– Это всего лишь его фантазии, – сказал Шарий с осуждением. – Мои парни своих в местах проведения операций не бросают.

– Наши тоже. Но он стоит на своём. И будет совать вам палки в колёса до тех пор, пока не добьётся своего.

– Чего своего?

– Трибунала, суда и осуждения всех фигурантов дела.

– Пусть попробует.

Малашенко помялся.

– Дело в том, что министр на его стороне. К тому же вы знаете его позицию, он ни под каким нажимом не отдаст вам золотую жилу – процесс налаживания контакта с… – Малашенко сделал крохотную паузу, – с Лесом. Пусть ваши посланцы будут осторожны и не афишируют свой интерес к Тюмени.

– Они не мои посланцы. Но спасибо, я понял.

– Министр может отреагировать на их появление очень резко, как на покушение на его статус.

– Спасибо, – повторил Павел Васильевич. – Они будут осмотрительны.

– Конкуренция, – развёл руками начальник ГРУ. – Спецслужбы во все времена соперничали друг с другом, и не только с зарубежными, но и со своими собственными. В России тоже.

Шарий вспомнил свою беседу с физиком Платовым, одним из первых начинавшим изучать феномен иномериан.

– В ткань нашей вселенной, – говорил Дионисий Порфирьевич, – на базовом уровне вморожена доминанта конкуренции. Именно поэтому разумные любых видов всегда будут добиваться преимущества, воевать друг с другом до полного уничтожения. Что мы и видим на примере Большого Леса и его обитателей. Там разум гуманоидного типа довёл «развитие конкуренции» до конца, исчезнув как интеллектуальная система.

Шарий тогда возразил:

– Но Большой Лес – другая вселенная…

На что Платов с усмешкой ответил:

– Вполне вероятно, что наши метавселенные действительно «запутаны» и представляют собой родственные структуры. Нашли же попаданцы в Лесу доказательства того, что Демоны якобы являются нашими предками.

– Я не прав? – напомнил о себе Малашенко, не дождавшись ответа собеседника.

Шарий очнулся:

– Правы на все сто процентов. Если у вас появится дополнительная информация по интересующей нас обоих теме, прошу поделиться.

– Того же жду и от вас.

– Договорились.

Посидев перед тёмным экраном компьютера, директор позвонил Дорохову по защищённой линии, не используя очки дополнительной реальности.

В Москве шёл восьмой час вечера, в Тюмени десятый, но генерал ещё не спал.

– Слушаю, Павел Васильевич, – донёсся его тихий голос в мембране ушного чипа.

– Новости есть?

– Расположились на месте, разбили палатки, беседуем с коллегами.

– Какими коллегами?

– К нам пришли Амнуэль и полковник Савкин.

Шарий вспомнил, что Савкин был помощником Дорохова, ещё когда тот служил командующим Управлением спецопераций, да так и остался в лагере исследователей возле базы отдыха «Советская».

«Проныра ты, Михаил Васильевич, – покачал головой Шарий с одобрительной усмешкой. – Мне ни слова, заверил, что находится в отпуске. Вот, значит, в каком отпуске».

– Мне позвонил Малашенко. Министр настроен против любого присутствия посторонних на территории базы отдыха, а наш неутомимый борец за справедливость генерал Точилин теперь командует спецназом министерства. «Ураган» – серьёзная структура, элита, так что будьте терпеливы и постарайтесь не высовываться. Работайте быстро. Вас непременно вычислят, могут начаться угрозы, шум, разборки, и даже я не смогу вас прикрыть.

– Понял, Павел Васильевич, постараемся работать «без шума и пыли», как говорил Папанов, по статусу «111».

– Привет учёной братии. – Шарий выключил канал, высветив в сознании метку «111». Статус этого формата позволял сотрудникам ФСБ пользоваться особыми полномочиями даже в условиях военного положения.

Пришла мысль самому слетать в Тюмень и поискать вход в «червоточину», соединяющую мир Большого Леса с Землей.

