Матросики, ясное дело, побледнели, переглянулись. И каждый про себя, видать, думает: что за дьявольская рука стучит в иллюминатор? А открыть жалюзи боятся. А ну как покажется там рожа крылатого кровососа!

— Что еще за крылатый кровосос, Бумброк? Ты нам о посланиях в бутылках рассказываешь, помнишь?

— Про кровососа потом расскажу. Это тоже, братцы, байка такая, что на ночь ее лучше не слушать… будете потом в койке скулить и звать мамок.

— За себя говори, Бумброк!

— А то и скажу, что старый Бумброк не боится признаваться в том, что душа у него в тот момент ушла в пятки. Но тут залетает в кают-компанию вахтовой и орет, глаза выпуча: «Там за тросы какая-то штука зацепилась! Айда на внешнюю галерею, помогите ее снять!»

Делать нечего: накинули мы плащи и пошли. И точно: за тросы зацепился аэростат. Круглый, небольшой. Ну, типа как метеозонд. Но вот только метеозонды белые. А тот аэростат был черный, и на боку у него был намалеван череп. А внизу, где приборы или корзину подвешивают, болтается бутылка стеклянная.

Наш такелажник не оплошал: достал багор, которым снасти поправляет, подцепил чертов аэростат и притянул к галерейке. Смотрим мы: внутри бутылки бумажка сложенная. Бутылку мы разбили, бумажку развернули… на бумажке надпись…

Бумброк замолчал и поднял глаза к потолку, как будто стараясь отыскать в памяти нужные слова.

— Какая надпись, Бумброк? Говори! Или у тебя язык отсох? Тильда, плесни ему еще грога, горло промочить!

Бубмрок с удовольствием взял кружку, и пока он пил, слушатели ерзали от нетерпения.

Бортмеханик крякнул, пососал длинный ус и продолжил:

— А надпись там была корявая, заляпанная чернилами. Следующие слова смогли мы разобрать: «Спасите наши души. Тут ад кромешный и нет надежды. Черный Душегуб не знает пощады». А ниже череп и скрещенные кости.

— Ох ни хрена себе! — потрясенно прошептал самый молодой и впечатлительный матрос Зиг.

— Но это еще не все! Такелажник наш, опытный, немало ветрами да высотами потрепанный, говорит: «Братцы, теперь глядите в оба! Известное дело: коли поймали одно послание, то и второе тут рядом болтается, а то и третье. Эти штуки обычно стайкой летают! Слыхал я про такие письма с небесной изнанки. Говорят, что в одной из бутылок можно найти карту. На ней указаны координаты клада Черного Душегуба! Смотрите, братцы, не плошайте!»

Бумброк хлопнул обеими ладонями по столу, так, что загремели кружки, и снизил голос до зловещего шепота:

— И что вы думаете? Глядим — еще парочка аэростатов проплывает! Один мы поймали и послание прочитали. Еще чуднее первого! Написано было вот что: «Я рвусь в небо, но прозябаю в зловонной яме. Когда же придет конец моему наказанию! Спасите!»

— Но что это значит?!

— Да кто его знает! Третий аэростат с бутылкой мы упустили… далеко летел, зараза! Такелажник наш орал, слюной брызгал, чуть за борт не свалился. Там, говорит, точно карта с кладом, что небесные духи охраняют! Но не повезло. А может, оно и к лучшему. Потому как небесные духи создания злобные. Могут и обмануть, и в ловушку заманить. Еще попадешь в вечное рабство к этому Черному Душегубу, и будет твоя душенька неприкаянно носиться между небом и землей!

Бумброк откинулся на спинку стула и удовлетворенно оглядел товарищей, которые обалдело хлопали глазами, переваривая его историю.

— Ишь ты… — протянул Луц. — А я б не прочь такой подарочек поймать от Черного Душегуба. А вдруг и правда карту клада найдешь?

— Простите, — раздался въедливый, скрипучий голос доктора Гризвольда. — Уточните, Бумброк: в каких бутылках находились послания?

— Как в каких? В стеклянных! — насторожился Бумброк.

— А поточнее? В молочных, пивных, или же из-под рапсового масла?

— Ха… Хм… — задумался бортмеханик. — Ну… а, точно! Бутылки была из-под фруктовой водки «Бирн». Мне ли их не знать!

— Так-так… — доктор задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Чего тактакаете? — обиделся Бумброк.

