— Да рассказывай ты уже, не томи!

Бумброк грозно откашлялся и продолжил:

— Шли мы над океаном, как сейчас. Наступила ночь. Я нес вахту на верхней площадке под открытым небом. Помню: летим мы, тихо-тихо кругом, а тут еще луна поднялась — огромная, белая, как человеческая кость.

Стало светло, что днем, но только свет от луны, сами знаете — не такой он, как от солнца. Свет луны мертвый, синеватый. В нем все люди выглядят покойниками. Тени лунной ночью резкие, черные, и словно шевелятся.

«Это упырья луна, — сказал наш старший помощник. — Смотрите в оба, братцы — в ночь упырьей луны много нехорошего бывает. В ночь упырьей луны вся нечисть на прогулку выбирается».

Наш старпом был мужик опытный, разное повидал, не раз вступал в схватку с воздушными дьяволами, и знал, что от старых баек отмахиваться нельзя.

Стоим мы, значит, на верхней палубе, мерзнем. Моторы гудят, но как-то жутко гудят… Воют, что души на дьявольских вилах. И вокруг призрачный свет, и океан внизу серебрится. А под волнами так и ходят огромные черные тени. И кто знает, что это — то ли киты резвятся, то ли косяки сельди поднялись, то ли чудовище Скилла добычу высматривает.

— Скилла? — недоверчиво переспросил доктор Гризвольд.

— Да, Скилла! — с вызовом сказал Бумброк. — И мореплаватели, и воздухоплаватели в нее верят. Это призрак доисторического чудовища. В полночь она выбирается из глубин. Может корабль затопить. А может взмыть в небо и сбить одинокий аэростат. Ей без разницы. Она и летать, и плыть умеет.

— Хм, любопытная модификация старой легенды. Занятно. Меняется мир, меняются и предания. Они тоже идут в ногу с прогрессом.

Бумброк нетерпеливо махнул рукой.

— Слушайте, что было дальше. Склянки отбили полночь, и тут лунный свет померк. Как лампочку выключили, вот! А при этом на небе ни облачка не было! Но и я, и старпом, и вахтенный матрос своими глазами видели, как луну заслонил огромный черный силуэт. Он пронесся и слился с небом.

И тут на палубу с грохотом упало что-то… упало и рассыпалось, и круглый предмет покатился прямо к моим ногам. Чудом никого не пришибло! Я наклоняюсь и поднимаю эту штуку. И как заору! Потому что я поднял череп! Настоящий человеческий череп.

От падения он треснул, часть зубов вывалилась. Череп лежал у меня в руке и скалился жуткой беззубой улыбкой. А тут же под ногами валяются косточки, что от скелета остались. А мы идем на высоте пятьсот с гаком футов! И скелет свалился на нас прямо с чистого неба.

Признаться, у нас от страха поджилки затряслись. Матрос так вообще чуть за борт не сиганул.

Вызвали мы капитана. Тот в небо поглазел, затылок почесал, велел кости в мешок собрать и никому ни гу-гу о том, что случилось. Сказал, обратится в полицию, а там пусть разбираются, чего это с неба скелеты валятся.

Но после того рейса я ушел с «Астрея», и не знаю, чем дело кончилось. Сдается, ничего полиция не выяснила.

Мы со старпомом потом говорили про это в кубрике. Он полагал, что скелет — это все что осталось от бедолаги-аэронавта, который попался в зубы Скилле. Она его выхватила из кабины аэроплана или корзины аэростата, обглодала до косточек, а что осталось — на нас выплюнула.

Бумброк обвел присутствующих торжественным и зловещим взором.

Матросы смотрели на него недоверчиво, но со скрытым страхом. Каждый вспомнил, что сегодня как раз полнолуние, и задумался — не взойдет ли упырья луна, дойдет ли «Горгона» до места назначения без происшествий?

Доктор Гризвольд весело хмыкнул.

— Когда, говорите, это случилось? Помните точную дату?

— Как не помнить? Аккурат в канун дня Всех Святых, три года назад.

— И каким курсом вы шли?

— Норд-норд-ост. Как раз прошли Фессины.

— Все сходится, — сказал доктор как бы сам себе, а потом обратился к старому бортмеханику. — Ну что ж, Бумброк, это была красивая история. И забавная. Более того — со счастливым концом. Потому что тот скелет спас жизнь одному хорошему человеку.

