К 1986 году мораторий Управления сняли, но рекламная кампания нового препарата Burroughs Wellcome проходила скромно. Маркетологи фармпроизводителя подготовили несколько вариантов рекламы, правда, без упоминания названия препарата и эффекта, который он способен оказать; они лишь пытались вызвать интерес к проблеме герпеса и побудить потребителей обратиться за медицинской помощью.

Героями одной серии рекламных постеров стала белая пара – Роджер и Салли. Высокий красавец Роджер обнимал улыбчивую хрупкую брюнетку Салли, стоя на берегу океана. В зависимости от того, где публиковался постер и какой была целевая аудитория издания, носителями герпеса по очереди становились то Салли, то Роджер; герою предстояло сообщить о своем диагнозе партнеру. Каждый постер сопровождал один и тот же текст:

Рассказать партнеру о том, что у тебя вирус, конечно, непросто, но наверняка есть множество известий посерьезней этого, которые Роджеру не хотелось бы слышать, например «я проиграла все наши сбережения» или «я сплю с твоим братом».

Намеренно или нет, реклама подталкивала читателя сделать следующие выводы: 1) герпес – постыдная болячка, и сообщить о ней партнеру – значит обречь себя на невыносимые страдания; 2) если у вас герпес, вы должны обратиться к врачу, потому что теперь есть средство, способное облегчить вам жизнь. Название «ацикловир» нигде не упоминалось, а название компании-производителя и ее логотип можно было разглядеть с трудом, потому что их печатали крошечным шрифтом в самом низу картинки.

Несмотря на это, ацикловир в капсулах раскупали, как горячие пирожки. Вопреки прогнозам маркетологов, ежегодно продажи препарата превосходили 1 миллиард долларов и в итоге составили треть всех продаж компании Burroughs Wellcome и половину ее доходов. В 1988 году один из фармакологов компании, Гертруда Элайон (Gertrude Belle Elion), получила Нобелевскую премию за участие в создании ацикловира. На волне успеха ацикловира Burroughs Wellcome заинтересовался фармацевтический гигант Glaxo и купил компанию в 1995 году за 14 миллиардов долларов¹³. Неплохо для препарата, предназначенного для лечения заболевания, о котором еще 15 лет назад практически никто не слышал.

Безусловно, компания Burroughs Wellcome заслужила каждый цент прибыли от продажи препарата, созданного с таким трудом. Врачи считают ацикловир хорошим средством. Хотя от вируса это лекарство не избавляет, оно безопасно, снижает или полностью снимает симптомы, не имеет выраженных побочных эффектов даже у тех пациентов, кто принимает его годами. На протяжении двух десятилетий ацикловир входит в перечень основных лекарственных средств ВОЗ, на который правительства 155 стран мира ориентируются при определении приоритетных для здравоохранения препаратов.

Правда, некоторые журналисты обнаружили темную сторону успеха ацикловира: они обвинили Burroughs Wellcome в том, что компания намеренно превратила герпес в позорное клеймо и в результате увеличила собственную прибыль. Но даже если это пламя раздула рекламная кампания фармпроизводителя 1986 года, первой искрой точно была не она – эффект от публикаций Time 1980 и 1982 годов о «проказе, передающейся половым путем» и «алой букве» сыграл куда более значительную роль, пробудив интерес к теме «постыдного» герпеса. Да и вообще подобное отношение к этому заболеванию, похоже, сформировалось задолго до появления ацикловира и публикаций в Time.

Мнение о том, что компания Burroughs Wellcome превратила герпес в позорное клеймо, Лоренс Кори (Lawrence Corey), один из первых исследователей герпеса из Университета Вашингтона, описал как «совершенно неверное». Над созданием ацикловира он работал вместе с учеными фармкомпании и до появления нового препарата создал в своем университете клинику генитального герпеса. Кори ничем не мог помочь пациентам; он испробовал несколько наружных средств на основе противораковых лекарств, но никакого эффекта они не давали. Кори даже прижигал герпетические болячки этиловым эфиром, заставив некоторых пациентов рыдать от боли¹⁴. Несчастные говорили, что переносят такое лечение хуже самой болезни.

