– Ну, так вот, – развел он руками. – Ермолай в отца, я – в мать.

– А Рус? – спросила Даша.

– А Рус у нас особенный, – серьезно ответил Ермолай. – Он ни на кого не похож.

Ерема взял ведро с грязной водой и пошел на улицу. Даша отправилась за ним.

На улице садилось солнце. Небо начинало алеть. Даша остановилась и засмотрелась на лес. Внезапно откуда-то, совсем близко, раздался громкий волчий вой. Даша вздрогнула и шарахнулась в сторону, налетев на стоявшего с ведром в руках Ерему. Тот тоже на что-то засмотрелся. Даша инстинктивно прижалась к его теплому плечу. Ерема приобнял ее и прижал к себе.

– Не бойся, это не опасно, – сказал он каким-то странным голосом. – У нас тебе бояться нечего. Обещаю. Иди-ка в дом.

Даша вздрогнула и послушно двинулась к дверям. Ей захотелось спрятаться под одеяло, закрыть глаза, а открыть их уже дома, в безопасности родной квартиры.

Даша сидела в задней комнате. Простая обстановка, кровать с пышной периной, покрытая домашним покрывалом. Одно окно, закрытое снаружи ставнями. Даша прислушивалась к суете, которая творилась за дверью.

В доме бегали, что-то роняли, топали, хлопали дверьми, приглушенно спорили. Даша чувствовала себя забытой и одинокой. Хотелось плакать.

Сразу после ужина Ерема привел ее сюда, сунул в руки чашку с ароматной земляникой, и ушел. Теперь они все собирались на ночную рыбалку, а Даша пыталась собраться с мыслями.

Семейка выглядела странно. Даша вспоминала хмурый взгляд матери, злые выпады отца, который нарочно ее игнорировал, словно она была подобранным в лесу птенцом. Ефим ни разу не обратился к ней напрямую, и Дашу это убивало. Она вспомнила, что маньяки иногда тоже нарочно не разговаривают с жертвой, чтобы не завязывать личный контакт.

Ермолай тоже с момента, как привел домой, слова ей не сказал. Да, именно он привел ее сюда, спас. Но от чего? Она слышала крики своих спутников в лесу, потом Ермолай стрелял во что-то, что пряталось в кустах.

А вдруг, это были никакие не звери, а люди? Возможно, тут в лесу живет секта. И убивает всех, кто попадает на ее территорию. Вопрос в том, связана ли приютившая ее семья с сектой?

Если судить по рыжему Ереме, который о ней заботился, то нет. А вот если по молчаливому Русу, или его отцу, да даже по самому Ермолаю, то…

Размышления Даши прервала скрипнувшая дверь. В комнату зашел Ерема. Он был одет в охотничий костюм и высокие резиновые сапоги.

– Дарьюшка, ты послушай меня, – обратился он к ней.

Дашу еще никто никогда так не называл. Она даже плакать перестала.

– Послушай, – ласково повторил Ерема, присаживаясь у кровати на корточки. – Мы уедем, а ты останешься. Эта комната изнутри запирается, вон ключ в двери. Дом мы снаружи запрем. Тут безопасно. Ты, главное, не выходи никуда до рассвета. Мы засветло вернемся. И тебя скоро в город отвезем, домой отправим. Потерпи. Ты про нас ничего не думай плохого, мы тебе добра хотим.

– А ты не можешь остаться со мной? – спросила Даша, машинально прикасаясь к руке парня.

На лице Еремы появилось страдальческое выражение. Взгляд у него стал виноватый, как у побитого щенка.

– Я бы сам очень хотел, но…

Ерема опустил голову и несколько секунд молчал.

– Никак нельзя, к сожалению. Мне надо со всеми ехать. Прости, пожалуйста. И не плачь. Не будешь?

Ерема погладил ее по руке ласковым легким прикосновением. Он выглядел таким милым, добрым. Даша против воли улыбнулась.

– Не буду.

– Вот и хорошо! – обрадовался Ерема. – Всего-то дел, ночь переночевать. А утром я тебе завтрак приготовлю. Блинчики! Любишь блинчики?

Даша кивнула.

– Тогда договорились.

Ерема встал.

– Главное, не выходи никуда из комнаты до утра, – очень серьезно напомнил он. – Ну, до свидания.