– Чего? — изумился Бумброк.

— А того, что ваша мифическая Скилла тут ни при чем. В названный вами день три года назад в указанной точке пролетал аэростат доктора Смита. Это знаменитый археолог и большой оригинал. Он путешествовал по южному континенту на воздушном шаре. И в нем же вез свои находки. В том числе скелет древнего царя Кемета, чье тело он обнаружил в одной из гробниц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но на подлете к столице археолога настигла неудача. Его баллон дал течь. Чтобы не свалиться в океан, Смит стал сбрасывать балласт. А когда балласт закончился, пришел черед личных вещей и археологических находок. В том числе ему пришлось пожертвовать и Кеметом. Но баллон набрал необходимую высоту и прибыл в столицу.

Археолог рассказывал об этом в одном из своих интервью газетчикам. Жаль, что вы не любите читать, Бумброк. Тогда бы поняли, что за тень вы видели в небе, и догадались, что несчастный Кемет, выброшенный археологом, рухнул на ваш дирижабль.

Говорите, капитан забрал останки? Надо написать археологу. Он будет весьма рад вернуть себе свою находку — хоть и в покрошенном виде.

В каюте минуту стояла мертвая тишина, а потом Луц разразился веселым смехом, и вскоре все его поддержали.

Обиженный Бумброк проворчал что-то себе под усы и налил полную кружку грога.

— Вот так-то, Бумброк, ехидно сказал Луц. — В этот раз док тебя уделал. Объяснил скелет и Скиллу. Ловко, доктор Гризвольд!

И он отсалютовал ему кружкой.

— Щенок мокрохвостый, — пробормотал Бумброк с отвращением. А потом хлопнул мозолистой ладонью по колену и непримиримо сказал:

— Ну ладно. Считайте, я съел и проглотил ваше объяснение, док. А вот что вы скажете про послания мертвых воздухоплавателей? Нет, док, тут-то вы вряд ли сможете отбрехаться!

— Послания в бутылках, привязанные к аэростатам? — воскликнула Тильда. — Я много о них слышала! Время от времени на них натыкаются воздухоплаватели. Еще никто не смог понять, что означают эти послания!

— Именно так, — подтвердил Бумброк. — Толкуют, что запускают их мертвецы. Погибшие воздухоплаватели. Их души заблудились в небесной тверди и не могут найти выхода. Они пытаются связаться с теми, кто еще бродит по земле, и попросить помощи.

— Ужас… — прошептала Тильда, вздрогнув. — И ты ловил такие послания, Бумброк?

— Своими руками! — бортмеханик помахал перед слушателями заскорузлыми ладонями.

— И что же было в тех посланиях?

— Скажу одно: от них мороз пробирает по коже. Не дай бог вам хоть раз получить такое послание. Потом спать ночами не сможете!

И Бумброк принялся рассказывать монотонным, скрипучим голосом, как будто желая нагнать больше страха на слушателей.

— Случилось это недавно — в прошлом году. Я подрядился сопроводить рейс на «Миманте», третьем по величине дирижабле королевства, когда тот шел из столицы на юг. Ихний бортмеханик заболел, и меня взяли на борт в последний момент — сам капитан меня уговаривал! Он знал, что лучшего бортмеханика ему не найти. Команда на «Миманте» подобралась молодая, веселая — все им шутки да прибаутки, и никакого уважения к преданиям и приметам неба.

Бумброк неодобрительно покачал головой.

— Но из того рейса многие вернулись мрачными и подавленными. Не захочется тебе шутить, когда ты получаешь послание прямиком из ада!

— Мне уже страшно, — глумливо фыркнул Луц.

— И правильно! — Бумброк ткнул в него пальцем с пожелтевшим от табака ногтем. — Бойся, малыш! Неба надо бояться. Его нужно уважать. И помнить, что никому не дано узнать все его тайны.

— Хорош мораль читать. Рассказывай!

— И расскажу. Сидели мы после вахты в кают-компании… Ну прямо как сейчас. Душевно сидели, хорошо. Шутили, в кости перебрасывались. И вдруг стучит что-то в окно. Мерно так: тук… тук… тук… А мы, между прочим, над облаками шли. В гости никого не ждали, сами понимаете.