– Хотел бы я погулять по Лесу, – вслух проговорил Шарий, вспоминая рассказы попаданцев о гигантской растительной системе, умеющей мыслить. – Одна заковыка: кто гарантирует, что потом удастся вернуться?

Максим не раз беседовал с учёными, фанатически относящимися к теме своих исследований, что позволяло ему более объективно судить о категориях, далёких от его основного рода деятельности. Если Егор Левонович Карапетян просветил его насчёт существования вселенных-бран и помог разобраться в основных тезисах М-теории – усовершенствованной теории суперструн, то разговор с физиком-теоретиком Амнуэлем добавил интереса к таким понятиям, как «запутанность» элементарных частиц. Молодой учёный утверждал даже, что в бесконечном Мультиверсе, то есть в Большой Вселенной, объединяющей метавселенные типа той, в которой родилось человечество, существуют и «запутанные» крупномасштабные объекты, и даже вселенные, а Большой Лес, таким образом, являлся как раз «малой вселенной», «запутанной» с земным мирозданием.

– Только благодаря квантовой «запутанности», – увлечённо говорил Амнуэль, – и возможны межбранные пробои-иномерианы, возникающие при столкновениях метавселенных.

Участвующий в беседах Костя безапелляционно выдавал оценки М-теории, имея своё мнение по широкому спектру проблем, и, к удивлению Максима, мысли ботаника не раз поддерживал и собеседник.

Обсудили почти все феномены, в том числе и такие дискуссионные, как направленные «склейки» – так Амнуэль называл иномерианы, – и способы наблюдения Лесом за событиями на Земле.

Илья считал, что земная вселенная является результатом деятельности цивилизаций Леса, от мира которого она и отпочковалась. Поэтому ничего удивительного в связи двух метавселенных нет.

Но Костя привёл ему пример ещё одной «склейки» – с миром кенгурокузнечиков, и это привело к спору, который прервал Дорохов, сказав, что теориями можно заняться позже, а пока надо обсудить практические шаги группы, тем более что директор ФСБ предупредил генерала о возможных инцидентах с представителями военной епархии.

На следующее утро поднялись пораньше, чтобы к рассвету подготовить беспилотник к полётам в зимних условиях.

Январь в Тюменской губернии выдался умеренно холодным, температура воздуха не падала ниже минус пятнадцати градусов, снега в тайге было мало, и в ближайшие дни погода обещала тихое безветрие.

Рассвело в половине девятого.

Запустили дрон, поднявшийся на высоту двухсот метров, и отправили по кругу над лагерем Амнуэля.

Экран показал заснеженную поляну и пять палаток, одну из которых, самую большую, занимала аппаратура физиков, включающая системы датчиков разного назначения и передвижной локатор.

Группе Амнуэля был придан лёгкий вертолёт – «Ансат», на котором физик со товарищи поднимались в воздух для обследования района, и небольшой воздушный шар, в корзине которого расположили датчики полевого контроля и регистратор вакуумных осцилляций – главную надежду поисковиков на обнаружение иномерианы.

Однако группа работала здесь уже третьи сутки, но до сих пор никаких результатов не добилась.

– Они ищут не там, – решил Максим, убедившийся на практике в том, что иномериана существует. – Шмель с крестиком мог пролететь не один километр, прежде чем нарвался на охранника.

– Точно! – возликовал Костя, уверовавший в позитивный результат своей миссии. – Илья пашет тайгу всего в километре от лагеря, а шмель выпал из иномерианы дальше, только и всего. У нас отличный шанс опередить военных.

Поддержал мнение ботаника и Дорохов, хотя и с оговорками:

– Мы тоже можем зря потратить время и ресурс, не попав в нужную точку. Есть способ рассчитать, где может висеть иномериана? На какой высоте?

– Я попробую, – неуверенно пообещал Карапетян.

– Нас вынесло из канала в десяти километрах от базы отдыха. Вот и давайте искать в этой зоне.

Полдня следили за полётом беспилотника, пустив его по кругу на удалении от двух до десяти километров от лагеря, пока физик колдовал со своим компьютером. Старались не мешать соседям, также использующим дроны.