Ерема вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Даша подождала, пока затихнут его шаги. Бросилась к двери и заперлась на три оборота ключа. А потом упала на кровать и разрыдалась.

В комнате было темно. Сквозь узкую щель в ставнях комнату посеребрила тонкая полоска света. Там, снаружи, взошла луна.

Полнолуние.

И сразу же раздался волчий вой – так близко, что Даша невольно съежилась на постели, закутываясь в одеяло. Она прислушивалась, но в доме царила полная тишина. Ничто не выдавало присутствия человека. Зато волки свое присутствие обозначали все громче и злее.

Даша не выдержала. Она поднялась с постели, медленно открыла дверь и двинулась по пустому темному дому. Передвигаясь медленно, ощупью, Даша выбралась на кухню. Лунный свет бил в окна, и двор снаружи был виден почти как днем.

Огромная ослепительная луна висела над тайгой в беспросветно-черном небе. Даша, как завороженная, подошла к окну и замерла, уставившись на луну. Та сияла, и Даша чувствовала, что с ней что-то происходит. Словно лунный свет магически действовал на нее. Даше вдруг захотелось выбежать из душного дома на улицу, почувствовать на лице свежий ветер, побежать по лесу, чтобы луна плыла над головой… Ее вдруг охватило истеричное веселье, словно она опьянела.

Даша приложила руку ко рту и тихо засмеялась. В этот момент ее взгляд остановился на волке.

Лунный свет ярко заливал двор и распахнутую створку ворот. Там, снаружи, ровно напротив этой открытой воротины, сидел волк и выл, подняв морду к луне.

Даша замерла, не веря собственным глазам. Но картина не изменилась: здоровенный черный волк сидел хвостом к воротам и выл на луну.

Даша резко шарахнулась от окна, прячась вглубь дома. Сердце судорожно колотилось в груди. Почему они не закрыли ворота? А если волки проникнут во двор? А если…

Она осторожно подкралась к входной двери, толкнула – крепко заперто. Но тревога не улеглась. Даше было очень, очень страшно. У нее тряслись руки и клацали зубы. Она снова подкралась к окну и выглянула.

Волк больше не выл. Сидел, насторожив уши, и слушал ночь. Внезапно из темноты вынырнул второй – упитанный, округлый. В ярком свете луны его шерсть отливала рыжиной. Первый волк повернул к нему голову. Второй мотнул головой и уселся в воротах. Первый встал и исчез, растворился в ночных тенях.

Оставшийся волк тоже запрокинул голову, и снова над домом повис долгий, на одной ноте, вой.

Даша больше не могла этого выносить. Она бросилась через весь дом в свою заднюю комнату, заперлась, спряталась под одеяло и накрыла голову подушкой. Зажмурилась.

Она твердила себе, что это все – сон. Что такого не бывает. Что ей все снится и скоро она проснется и не будет ни ночи, ни волков, ни ужасного воя.

Так и уснула.

Проснулась она от того, что ей в глаза било яркое солнце. Даша лежала на постели, разметавшись. Она резко села и поняла, что ставни на окне снаружи открыты.

Даша слезла с кровати и выглянула в окно – солнце сияло высоко в синем небе. Судя по нему, было примерно часов девять утра. Даша достала из куртки мобильник, проверила: «8.45». Прислушалась – тишина в доме была уже совсем другой. Живой, теплой, наполненной. Даша осторожно повернула ключ в замке и вышла из комнаты.

На диване, стоявшем напротив двери, спал, уютно свернувшись в клубочек под тонким одеялом, Ерема. Рыжие кудри на затылке торчали смешным хохолком. Пахло выпечкой.

Даша подошла к Ереме и наклонилась к нему. Тихое ровное сопение. Даша чуть потрогала его за плечо – никакой реакции. Парень спал, как убитый.

Тогда она отправилась на кухню и увидела, что стол покрыт полотенцем, под которым угадывались тарелки и чашки. Даша сдернула полотенце – ей с блюда улыбалась горка блинов, розетки с вареньем, сметаной и медом, тонко нарезанная рыба, масло и записка.

Даша взяла ее и прочла: «Ешь блины и не грусти. К обеду проснемся». И пухлощекий смайлик. Нарисовать такой мог только Ерема. Даша улыбнулась и приступила к завтраку. На столе также нашлись бутылка свежего парного молока, банка растворимого кофе и сахарница. Чайник стоял на печке – он был горячим.