— Да так, думаю. Где души, застрявшие в небесном лимбе, раздобыли дешевое пойло?

— Ха! — развеселился Луц. — Ну и башка вы, док! Похоже, у этого воздушного дьявола — Черного Душегуба — имеется свой бар. И выбор в нем небогат. Кстати, что это за персонаж такой — Черный Душегуб?

— Про то мне неведомо, — торжественно сказал Бумброк. — Но думаю, что так называют подлинного властелина Верхнего Моря. Который забирает к себе души тех, кто нашел свой конец в его воздушных пучинах.

В наступившей тишине раздался сочный, низкий смех.

Все повернулись и вздрогнули. В дверях кают-компании стоял сам командир дирижабля — капитан Ларсен. Он неслышно присоединился к слушающим и теперь веселился от души.

Вид смеющегося командира потряс матросов даже больше, чем страшная байка Бумброка, потому что капитан Ларсен был известен своей невозмутимостью и холодным нордическим нравом. Но теперь он хохотал весело, от души, а вечная хмурая складка между его бровей разгладилась.

Бумброк неловко вскочил на ноги. Тильда с быстротой молнии спрятала термические фляги и кружки под стол.

— Мы тут… сидим, капитан. Беседуем, — суетливо пояснил Бумброк. — Чаек попиваем. Но почему вы смеетесь капитан? Вы слышали мой рассказ? Что такого смешного вы в нем нашли?

Капитан перестал смеяться, но глаза его искрились.

— Рад узнать, что старые традиции сохранились, — сказал он. — А ну-ка, Бумброк, дайте угадаю. Когда вы поймали бутылку, вы проходили над Киркстоном, верно?

— Так точно, — ответил Бумброк удивленно. — В пятнадцати лигах к западу.

— Ну да, воздушные течения в тех местах идут к западу. В Киркстоне расположено высшее училище воздухоплавателей, которое я окончил десять лет назад. А Черный Душегуб — никто иной как директор этого училища, старый хрыч полковник Ганс Шварцтод. Каждый курсант ненавидит его до глубины души. Ох, сколько гальюнов я отдраил зубной щеткой по его приказу!

Луц озадаченно почесал затылок. Бумброк растерянно огляделся и пожал плечами.

— И что, капитан? К чему вы клоните? Не мы одни поймали подобное послание. Аэронавты рассказывают о них уже не первый десяток лет.

— Дисциплина в училище жесткая. Муштра, учеба с утра до ночи. Тюремные порядки — все благодаря Шварцтоду. Ученики развлекаются так: берут в корпусе синоптиков аэрозонды, красят их в черный цвет, малюют на них страшные картинки, пишут разные дурацкие записки и запускают в небо в бутылках. Из-под пойла, которое удается тайком пронести через проходную и распить ночью в казарме. Это старая традиция — посылать в небо проклятия Черному Душегубу. И я так делал в свое время. Вы получили одно из таких посланий.

Бумброк обиженно засопел. Его приятели захохотали во все горло, но разом замолчали, когда капитан вдруг нахмурился, потянул длинным носом и задумчиво сказал:

— А чем это у вас тут пахнет?

В его голосе зазвучал металл, и это было страшнее любой ужасной байки Бумброка.

— Капитан! — вскочила Тильда, решив взять огонь на себя. — Стюард отнес вам в каюту кружку горячего какао и тыквенный пирог. Не остыл бы! Надо бы вам подкрепиться после длинной вахты.

— Тыквенный пирог! — капитан просветлел челом. — Что ж, пойду удостоверюсь, что он еще не остыл.

Он шагнул в коридор, но задержался, повернулся и добавил угрожающим голосом:

— Госпожа Матильда, завтра я собираюсь инспектировать камбуз. Проверю, что хранится в бочках из-под оливкового масла, и что именно вы добавляете в чай матросов. Сегодня, так уж и быть, оставлю вас развлекаться и пить ваш… чаек. Но это последнее предупреждение. Нарушений сухого закона на судне я не потерплю. И чтоб завтра ни в одном глазу!

С этими словами капитан ушел, и все присутствующие облегченно выдохнули. На этот раз пронесло!

Подождав, когда тяжелые шаги затихнут в коридоре, Тильда осторожно вернула на стол термос и кружки. Но матросы потребовали какао — больше никому не хотелось навлечь гнев капитана.