«Болезнь угнетала людей, – вспоминает он. – Они очень стыдились своего заболевания, кроме того, лекарства от герпеса не существовало. Ко мне приходили мужчины и женщины, готовые принять участие в исследовании [средства от болезни]. Некоторым из них приходилось вставать в шесть утра, чтобы успеть на паром и добраться в университет. Они на что угодно были готовы, лишь бы появилось средство, способное помочь им справиться с инфекцией, передающейся половым путем, пусть даже другие игнорировали сам факт ее существования или считали ее чем-то обыденным. ВПГ всегда стыдились и всегда будут стыдиться.

Когда у нас появился этот препарат, а значит – инструмент, мы больше узнали об этом заболевании. Когда есть противовирусный препарат, люди чаще рассказывают о том, что их мучает», – продолжает Кори. Свою лепту в просвещение общества по вопросу герпеса ученый внес, опубликовав несколько обширных статей по истории исследования и клиническим симптомам генитального герпеса, которые он наблюдал у пациентов своей клиники, благодаря чему американские ученые сделали вывод о том, что имеют дело с le hérpes génitaux, описанным французами еще в XVIII веке.

Свою роль сыграли и достижения в области диагностики – о наличии у себя вируса узнало большее число людей. В начале 1980-х годов диагноз «герпес» ставился после изучения вирусной культуры или с помощью другой методики и подтверждался только в том случае, если образец ВПГ-2 забирали из открытой ранки, то есть уверенными в своем диагнозе могли быть только те, у кого проявились симптомы. К концу десятилетия ситуация изменилась, появились первые тесты на антитела к штаммам ВПГ-1 и ВПГ-2. Любой человек мог сдать кровь на анализ и узнать, есть ли у него ВПГ-2, даже если симптомов не было.

Оказалось, что те, у кого были симптомы, – это лишь верхушка айсберга. По оценкам Центров по контролю и профилактике заболеваний США, к 1994 году в стране было 45 миллионов носителей ВПГ-2 (каждый пятый)¹⁵. Большинство этих людей не подозревали о наличии у них вируса и могли передавать его своим партнерам. Миллионы американцев бросились сдавать анализы, чтобы узнать, входят ли они в число зараженных. Сначала казалось, что идея проверить всех неплоха: хорошо, если люди будут знать свой статус, – тогда они будут пользоваться презервативами и ацикловиром и новых заражений будет меньше. Всегда же лучше знать наверняка, чем мучиться в неведении, правда?

Шон тихо радовался тому, что снова стал свободным. Он только что вернулся в штат Вашингтон из последней зарубежной командировки в своей военной карьере. На протяжении многих лет они с женой пытались сохранить брак, несмотря на то что проводили много времени вдали друг от друга, но вот наконец решили, что пытаться больше не стоит. Шон решил поискать счастья на сайте знакомств и встретил Иву, которая тоже совсем недавно осталась одна. Они оба потихоньку развязывали узлы прежних отношений и плели сеть новых, теперь уже друг с другом.

В первый месяц они только болтали и целовались. Прежде чем перейти к сексу, Ива хотела, чтобы они оба сдали анализы на ИППП и показали друг другу результаты. Под конец отношений с мужем у нее выработалась привычка часто сдавать анализы – отчаянно пытаясь спасти брак, они с мужем решили попробовать открытые отношения.

Никто никогда не просил Шона сдать анализы на ИППП, но он был настроен решительно. Он отдал службе в армии больше десяти лет, и женщин у него было гораздо больше, чем у Ивы – мужчин; она вышла замуж за того, с кем потеряла невинность. Про ИППП Шон, конечно, знал – в армии с этим было строго. В самом начале службы офицеры собрали молодых солдат в темном кинозале и показали им герпетические болячки и генитальные бородавки крупным планом. Хотя в армии беспокоились о том, что военнослужащие могут подхватить какую-нибудь инфекцию, Шон и его сослуживцы больше переживали за то, как бы от них кто-нибудь не «залетел» и не пришлось бы бороться с последствиями. Несмотря на применяемую в армии тактику запугивания, страх заразиться ИППП уходил на второй план под натиском гормонов, алкоголя и желания хорошо провести время в командировке.