Только ощутив это на собственной шкуре, он понял, какому отчаянию были подвержены те несчастные, чья вторая половинка — покойник. Вот только ему было в сотню, нет, в тысячу раз хуже. Потому что вот уже целый месяц он наблюдал за Эммой, которой суждено было умереть, толком не познав этот мир. Которую он так сильно любил и совсем не хотел терять.
Она не знала о своём соулмейте ничего. Когда Рэй окончательно убедился, что не ошибся, то он решил ничего ей не говорить. Так было лучше для неё в первую очередь. Ведь больше всего на свете Эмма боялась именно этого, и Рэй не хотел пугать её ещё больше, пускай он и был причастен к возникновению этих страхов. Пусть лучше она живёт в неведение максимально долго. Пусть радуется жизни и улыбается своей солнечной улыбкой и дальше.
А Рэй так жить просто не мог.
Ему было слишком больно каждый день видеть счастливую Эмму и понимать, что скоро её не станет. Больно было осознавать, что всем их планам не суждено сбыться просто потому, что стерва судьба выбрала для Эммы умершего избранника. Каждый чёртов день он думал об этом. Думал и о том, что будет делать, когда она умрёт. И приходил к выводу, что просто не сможет без неё жить.
Рэй никогда не нуждался в соулмейте, потому что рядом всегда была Эмма. Такая яркая, солнечная и родная. Эмма для него — самый близкий и дорогой человек в мире. Ближе матери и даже Лесли. И он совсем не готов терять её. Поэтому у него было только одно единственно верное решение.
Стоя посередине комнаты, Рэй держал в руках спичку. Страшно не было. Только невыносимо больно в груди. Но это пройдёт. Скоро всё закончится.
— Прости меня, Эмма… Я так больше не могу… И я обязательно дождусь тебя там…
Загоревшаяся спичка медленно упала на пол.
***
Новость о том, что Рэй умер, ударила по Эмме, словно тяжёлый молоток. В этот момент она утратила связь с реальностью, улетела куда-то далеко-далеко. Мир перед глазами поплыл и смешался в одно цветное месиво, в ушах звенело, и в дополнении ко всему этому ноги подкашивались. Эмма не могла более удерживать равновесие, и потому довольно скоро она рухнула на пол. Если бы Сон-Джу не поймал её, то она бы точно ударилась.
В кромешной и холодной темноте Эмма провела, кажется, целую вечность. Она словно потерялась в пространстве. Вокруг была только непроглядная тьма, пугающая тишина и абсолютная пустота. Она была тут совершенно одна. Сидела, крепко обхватив колени, и тупо смотрела пустым взглядом в одну точку. По щекам текли обжигающие слёзы, но она их не чувствовала. Внутри будто разверзлась огромная дыра, которая вобрала в себя все чувства и эмоции. Эмме даже казалось, что её сердце перестало биться.
А потом она почувствовала едкий запах нашатырного спирта и очнулась. Вернулась обратно в слишком яркую реальность, где за неё переживали родители. Именно они и успокаивали её весь остаток дня, пока она билась в истерике и безутешно рыдала. Мьюзика весь день отпаивала дочь валерьянкой, которая совсем не помогала. И успокоилась Эмма только ближе к вечеру, когда сил плакать уже просто не осталось.
Спала она без сновидений. Не видела этого мальчишку с розами все те три дня, что провела в смиренном ожидании похорон. Впрочем, оно и к лучшему. Этот мальчик был последним, кого она хотела сейчас видеть. Все её мысли занимал один Рэй. Она всё время думала и не могла понять, почему он так поступил. Ведь всё было хорошо, он ни на что не жаловался. Неужели он что-то скрывал от неё? Но почему? Почему решил молча уйти из жизни, вместо того чтобы поговорить с ней? Он ведь даже не объяснил ничего, даже записки не оставил. Просто беспричинно поджёг себя, пока дома никого не было.
Эмма всегда думала, что у них с Рэем нет друг от друга никаких секретов. Но, похоже, она ошибалась. И теперь она всерьёз задумалась над тем, действительно ли они были так близки. Ведь Рэй совсем ничего ей не рассказывал. Конечно, был несколько мрачным какое-то время, но потом, кажется, пришёл в норму. Неужели она что-то упустила? Неужели где-то недоглядела?
