– Ты совсем больной? А если бы ты кому-нибудь в голову попал?

– Я туда и целился, рука дрогнула, видишь, и поэтому не попал, – иронизировал Сергей.

И тут старуха пришла в себя после концерта, начала демонстративно набирать номер телефона полиции.

– Все, ублюдок вонючий, сейчас ты свалишь из моего дома раз и навсегда…

– Мама, хватит, – дочь резко подбежала и, пытаясь забрать телефон, приговаривала: – Мама, пожалуйста, зачем это?

Но теща снова устроила концерт. Никому не звонила, но какое-то время всех пугала. После чего взаимные оскорбления и упреки то возвышались над разумом, то снова опускались на самое дно, в словах, глазах и душах этих людей ненависть к друг другу была такой силы, что, наверное, если бы не дети наверху, они просто набросились друг на друга, и только бог знает, чем бы все закончилось. Словесная перепалка продолжалась бы еще долго, но послышались шаги детей по лестнице, и все заткнулись одновременно.

– Хватит вам кричать в выходной день, – обиженным и капризным голосом проворчала малышка, и все принялись ее успокаивать и извиняться.

Отец поднял сына на руки и отправился с ним в ванную комнату умываться, а дамы принялись нянчиться с девочкой и пытаться приготовить завтрак. Выйдя из ванны, Сергей, не говоря ни слова, поднялся наверх к себе, хлопнув дверью, завалился на кровать. Его сердце и душа были растерзаны окончательно.

Ей просто плевать, думал он, откуда вдруг такая жестокость, ненависть, злоба, что и в какой момент произошло? Когда он потерял контроль, не увидел, не почувствовал, что человек стал другим, чужим, посторонним? Как же так происходит с людьми, с женщинами, в какой момент они принимают решение возненавидеть человека, с которым прожили столько лет день в день, столько пережили, спустить все в унитаз – ради чего? Ради нового мужика, который спустя какое-то время станет как все становятся после того, как проходит букетно-конфетный период. Зачем тогда все приколы про долгую семейную жизнь, когда должно быть официально зарегистрировано после года совместно – проходить курс семейного психотерапевта или вообще расставаться на месяц. «У-у-у-у, скорее уже апрель, свалю от тебя на месяц, так ты меня достал за этот год, ой, а как ты меня достал». Но ведь начнется: «А че, к кому поедешь, к Верке своей, да, козел, если к ней поедешь, можешь обратно не возвращаться», и тому подобное, и опять скандалы, драки, нет выхода в семейной жизни никакого. Но почему люди, живя идеальной жизнью, как мы, ведь все есть, дома, квартиры, машины, двое прекрасных детей, есть работа, есть хобби, почему же мы оба выбрали ненависть вместо того, чтобы выбрать любовь, уважение, к кому-то быть добрее, ведь мы же семья, самые близкие люди друг для друга. Выбрать ненависть, а не любовь – почему???

Все это терзало Сергея какое-то время, пока он валялся в кровати. Сколько прошло – час, больше, меньше. Он даже не заметил, как сквозь его глубокие мысли услышал детские крики: «Ура! Ура! Мы едем к бабушке!» Он не сразу включился, но когда это произошло, он мигом спустился на кухню.

– Это что значит – к бабушке? – прокричал Сергей, влетая на кухню.

В этот момент старуха уже надевала куртку на девочку. Он схватил за руку ребенка, выхватил куртку, отбросил ее в сторону и уставился на тещу:

– Ты совсем оборзела, гадина старая, вы что задумали? Вспомнили, что у вас дети есть, а ты что, мамаша, стоишь? Вспомнила про детей? Что-то двое суток тебя не волновало, что с ними, что они покушали, что они делали, ты же развлекалась, тварь ты поганая, никто никуда не поедет, валите отсюда обе!!!

– Я тебя еще спрашивать буду, когда мне внуков можно взять, ты здесь никто, это мой дом, и ты сейчас свалишь отсюда, не по-хорошему, так по-плохому… – вопила старуха.

– Ты, гнида, это мои дети, поняла? И еще посмотрим после того, что я расскажу на суде, кто будет опекуном, такой шмаре вряд ли оставят детей, которая может себе позволить двое суток шляться неизвестно где, ни разу не выходить на связь, и даже не сообщить, где находится. Поверь мне, любимая, тебя ждет грандиозный провал.

– Ты совсем больной, я тебе еще раз повторяю: я была с подругами, а на связь я выходила, писала тебе сообщения, что со мной все в порядке. А разговаривать я не хотела только потому, что не желала выслушивать твои маты и оскорбления, и детей я не бросала на произвол, а оставила их с отцом. И не двое суток я была, вчера я тебе звонила, ты сам не взял трубку.

