— Что с ним случилось? — я поворачиваю бледное заплаканное лицо на престарелую пару. — С вашим братом?

— Его посадили, — глухо отвечает мужчина, — а Оксана плакала ночами и умоляла забрать заявление. Говорила, что любит его. Мы не знали что делать и повели ее по врачам. На какое-то время она успокоилась. Потом нам позвонили и сообщили, что брата убили. Оксана все слышала, той же ночью собрала рюкзак вещей и сбежала.

— И больше мы ее не видели, — говорит женщина, вытирая слезы, — уже думали, что она погибла, пока не приехал Влад. Фото, которое он нам показал… Казалось, та женщина не может быть нашей малышкой, нашей маленькой девочкой.

Анна прижимается к мужу, захлебываясь слезами. Я представить не могу каково это — узнать, что над твоим ребенком надругались, потом искать его полжизни, а найти совершенно другую личность в теле любимой дочери.

Я не знаю, как поддержать горюющих родителей. Для них Оксана — дочь, для меня — жестокий монстр. Никто не заслуживает насилия, и она в том числе. Это ужасно. Но и я пережила из-за нее не мало, хотя ни в чем не была виновата.

Все на что меня хватает сжать плечо Анны в знак поддержки.

— Вы познакомились с Машей?

— Не совсем, — отвечает Анна, — она не отличает реальность от своих фантазий. Приняла Гришу за одного из сектантов. Думала, он приехал ее спасти, — женщина сжимает мою ладонь. — Танечка, Влад нам многое рассказал о твоей жизни, только не ругай его, — добавляет быстро, — нам жаль, что твоя мама…

— Не называйте так Оксану, — перебиваю я, — меня удочерила прекрасная женщина. Вера — моя мама.

— Да, да, прости. Нам жаль, что Оксана причинила тебе столько боли. Но мы рады, что ты выросла в прекрасной семье. Нам бы хотелось получше тебя узнать, познакомить с твоей тетей и двоюродными сестрой и братом.

— Может быть вы приедете всей семьей к нам в гости, — добавляет Григорий.

— Я подумаю.

Все, что могу им пообещать. Мне нужно осознать полученную информацию.

Кажется, Григория и Анну вполне удовлетворяет мой ответ. Их лица разглаживаются и озаряются легкими улыбками.

— Извините, но мне пора.

Я уже давно заметила приближающихся Влада и Максима, уплетающего мороженное. Хочу обнять их и пойти домой. Расслабиться, побыть с любимыми, посоветоваться с мужем.

Прощаюсь и иду к своим мужчинам, чувствуя на спине теплые, полные надежды взгляды. И вдруг резко разворачиваюсь.

— Может, поужинаем завтра в каком-нибудь ресторане?

Старики активно кивают, и я со спокойным сердце спешу к семье.

— Как прошло? — спрашивает Влад, окидывая меня напряженным взглядом.

— Нормально, — пожимаю плечами. — Пригласила их завтра на ужин. Не очень хочу говорить про Оксану, но хочу познакомиться с бабушкой и дедушкой.

Биологическую мать я окончательно стерла из воспоминаний, когда удалила шрам с поясницы.

Влад обнимает меня за талию и ведет к машине.

— Я оплатил им гостиницу на две недели, но хотел подготовить тебя и устроить встречу после Лелькиной выписки.

— Завтра сходим на ужин. Послезавтра поедем в роддом. Безумно хочу увидеть племянника.

Заливаюсь веселым смехом, вспоминая переживания сестры. Она подходила к беременности с точностью математика, а стоило расслабиться — забеременела. До сих пор в ушах стоит ее писк, когда она позвонила после возвращения из Сургута. Оказалось, в отпуске они с Димкой заделали первенца Илью, а через два дня нам уже забирать счастливую мамочку второго мальчишки.

Интересно, они с Димкой сошлись во мнении как его назвать? Лелька хотела Матвея, а Дима — Мишу.

— А потом надо навестить маму, — добавляю еще дел.

Теперь она с бабушкой и дедушкой живет недалеко от Москвы. Продали все хозяйство и мою квартиру, поддавшись на наши с Лелькой уговоры. Мама продолжает работать и часто общается с Сашей, пока у них только дружеские отношения, но кто знает…

А бабушка с дедом разбили небольшой огород для удовольствия, а не ради пропитания.

И вот я узнаю, что это еще не вся моя семья. А скоро еще и Леся появится. Ласкаю мою девочку, получая в ладонь легкий толчок.

Я безгранично счастлива, словно внутри горит сверхновая, согревая пространство вокруг меня. И зажег эту звезду Влад, нагло ворвавшийся в мою жизнь восемь лет назад.