, всеми забытая. Алёнка закрыла балкон, поправила шторы и снова ощутила в квартире запах табака и висящей в воздухе тревоги.

Забыв про сумку, девушка прошла на кухню и замерла в оцепенении: на обеденном столе стояли угощения – мамины бескалорийные десерты, тарелка с мясной нарезкой, коньяк, лимон, а сама мама – её ни разу в жизни не курившая мама! – сидела на полу, глядела в пустоту и курила. Стол был красиво сервирован на двоих, но вызывал всем своим видом не радость, а тоску – будто драгоценный гость, которого сегодня очень ждали, так и не пришёл.

"Мама, мамочка, что с тобой, родная? С тобой всё хорошо?" – бросилась Алёнка к матери. "Со мной? Всё. А с тобой?" – как-то очень холодно-отстранённо, глядя будто мимо дочери, спросила мать. "И со мной в порядке", – машинально ответила Алёнка, – "Мам, у тебя точно всё хорошо? Почему ты на полу сидишь? Вставай, родная, ты же простудишься! И перестань курить, ты же не куришь!" – Алёнка вырвала из пальцев матери сигарету (судя по полному окурков блюдцу рядом с ней на полу – уже не первую) и попыталась помочь женщине встать. Та без всякого сопротивления встала и, оглянувшись, снова села, но уже на стул. "Мама, что случилось, скажи, не молчи! Почему дверь открыта? Почему балкон? Где ты сигареты эти взяла?!!" – допытывалась Алёна. Впервые в жизни она видела свою мать в таком состоянии. "В сумке", – ответила та только на последний из поставленных вопросов и, всё так же глядя куда-то сквозь Алёнку, указала на злосчастную сумку на плече дочери.

"В ээээтой?" – удивилась Алёна, – "А зачем ты там ползала? Что ты в ней искала? Разве можно вообще рыться в чужих вещах?" Алёна явно была поражена и ошарашена: у них с мамой всегда были доверительные отношения – мама никогда не лезла ни в личные вещи дочери, ни в душу без особого запроса, и этот обыск очень выходил за рамки их нормы.

"Сама не знаю, что искала, Алён, но ты должна мне честно признаться, чья это сумка и что она у нас делает!" – взгляд матери, наконец, стал, хоть и строгим, но зато живым и осмысленным и Алёнка даже испытала некоторое облегчение: сейчас она всё объяснит и мама, наконец, успокоится, а то, наверное, надумала себе там тоже, найдя непонятные вещицы и странный камуфляж.

Алёнка хитро улыбнулась: "Ой, мааааааааам, я сейчас тебе такое расскажу – ты обалдеешь! Коньяк можешь убирать, а всё остальное мы с тобой сейчас под кофе слопаем. Ставь новый, я пойду разденусь, да хоть руки вымою. У меня такие новости, такие новости, мам! Счас всё расскажу!".

"Маленькие детки – маленькие бедки…", – будто сама себе проворчала под нос озабоченная мать, пока её красивая взрослая дочь вдруг пятилетней девчонкой ускакала переодеваться, но таки поставила на огонь вариться в турке новый кофе, убрала в холодильник бутылку початого коньяка, повертела в руках бокалы с налитым уже алкоголем и, немного подумав, залпом опустошила один бокал. В груди немного потеплело и одновременно будто немного полегчало и на душе. Посмотрев на свой безуглеводный стол, женщина решительно открыла холодильник, достала оттуда булку, йогурт, сыр и томат-пасту и соорудила что-то вроде мини-пицц ассорти с мясной нарезкой, что была на столе. Пара минут в микроволновке – и вот горячая и давно забытая студенческая закуска готова.

Вместе с последним пиком микроволновки в кухню прибежала и Алёнка: "А чем это у нас так вкусно пахнет?!!" Увидев горячие бутерброды, девушка развеселилась: "Ну, мам, у тебя сегодня просто разврат и содомия: и сигареты, и хлеб, и майонез! А майонез ты где взяла? Тоже в той же сумке?" "Нигде я его не взяла, – не поддержала шутку мать, – это йогурт. Рассказывай давай свои новости, слушаю тебя очень внимательно, дочь".

Алёнка, дожевав кусок горячего бутерброда, торжественно встала, взяла чашку с кофе так, будто это бокал грузинского вина, а она – тамада на большой кавказской свадьбе: "Дорогие гости, прошу поднять ваши бокалы, потому что за такую новость надо обязательно выпить! Ну мам, ну чё ты со своим кофе, ты можешь выпить за меня, когда я тебя прошу?" – "Не, дочь, я пока кофе, хочу остаться пока в здравом уме и трезвой памяти, а то мало ли… И можно не вставать?" – "Сиди, сиди, – милостиво разрешила дочь, – а то и правда, мало ли!" И, немного, помявшись, торжественно объявила: "Мам, я замуж выхожу!" И, пока мать глотала воздух от удивления, добила её окончательно: "Я беременна. Уже четыре месяца, мам!"

Ошеломлённая женщина отставила свой кофе, посмотрела на второй бокал коньяка – ну вот и пригодился! – и залпом осушила его.

Ты беременна.

И выходишь замуж.

В шестнадцать лет.

Отличная новость.

В "Мармеладницу" в назначенное время Влад к Алёнке почему-то не пришёл, написал, что перезвонит ей позже, как сможет, и, чтоб не сильно расстраивалась, кинул денег на карту, мол, позови своих подружек и развлекитесь там как-нибудь сами.

Девушка взяла себе кофе и десерт в надежде, что любимый всё-таки быстро решит свои дела и вырвется к своей девочке, но подружкам-веселушкам своим всё-таки написала: деньги есть, время есть, тогда почему бы и не отметить начало её новой прекрасной жизни со своими лучшими подружками.

Алёна сидела, тянула кофе и время, поглядывая нетерпеливо в телефон, как вдруг к ней за столик подсел высокий симпатичный молодой человек с обворожительной улыбкой и лукавинкой в чёрных глазах.

"Присяду?" – спросил он и тут же сел, не дождавшись разрешения. "Что, бросили вас все сегодня?" – Алёнка только открыла рот, чтоб возмутиться, как парень продолжил: "Да ладно, не расстраивайся, ты не одна такая – мои друзья, вон, тоже не пришли, говорят, что кофе можно и дома попить, зачем идти куда-то в такую метель, а я хотел отметить с ними начало моей новой жизни".

Начало новой жизни? Алёнка невольно заинтересовалась: такие совпадения! Да и парень этот такой милый… Но у неё же Влад! Хотя… Разве попить кофе с незнакомцем в кафе – это такое преступление? В конце концов, сейчас подъедут девочки, может, этот молодой человек станет другом кому-то из них… Интересно, кому? – задумалась Алёнка и поняла, что не хочет видеть этого парня ни с одной из своих подруг: да, он очень молод и наверняка не так богат, как Влад, но какая у него улыбка, как он смотрит в глаза, Алёна просто с ума сойдёт, если в_о_т т_а_к этот парень будет смотреть не на неё.

И тут Алёна с горечью поняла, что беременность, которой она так радовалась, как путёвке в новую и прекрасную жизнь, открывая перед ней одну дверь, неминуемо закрывает другую. Сейчас ей открыта дверь в уютную, обеспеченную жизнь с взрослым, умным, серьёзным и вечно очень занятым Владом. Зато, как вдруг показалось сейчас Алёнке, в тоже (а, может, даже в более!) счастливую жизнь – с высоким, молодым красивым парнем, который смотрел бы своими невозможными глазами прямо ей в душу – дверь приоткрылась на минутку, чтобы показать, что так вот – тоже можно было, но сейчас же неминуемо закроется, и это почему-то пугало и досадовало. Алёнке вдруг страшно захотелось туда – в жизнь с таким, как…

"Боже, мы же не познакомились! Меня Алексей зовут, для друзей – Лёха, а ты меня как звать будешь?" – вдруг будто опомнился новый знакомый. "Лёш", – почему-то, совершенно не задумываясь ни на секунду, ответила ему Алёна. "А я тебя как буду звать?" – внезапно посерьёзнев, спросил Алексей. "Лёль?" – как бы спросила его девушка, – "Ну, Лёш, Лёль – хорошо звучит, меня Алёной зовут". "Ну да, это здорово, когда в паре всё гармонично, даже имена", – расслабленно заулыбался Лёша, но вдруг заметил, что его Лёля как-то переменилась в лице, глядя куда-то в сторону входа.