– Что значит звонила, ты адрес забыла, где ты детей бросила, а ты, наверное, боялась тирана, а чего ж ты детей с тираном не боялась на двое суток оставить?

– Я правда боялась, что опять нажрешься и руки начнешь распускать, ты забыл, что мне писал в сообщениях?

– Жалко, что не сделал, и ни разу за всю нашу жизнь не дал тебе хоть раз по-настоящему, но еще подожди, придет твое время.

Словесная перепалка между супругами продолжалась какое-то время, пока теща не начала снова пугать полицией, и тогда Сергей схватил детей на руки и в игровой форме потащил их наверх. Примерно пятнадцать минут они провели играя, веселясь, ни на секунду не отходя от папаши, пока в дверь на зашла Марина:

– Дети, ну что, пора собираться к бабушке, помните, что она вам обещала?

И каково было удивление папаши, как за секунду они вскочили и молниеносно выбежали за дверь, не сказав ни слова отцу, лишь выкрикивая свое любимое «ура-ура». Они так быстро приняли решение, что показалось, отец для них был как что-то наоборот, не нужное, что-то или кто-то, не имеющий никакого значения, как помеха, преграда от радости и счастья, что они за секунду с бешеными криками восторга, радости бежали не к нему, а от него, хотя только что веселились и играли с ним так, что казалось, они любят его больше всего на свете. Это был настоящий удар для папаши, он так и остался стоять, держа в руках над собой огромную игрушку-медведя, которую перед приходом благоверной хотел запулить в детей. Это был еще один мощный удар по и без того уничтоженному самолюбию.

Сергей опустил руки с игрушкой и присел на кресло, на котором провел прошлую ночь рядом со своими детьми. Он смотрел на комнату, которую строил когда-то для них, вспоминал, как чуть не погиб, когда поднимал огромную балку в одиночку и случайно поскользнулся и свалился с этажа, и балка летела за ним, но повезло, чудом все обошлось. И никто и никогда не помогал ему, все один, для семьи, для жены и детей, а теперь все вот так убежали от него ради каких-то дешевых подарков от старухи, которая и дня не помогла им с детьми. «Или везите через весь город ко мне, или сами справляйтесь», – вспоминал слова своей тещи. В этот момент он услышал шум подъезжающей машины за окном и голоса детей во дворе, и звуки открывающихся дверей…

– Боже мой, даже не попрощались, ни жена не сказала: «Скажите папе «пока»», ни сами не поднялись, да хотя бы крикнули снизу возле лестницы.

От этого слезы хлынули просто градом из глаз, несколько секунд Сергей ревел, уткнувшись в ту самую игрушку, которая до сих пор была в руках горе-муженька, потом он немного успокоился и, вставая с кресла, от боли и гнева швырнул ее так о стену, что она чуть не разлетелась на части, несмотря на то, что была мягкой. Спустившись вниз, он какое-то время ходил по кухне, наматывая круги и прокручивая в голове, что произошло с ним за эти несколько дней, как все было хорошо и беззаботно, и как все изменилось за эти несколько дней, и сколько – за это утро, все поменялось и что теперь будет дальше, что будет дальше? Сколько раз задавал себе этот вопрос и столько же пытался найти ответ, но ответа не было никакого, только предположения, только знаки вопроса. Спустя час или больше Сергей уже не мог ни о чем думать, он понимал, что без алкоголя ему не обойтись сегодня, и, глянув на часы, которые показывали 14:42, решил отправиться за лекарством.

Вернувшись примерно через сорок минут, муженек расставил приобретенные бутылки на стол и принялся жадно хлебать все вперемешку, надеясь побыстрее захмелеть. Он первым делом набирал Жене, но тот был недоступен. А после начал периодически звонить друзьям и приятелям, кому просто так, кому пытался рассказать, что с ним произошло, но сделать это так и не решился, то забывал про все и врубал музыку на полную, плясал как сумасшедший, то снова впадал в тоску и ревел от жуткой боли, которая даже сквозь алкоголь пробивалась наружу и била изо всех сил. Потом все эти состояния менялись на ненависть к жене, что какой бы он ни был плохой, ведь держалось на нем, что она со своими копейками и то, которые начала зарабатывать полгода назад, могла решить в их жизни, когда одна ипотека была шестьдесят тысяч, и вот так она решила отблагодарить мужа за долгие годы заботы, труда и стараний. Все это веселье продолжалось до тех пор, пока ноги не начали валиться, и на часах было уже давно за полночь, и паренек, допив последнюю порцию, не отправился в царство алкогольного Морфея.