Эмма мучилась этими вопросами все три дня. И сейчас, стоя у закрытого гроба и бросая свою горсть земли, она тоже терзала себя догадками. Кричала и плакала снаружи, пока внутри её разрывали сомнения.
Безутешно рыдающая Изабелла крепко обняла её и прижала к себе, когда гроб закапывали. Теперь они кричали вместе, буквально в унисон. И крик их был пронизан болью, скорбью и отчаянием. Изабелла, которая всегда была строга с Рэем, теперь рыдала навзрыд и молила сына о прощении, а Эмма просто тихонько плакала, прижимаясь к ней. Плакал даже Лесли, который все похороны пытался сдерживать слёзы, но в итоге тоже разрыдался.
Во время похорон Эмма не замечала вокруг себя ничего. Перед глазами стоял гроб с обугленным телом Рэя внутри, а в ушах застыл её собственный истошный вопль. Но в какой-то момент её взгляд зацепился за одну из могил. Что-то в ней показалось Эмме смутно знакомым, и она, вытерев с глаз слёзы, присмотрелась внимательнее. И застыла в немом ужасе.
С надгробной фотографии на неё смотрел тот самый мальчик из снов, а на самом надгробном камне было написано:
«Норман Митчелл, 2034-2045»
========== Глава вторая: У моей смерти красивая улыбка ==========
Эмма медленно пятилась назад, неотрывно глядя на мальчика с фотографии. Он был таким же, как и во снах, только без роз. Он смотрел, казалось, в самую душу, и от этого взгляда Эмме стало совсем неуютно. Хотелось отвернуться, не смотреть на него больше, но она не могла. Что-то мешало отвести взгляд. Вот Эмма и глядела прямо в печальные голубые глаза, словно загипнотизированная.
В какой-то момент на её плечи мягко легли руки матери, и только тогда она очнулась. С губ сорвался отчаянный вопль, постепенно переходящий в вой, заставляющий всех присутствующих обернуться. Эмма громко и протяжно выла, то закрывая лицо руками, то указывая на надгробие Нормана, пока родители пытались успокоить её. Вот только она была безутешна. Кричала, плакала и билась в истерике, не в силах хотя бы немного успокоиться. Ей было страшно. Невероятно страшно. Потому что сбылось то, чего она так боялась. И теперь её смерть была неизбежна.
Ведь её соулмейт — покойник.
Рэй часто рассказывал ей всякие страшилки о тех людях, кому не посчастливилось стать парой усопшего. Он говорил, что они не проживали и года, умирали при загадочных обстоятельствах. Кто от болезни, кого машина собьёт. Такие рассказы жутко пугали Эмму, и она после этого буквально требовала, чтобы Рэй поспал с ней. И ведь он всегда соглашался. А теперь некому было это делать. Некому было защищать её от ночных кошмаров.
И это особенно давило, ведь сейчас Рэй был нужен ей как никогда раньше.
Вот только Рэя больше нет. Есть только родители, взволнованная толпа и Норман. Норман, который безучастно наблюдал с фотографии за тем, как рыдающую Эмму уводят прочь с кладбища.
***
Эмма рыдала целый день. Сидела на кровати, уткнувшись лицом в колени, и тихонько подвывала. Мьюзика всё это время сидела рядом с ней, пытаясь её успокоить, вот только все попытки были тщетны. Эмма не слушала и не слышала мать. Она находилась в каком-то своём мирочке, вакууме, который она же для себя и создала. Ей хотелось полностью абстрагироваться от внешнего мира, лишь бы как можно дольше не возвращаться в реальность, где больше нет Рэя. Где она осталась один на один со своими ожившими страхами. Одна. Слабая и безоружная.
Голос матери слышался будто через толщу воды. Эмма не могла, да и не пыталась разобрать то, что она говорила. Сейчас ей было всё равно. Хотелось лишь провалиться в долгое забвение, лишь бы только ничего не чувствовать. Лишь бы не ощущать больше эту жгучую боль в груди.
Бог, кажется, услышал её мольбы, потому что вечером, совсем устав плакать, она наконец уснула. Правда, сон её был беспокойным. И даже во сне Эмма тихонько плакала, обхватив руками колени.
Сегодня Норман снова снился ей. Он как обычно перебирал пальцами стебли роз, но, заметив плачущую Эмму, остановился. Лицо его вмиг стало обеспокоенным, и он, осторожно подползя к ней на коленях, негромко спросил:
