Ленка метнула в меня подозрительный взгляд, недавно мы праздновали как раз ее тридцатипятилетие, но распространяться сейчас об этом она не была настроена.

– Что вы, так интересно было попасть в отделение полиции на настоящий допрос. Итак, что мне нужно делать?

– Вот гражданин, предположительно Франции. Можете ему перевести мои вопросы, а мне его ответы? Только помедленнее, я буду записывать. Меня, кстати, зовут Дмитрий. Старший лейтенант, между прочим.

– А меня можно просто Лена, младший переводчик старшего лейтенанта. – Глаза у подруги сияли от такого количества мужчин вокруг.

В женском коллективе обычной школы Трубного района мужскую часть в основном представляли на всех сборищах трудовик и физкультурник, так что Ленка расцвела на глазах при виде бравых мужчин в форме.

– Отлично, тогда сейчас, когда мы останемся без свидетелей… – следователь выразительно глянул на Гарика, и тот махнул мне рукой, – то начнем допрос, а потом, Леночка, – в этом месте подруга хихикнула в восторге, – в качестве благодарности я угощу вас обедом.

Пришлось идти покорно за Папазяном, беседа в кабинете грозила затянуться надолго.

В дежурке Гарик выделил мне стул для посетителей, недалеко от обезьянника, и монотонно принялся объяснять:

– Документы у него на имя гражданина Франции, зовут Бонифаций Ретран. Паспорт и виза настоящие, в посольстве подтвердили, ну, я тебе рассказывал про своего родственника. Привезли из аэропорта, где на него напала женщина средних лет, причинив пострадавшему легкие телесные повреждения. Рукав порвала, стукнула пару раз по голове сумкой.

Из полутьмы изолятора временного содержания – а в народе обезьянника – раздался возмущенный женский возглас:

– Каких средних лет! Мне сорок один так-то, я помоложе тебя буду, носатый.

– И оскорбила представителя власти при исполнении, пять лет светит за такие выходки, – не поворачивая головы, прокомментировал Гарик.

К решетке прижалась женщина в цветастом платье с огромными воланами по подолу и в босоножках на мощной платформе:

– Сумка моя где, блестящая, красная? Дай мне телефон, я сейчас своему дядьке позвоню, он вам тут устроит. Слышишь, носатый!

– Дважды оскорбила представителя власти при исполнении, два эпизода и свидетель имеется. – Сержант уже начинал закипать: – Сиди, Конева, жди, когда тебя следователь допросит. Сумка твоя у эксперта, это теперь вещественное доказательство хулиганских действий в отношении иностранного гражданина.

Женщина загрохотала кулаками по прутьям:

– Что? Да он за дело получил! Это мошенник, аферист. У меня этот французишка двести тысяч выманил! Звонил и плакал, что его ограбили в аэропорту. Я-то, дура, поплыла, пожалела и вывалила ему свои денежки, между прочим, кровью и потом заработанные. А он, гад, пропал, ни звонка, ни эсэмэсочки! Я его уже неделю в аэропорту караулю, каждый самолет с Москвы высматриваю, а тут – вот он, Мишель, как живой, нарисовался. Ну, я и не удержалась, потрепала его немного. Так он же деньги у меня занял и не вернул, я же бабкин дом в деревне продала и этому гаду до копейки все выслала. Обманщик он, а за решеткой сижу я! Вот у нас какая полиция, честных граждан просто так в тюрьму садят, а мошенников выпускают. Ну, я вам устрою, я везде про вас жалобы напишу. Прокурору напишу, да что прокурору – президенту!

Я внимательно слушала каждое слово рыжеволосой задержанной – какая знакомая история!

Сержант, привычный к таким сценам, не обращал на нее никакого внимания. Он улучил момент и подхватил меня под локоть:

– Танечка, пока ждем твою подругу, предлагаю зайти в ближайшее кафе. Там отличные шашлыки, двоюродный племянник моего дяди по папиной линии делает, Анзорик! Пальчики оближешь!

– И начальнику твоему расскажу, что ты любовницу свою в рабочее время по шалманам водишь! Выпусти, носатый!

Папазян скривился от очередного оскорбления, но промолчал, лишь посильнее сжал мою руку и повел к выходу, подальше от скандальной задержанной.

Но я вывернулась из его цепких пальцев:

– Гарик, мне надо поговорить с этой женщиной.

