«Комацуро, — вспомнила девушка. — Это его фланг. С его направления должны эвакуировать лазарет. Напрасно он привлекает к себе внимание».

Впрочем, владелец сияния не реагировал на пулеметный огонь: пули сгорали искрами, безошибочно вычерчивая в сиянии правильные многоугольники. Огонь не прекращался, противник не отвечал — а выбора не оставалось. Рей упала на землю и поползла, чувствуя, как в рот набивается вездесущий теперь мелкий пепел. Что бы не обхлестывало землю, деревья и людей — оно не сжигало их, не спекало, а просто обращало в прах, мелкую пыль. Откуда взялись крупные, похожие на тряпки, хлопья — девушке думать совершенно не хотелось.

Около ноги вздрогнула земля: тяжелая пуля зарылась в пепел совсем близко — какой-то совершенно глупый рикошет. А может, излет. С другого пулеметного гнезда, например. Аянами замерла на секунду и, не оглядываясь, поползла дальше: «Нет смысла думать об этом». Девушка обогнула дымящуюся колоду и слегка приподняла голову, отыскивая свою цель.

Грохот близких разрывов заставил ее снова вжаться в землю: осколки с противным фырканьем прошли совсем низко, потом в стороне что-то еще раз рвануло, и вокруг все заволокло остро пахнущим дымом. В сизом мареве видимость пропала полностью, только лучился светом грозный пришелец. «И трассы надо мной, наверное, тоже видно», — подумала Рей, продолжая путь. Звуковые фильтры шлема спасли ей слух, но в голове все равно было плохо.

«Тошнит в мозгах», — вспомнила она, как говорил сержант Комацуро. Вязкая темнота плыла будто бы перед глазами, и Аянами поминутно встряхивала головой, каждый раз убеждаясь, что это — внутри.

«Если что-то со зрением, то я больше не смогу стрелять».

Рей облизнула покрывшиеся коркой губы и поползла быстрее. Локти почти тонули в вязком сухом пепле, но еще оставалось слишком много движений. Она прикинула направление, слегка подработала влево, поднимая фонтанчики праха, и почти свалилась аккурат в жерло развороченного склада.

Пока Аянами ползла, двери с ляды сорвало окончательно, а во вход набились ветки. С трудом протискиваясь мимо крупных обломков, ломая тонкие, Рей пробиралась все глубже и глубже, когда по глазам ударил свет. В голове будто рванула свето-шумовая граната, но, падая на ягодицы, она все же навела пистолет точно в слепящую звездочку.

— Аянами, это ты?

Свет пропал, выстрел так и не прозвучал.

Твердые руки подняли ее и усадили куда-то, а в глазах все плясали огненные бабочки. Бабочкам было слишком жарко, безнадежно жарко, как для этой осени. Рей втянула воздух для ответа, но закашлялась: в горле все скребся пепел.

— Держи.

Она нащупала протянутую флягу и с трудом проглотила немного воды. Зрение возвращалось к девушке, но она и так знала, кто перед ней. Интендант Ван Вьюллен всегда был слишком добрым человеком, даже под огнем врага. Даже когда из перекрытия уже непрерывно сочатся струйки праха.

В глубоком подземелье горела шахтерская лампа, пахло гарью и — все еще — оружейным маслом. Старый Ван Вьюллен стоял напротив Рей и завинчивал полученную назад флягу. Ему на шлем осыпался песок, но сухой мужчина не обращал на это внимания: он смотрел на вход, откуда, стелясь между ветвями, внутрь вползал густой дым.

— Там Ангел, да, девочка?

Рей вспомнила, как пулеметные очереди превращались в искры, не долетая до врага. Как лился и лился испепеляющий шнур. Как дымилась броня сожженного повстанца.

— Да.

Старик поманил ее за собой:

— Тогда эвакуация. Раз командир не распорядился иначе…

Аянами пошла между стеллажами, глядя в сухую спину. На «деде ВиВи» даже бронекостюм болтался, хотя и явно подгонялся умелыми руками. Поговаривали, что у высыхающего на глазах интенданта рак.

— Вот оно.

Аянами обошла посторонившегося Ван Вьюллена. Интендант поглаживал острую бородку, изучая огромный ящик. Аянами касанием развернула голографическую панель и вызвала меню сканирования. Сетчатка. Папиллярный узор. Зубная карта.

Рей зажмурила левый глаз, разжала засаднившие губы и одновременно поднесла палец к сканеру.

«Выгляжу глупо».

Ящик запищал, и по ее лицу пробежались лучи, настырно залезая в рот, слепя — в который раз — глаза. Мир на мгновение померк. Снаружи рвались снаряды — совсем близко, в складе уже по колено стелился густой дым, а Аянами, проморгавшись, видела только медленно открывающийся ящик.

— Интересно, Рей.

Девушка оглянулась на Ван Вьюллена. Просканированный глаз подергивало.

— Да, господин интендант?

— Три раза видел, как ты его достаешь. И каждый раз не мог понять, зачем…

Снаружи ахнуло особенно сильно, земля дрогнула, и Аянами с трудом устояла на ногах, а старик все же упал на ящики. Дым размело по углам, на полу очутилось несколько патронных коробок.

— Тебе что-нибудь надо еще? — каркнул старик, пытаясь встать.

Аянами кивнула и, не глядя, достала разгрузку с пайками и бытовыми пакетами. Ван Вьюллен кивнул и слабо улыбнулся:

— Забирай свою машинку и беги.

«Наверное, надо спросить, а как же он сам», — подумала Рей. В книгах так часто писали.

Она наклонилась над ящиком и вытянула оттуда свое оружие, которое издалека легко спутать с какой-нибудь снайперской винтовкой пятидесятого калибра. «Очень издалека. И в темноте».

Аянами уткнула ребристый ствол в землю и выдвинула из приклада синхронизационный интерфейс. Экранчик вспыхнул, на секунду высветил версию прошивки — «Мк. 00» и бодро принялся выдавать результаты самопроверки. Девушка терпеливо дождалась конца (еще два взрыва неподалеку, еще гуща тьма — та, что совсем не в глазах) и наконец увидела надпись:

«Установить синхронизацию со стриарной корой — Y/N».

Рей на секунду замерла. Тьма мешала смотреть ей — могла помешать и «Ружью Лонгиния». Ошибка в любой из тысячи последовательностей. Крошечная ошибка размером с шарик тьмы перед глазами. Это же так мало, так ничтожно мало.

«Какая разница. У меня все равно больше ничего нет».

Рей ткнула в сенсорную панель и поспешно встала на колени. Ствол гулко звякнул, пропахивая след в полу, и пришло это — дезориентация и калейдоскоп. Кто-то тасовал фрагменты ее зрительной картинки. Разум перемешивал взгляд человека и данные машины.

Код, синтаксические ошибки отсутствуют.

Оцифровка.

Проверка.

Компиляция изображения.

В темноте фрагменты мозаики становились на места, подстраиваясь друг под друга, наводя резкость независимо друг от друга, калибруя цветовую гамму и яркость. Аянами дождалась, пока патронному ящику в поле зрения вернется серо-стальной окрас, пока надпись на нем станет читаемой («RS 51»), пока… Рей встала.

«Этого хватит. Остальной процесс можно провести на ходу».

В глазах рябило, подрагивали пальцы, застегивая разгрузку, но это все были детали. Рей чувствовала удовлетворение: все прошло безупречно, а значит, она снова в строю. Аянами повесила через плечо сумку с ремкомплектом для «Ружья Лонгиния».

Она кивнула старику и повернулась, чтобы уйти. Вопрос: «А как же вы?» — был больше не нужен. Ван Вьюллен умирал, слегка улыбаясь серыми губами: у старика прихватило сердце. Аянами отставила в сторону обломок крупной ветки и оценила возможность выйти. По всему получалось, что будет сложно, и где-то в растревоженном синхронизацией сознании родилась мысль, что стоит нажать на курок — и выход будет там, где она пожелает. Странная мысль, подумала Рей. «Словно бы не моя». Впрочем, после синхронизации с «Ружьем Лонгиния» ей часто хотелось странного.

Выбив ударом ноги последнюю преграду, она протиснулась под поваленным стволом и вперед ногами покинула склад. Тут было тихо, слишком тихо для поля боя, и значить это могло только одно: опорный пункт повстанцев прекратил свое существование. Аянами замерла, прислушиваясь.

Вокруг серело.

Угрюмое осеннее утро вступало в права, и даже висящий в воздухе пепел не мог этого отсрочить. Затянутое тучами небо давило на предгорье, и гарь была уже совсем кислой, промокшей. Снова промокшей. Аянами оглянулась туда, где был Ангел. Там был непроглядный мрак, и тотчас что-то отозвалось в ее голове: такая же густая темнота начала затягивать поле зрения. Секундный морок, сжавшееся на сердце холодное щупальце — и цифровые фильтры «Ружья» легко убрали помехи.