- Я о другом, - лицо Алекса вдруг стало непроницаемым, словно он надел на себя маску равнодушия и холода, - о том, что между нами, если и было что-то, то должно сейчас закончится. Я рад, что ты не будешь страдать и винить меня. Ведь ты и сама всё понимаешь.

   Я холодно подняла брови, внутри борясь с подступающей истерикой. Как он ещё смеет меня бросать!

   - Не обязательно было это говорить, - спокойно ответила я, - мне казалось, что мы уже выяснили наши отношения.

   - Мне тоже, - словно окаменев, произнёс Миллер.

   Возникла пауза, и разговор казался оконченным, как вдруг Миллер подскочил ко мне и стал трясти за плечи. Я взвизгнула, перепугавшись, и дико злилась на эти театральные выходки Алекса.

   - То есть, - почти срываясь на крик, бесновался Алекс, - тебе всё равно! Ты никогда меня не любила! И сейчас с холодным сердцем отпускаешь и равнодушно признаёшь, что я ничего для тебя не значу, и можешь поверить, что и ты для меня ничего не значишь.

   Я несколько удивилась, ведь я и не думала, что из нас двоих именно Алекс сорвётся первым.

   - Ты беспощадная стерва! - взвыл Алекс.

   - Не надо называть меня стервой, - разделяя каждое слово для большей внушительности, загробным голосом сказала я. - ты сказал, что я тебя никогда не любила, как будто наши отношения можно назвать любовью.

   Алекс затих и прикрыл глаза.

   - Да, - посмотрев на меня, ответил он. - ты многое изменила в моей жизни. Можно сказать, что всё.

   - Ха-ха-ха, - я изобразила злорадный саркастический смех, - конечно, я тебя изменила настолько, что ты даже припомнил всех своих бывших подружек, включая эту, как там её, Алатасар. Она ведь просто ангел!

   - Ты что ревнуешь к ней! - поразился Алекс, - да я с ней даже никогда не разговаривал.

   - Можешь без трогательных подробностей этой несчастной любви.

   - Она для меня ничего не значит. Я рассказал о ней, как о причине всех моих бед. Но я живу уже лет пятьсот, и думать о ней забыл. Это же глупо, Кэт, ревновать меня к Алатасар.

   - Да кому ты нужен, тебя ревновать!

   - Я и не думал, что в этом всё дело.

   Я не знала, что ему сказать. Мы о многом поговорили, о других мирах, о волшебстве, о демонах, о всяких ужасах. Но о том, что всё же между нами, мы так и не выяснили.

   - Дело не в этом, - устало сказала я, облокотившись на мокрый склизкий ствол дерева.

   - А в чём тогда? - нежно спросил Алекс, прижимая меня к себе.

   - Для меня всё это слишком. Я не знаю, что происходит. Какой-то кошмар, демоны, волшебники. Во всём, что происходит, нет места чувствам. Мы словно в эпицентре урагана. Извини, мне нужно идти. Я замёрзла, и в голове кавардак. Когда я определюсь с тем, можно ли тебе доверять, и разберусь в своих чувствах, тогда и поговорим. А сейчас я слишком устала.

   - Я провожу тебя, - согласился Алекс. Мне показалось, что он меня понял, хотя и был обижен тем, что я ему не доверяю.

   Мы шли молча, а перед тем как расстаться, он взял мою руку в свою.

   - Катя, я должен сказать. Хотя, возможно, сейчас ты этого не поймёшь и не оценишь. Ты многое для меня значишь. Для тебя прошло слишком мало времени с момента нашего знакомства, и ты боишься говорить о настоящих чувствах. Многое произошло то, что ново для тебя, и ты запуталась, ослабла. Но для меня, быть может, из-за того, что я не человек, всё стало ясно в одно мгновение, я по-другому воспринимаю время, а, может, это просто любовь с первого взгляда. Катерина, я люблю тебя. Можешь ничего не говорить. - Алекс отступил во тьму и ушёл.

   Это было проникновенно и искренне. Меня признание Алекса поставило в тупик. Он даже не дал мне возможности ответить. Наверное, боялся, что я всё испорчу.

   Эпизод 23. Марго. Ведьмина гора.

   Кошка вернулась поздним вечером, я легла спать. Душ не работал, и есть было нечего. Настроение было не очень. К тому же погода опять стояла пасмурная. По городу расползся туман. В такие дни меня всегда одолевала тревога и головная боль. У меня кружилась голова и, казалось, что я даже предметы в комнате вижу как через дымку. Словно туман был у меня в глазах.

   Я очень некстати вспомнила, что именно в этой общаге умер Славик. И я не могла заснуть, обдумывая то, что произошло с ним. Мысль о том, что я знала правду, не утешала меня. Он не покончил с собой, его убили. И я знала убийцу. Им был Аскеназа. Меня охватил озноб. Умом я понимала, что никто не виноват в том, что произошло. Славик зашел слишком далеко в своих сатанинских изысканиях. Я говорила ему, что он должен остановиться, но он не слушал меня. И чего он добился? Собственной смерти. Его душа теперь в Аду. В том месте, откуда пришел Аскеназа. Хотя нет, душа Славика, теперь неприкаянная, мечется по свету. Ведь он приходил ко мне в день своей смерти. И стучал в окна, и двигал предметы. Он словно хотел что-то сказать мне, но что? Хотел, чтобы люди знали, что он не самоубийца? Но какая разница, если он совершил нечто такое же плохое, как и самоубийство. Итог один и тот же. А, может быть, он хотел, чтобы я знала, что это Аскеназа сделал. Хотел предупредить меня. Ведь теперь я и сама стою на краю пропасти. Аскеназа так близко. Моя душа в отчаянии. И единственное, что мне хочется, так это быть рядом с ним. Хотя я и знаю про него ужасные вещи. Но, с другой стороны, я понимала Аскеназу, он бежал от боли и страданий, он оступился. Неужели я должна была его осуждать? Я не знала ответа на эти вопросы. Не знала, как действовать дальше, чтобы сохранить то хрупкое равновесие, которое, как мне казалось, сохранялось в моей жизни. Я всерьез думала, что и дальше смогу оставаться на грани потустороннего мира и обычной жизни. При этом я сумею спасти Аскеназу и разгадать все тайны.

   Эти размышления отняли у меня все душевные силы, и я провалилась в сон, как в забытье.