Сержант скосил черный глаз на буйную тетку за решеткой и опасливо зашептал:

– Таня, тебе нельзя здесь находиться. Начальство меня по фуражке не погладит за такое. Ну зачем тебе эта хулиганка?

Я твердо направилась к клетке:

– Вас как зовут?

– Тебе-то что, – огрызнулась в ответ женщина. Она была крупной дамой, с пышными рыжими волосами, лицо, руки и выразительный бюст украшала россыпь конопушек. – Иди ешь свои шашлыки.

Меня не так легко сбить с толку:

– Меня зовут Татьяна Иванова, и я частный детектив. Я краем уха услышала вашу историю о встрече с иностранцем. Понимаете, моя нынешняя клиентка столкнулась в таким же видом мошенничества, поэтому мне хотелось бы с вами побеседовать. Мы можем встретиться в другом месте, чуть позже, и вы мне все расскажете более подробно. Думаю, что это поможет разобраться с мошенником.

Рыжая недоверчиво осмотрела меня с ног до головы, потом перевела взгляд на Папазяна, нетерпеливо переминавшегося у двери дежурки.

– А сколько подруга твоя отвалила этому французику?

– Триста тысяч, если не ошибаюсь.

– Ну, хоть не одна я дура такая, значит, – вдруг заулыбалась рыжая во весь рот. – Галя меня зовут, Конева. А как мы встретимся, если носатый мне «пятерку» в тюрьме наобещал?

– С вами побеседует следователь, а потом отпустит под подписку о невыезде, вам просто нельзя будет покидать Тарасов, пока будет идти следствие.

– А на дачу можно? – забеспокоилась Галина. – Мне на дачу надо вечером, а то на такой жаре помидоры сдохнут.

– На дачу можно, но сначала встреча со мной, – я протянула женщине визитку и пошла за Гариком на улицу.

Там он дал волю своим чувствам:

– Таня, во что ты влезла?! Мошенники, какие мошенники?

– Гарик, у меня такая работа, я же частный детектив. Все мои клиенты столкнулись с действиями преступников, а они могут быть мошенниками, ворами и даже убийцами.

Сержант взволнованно всплеснул руками:

– Танечка, ты такая очаровательная девушка, ты предназначена для любви, а не для расследований преступлений.

На мое счастье, на крыльцо выпорхнула Ленка под ручку со следователем и помешала очередному признанию в любви. Помятый Бонифаций плелся за ними, как испуганный щенок.

– Танюша, на минуточку, – самым светским тоном попросила подруга и отвела меня в сторонку. Там она горячо зашептала в ухо: – Короче, этого Бонифация бери на себя. Он по-русски не соображает, город не знает, деньги у него на телефоне кончились, а к тому же сумасшедшая по голове тюкнула. Бросить его, конечно, нельзя, но мне некогда. Мы с Митей сейчас идем на обед, и ваш этот Бонифаций мне будет мешать. Сейчас каникулы, и я хочу отдохнуть от образа заботливой учительницы.

– Ленка, так он же Светку обманул, его надо хорошенько допросить.

Светка заметалась между чувством долга и Митиной улыбкой.

– Так посиди с ним в гостинице, отвлеки на пару часиков. А потом я приеду, и мы ему устроим Ватерлоо. – Ленка подарила ослепительную улыбку пришибленному Бонифацию. – Заодно подумай, как его колоть. Он ни в чем не признается. Говорит, что реально француз, вчера прилетел себе жену в России искать, а в Тарасов на могилу прапрабабки поперся и чтобы с тобой увидеться. Запал он на тебя, Татьяна. Все, карауль его, я через час буду в гостинице у него в номере.

Подруга развернулась, просунула ладошку под локоток старшего лейтенанта и пулеметом выдала фразу Бонифацию, после которой он, словно утенок за уткой, преданно подошел ко мне.

Я же кивком пригласила его садиться в автомобиль, чтобы доставить в гостиницу и ждать в номере ветреную Ленку.

Раздосадованный сорвавшимся обедом, Папазян побрел обратно с жаркой улицы в тенек на крыльце районного отдела полиции.

В гостинице Бонифаций немного отошел от шока и, пока регистрировался на стойке, что-то все время пытался мне сказать. Но с английским у него было совсем плохо, а мой разговорный французский оставлял желать лучшего.