— А как сэр Мак прекрасно подобрал музыку, просто прелесть! — закудахтала Элизабет. — Ах, вы, оказывается, так талантливы!

— Ну что вы, миледи, меня не посвящали в рыцари, я вовсе не сэр. Вы слишком милостивы ко мне, — бард буквально рассыпался в любезностях, якобы польщенный, хотя его глазные мышцы наверняка сводило от желания закатить глаза. Феликса решила, что он неплохо держится для человека, вынужденного по какой-то причине играть жиголо.

Хотя у нее самой положение было не лучше. И она решила, что самое время сменить тему разговора.

— Миледи, какое у вас прелестное колье! — с идиотской улыбкой прощебетала чародейка, чувствуя себя еще более глупой, чем должна казаться. — Белое золото и топазы, у вас тонкий вкус, — польстила она баронессе. Честно говоря, роскошное колье походило на более дешевую копию из кварца и серебра — видимо, ожерелье давно не чистили.

— Благодарю за комплимент, милочка, но вы ошиблись, — приосанилась довольная Элизабет, — это платина и розовые алмазы, очень редкие.

«Врет и не краснеет!» — плюнула про себя Феликса. Как любая стоящая чародейка, она не просто разбиралась в драгоценностях, она видела саму душу камней и металлов — недаром драгоценные камни способны держать самую мощную магию. Большей магической проводимостью обладала только драконья кость.

— Ну надо же! — Феликсе почти не потребовалось изображать изумление. Главное — она добилась, чего хотела: перевести разговор на камни и другие сокровища. — Наверное, такая редкость обошлась в целое состояние.

— О, драгоценности наша маленькая слабость, — признался лорд Пигсвелл. — У нас имеется целая коллекция украшений из редчайших минералов, камней и металлов. Вы сможете взглянуть на нее позже, если захотите, правда, дорогая?

Леди Элизабет принужденно улыбнулась, но Феликса заметила, как вытянулось ее лицо при словах мужа. «Кажется, я ему понравилась», — обреченно подумала волшебница. С одной стороны, это здорово облегчало задачу, с другой — вполне вероятно, что вырубить барона придется раньше, чем она рассчитывала, а это могло вызвать подозрения. Что ж, она знала, что идет на риск.

— Ох, правда? Я бы с удовольствием, — кокетливо улыбнулась Феликса.

— В таком случае, после ужина мы сможем все вместе пойти посмотреть на нашу сокровищницу, — сухо пообещала Элизабет. Она явно была пока недовольна вечером, и Феликса надеялась, что Мак постарается это исправить.

Однако музыкант застенчиво молчал, и волшебница недоумевала, что же он все-таки надеется выгадать своим приездом в этот замок, если не благосклонность баронессы. Может, она чего-то не знала о бароне?..

Как бы то ни было, после окончания ужина барон под руку взял ее, а не музыканта или жену, которые шли позади них. Феликса с удовлетворением расслышала шепот музыканта позади себя. Тот наверняка расточал комплименты Элизабет, якобы опасаясь ревности мужа. Феликса уже начала опасаться, что между ними ничего не будет, но теперь расслабилась. Это означало, что баронесса теперь точно будет ночью занята.

По пути к сокровищнице Феликса снова попыталась понять, что за гексы развешаны по углам. Охраны в замке не больше, чем в любом другом. А вот ценности, если верить одной падкой на арак ^* бордель-маман, существенно превышали состояния местных, исконно бедеранских, аристократов. Сплетни то преувеличивали, то преуменьшали богатства Пигсвеллов, но сходились в одном: в Боархолл раз за разом привозили драгоценности. Строжайшая секретность доставок дала трещину, когда Мордред стал приглашать в замок молодых чародеек. Едва ли не каждая уезжала из замка с подарком.

Когда Фабио выяснил, что местный лорд дарит наемным волшебницам редкие украшения, он решил узнать больше. Одна из девушек видела, как человек в черно-белом плаще привез сундуки. Мордред лебезил перед ним, как нашкодившая дочь перед строгим отцом. Лорд проводил незнакомца к сокровищнице, а любопытная чародейка в это время рассмотрела часть сундуков. Даже инкрустация на них стоила баснословных денег. Фабио решил, что внутри лежат еще большие богатства — такие, что их хватит на то, чтобы нанять целый флот и наконец-то уплыть из Бедерана.

Феликса совсем не была уверена, что сокровища существуют. Но сейчас, увидев эти сложные магические гексы, чародейка решила, что лорду Пигсвеллу есть, что охранять. Вот только что именно заставило барона сменить традиционных охранников на дорогостоящие, хотя и более надежные игрушки?

— Какой у вас огромный замок, милорд, — деланно восхитилась она. — Должно быть, вам дорого обходится охрана? Не только стража, я имею в виду, — Феликса захлопала ресницами, — наверняка и магия используется? Или вы спрятали половину охранников, чтобы не пугать гостей?

— Х-ха, ха-ха, — засмеялся барон. — Ну что вы. Просто охранники — всего лишь люди. Они смертны, и к тому же, их можно подкупить. Меня это не устроило. И тогда один кузурский маг рассказал мне про маленькие безделушки, сверхчувствительные к магии и взлому, не требующие особого обращения. Он их назвал каким-то мудреным словом, но к чему вникать в такие тонкости. Главное, что они фиксируют любые магические воздействия в замке и на расстоянии полумили от него.

— Ого, — вполне искренне присвистнула Феликса. — Никогда не слышала о таких мощных амулетах.

— На то и расчет, миледи… на то и расчет, — хохотнул Мордред. — О, а вот и наша цель.

Дверь, перед которой он остановился, разительно отличалась от всего остального замка. Никакой пыли, никакой ржавчины. Искусная резьба и богатая серебряная инкрустация украшала дверь белого дерева, каждый виток причудливого узора начищен до блеска. И, что гораздо важнее, разил боевой магией. Феликса почувствовала сторожевые, оповещающие и охранные заклятия за несколько метров до самой двери и поняла, что снять их будет непросто. Если вообще возможно.

— Это главная сокровищница замка, леди Марта, — гордо проговорила Элизабет. — Едва ли в мире найдется место, которое было бы столь же неприступно.

Феликсе стало не по себе: сокровищница охранялась намного более надежно, чем она рассчитывала. Мордред снова обратился к ней:

— То, что вы увидите за этой дверью, должно сохраниться в тайне, миледи.

Феликса послушно кивнула. Зачем рассказывать, если на следующий же день она сможет все это показать Фабио? Не зря он все-таки настаивал на том, чтобы чародейка позаботилась о крайних мерах перед поездкой.

Лорд Хряк тем временем начал какие-то сложные манипуляции с замком. Выглядело это до неприличия смешно, потому что замок находился точно на уровне его мужского «эго». Пигсвелл дергал туда-сюда, забавно бормотал, тряс головой в течение нескольких минут, а потом жестом захолустного фокусника открыл наконец дверь.

То, что находилось за ней, затмило бы все украшения покойной матери Феликсы, а ведь ее шкатулка — самое ценное, что видела чародейка.

Одни только сундуки, вмещавшие потрясающие воображение богатства, стоили всего замка Мордреда. Они были белого и красного, черного и сандалового дерева, обитые серебром, золотом всех видов, легендарным адамантитом и мифрилом. Крышки сверкали узорами такими искусными, что даже древние эльфийские руны не сравнились бы с ними изяществом. Казалось, живые птицы, бабочки, драконы, нимфы и наяды плетут свой гипнотизирующий, чарующий танец, словно ожившая сказка предстала перед глазами.

На грубых полках выстроились целые батальоны шкатулок, которые не только похвалялись тонкой работой, но еще и открывались каждая со своим секретом. Такие умели делать лишь гномы Драконьих островов, давно пропавшие легендарные мастера ювелирного дела.

Феликсу это так потрясло, что она не могла вымолвить ни слова. Она одновременно боялась и хотела увидеть то, что внутри сундуков. Судя по всему, колье Леди Свинки по сравнению с их содержимым можно назвать максимум «милым». Да и то с натяжкой.

Как только Феликса вспомнила про лорда и леди Хряк, она задалась уймой вопросов. Почему леди Пигсвелл не носит все это великолепие? Почему доходы с несметных сокровищ не употребляются на улучшение состояния замка? Неужели лорд и леди настолько боятся раскрытия незаконности их деятельности? Но почему они тогда показывают свое состояние столь беззастенчиво?