Светлана Николаевна Гусева Стихи из старой тетради Моей бабушке Ковалёвой Домне Лаврентьевне, 1898 г.р. – 1983 г., посвящается данная книга. Большое искусство отличает скромность. © Гусева С.Н., 2021 1975 год Моё первое стихотворение посвящается Федосеевой Александре Михайловне, моей первой учительнице. «Учительница первая моя!…» Учительница первая моя! В прическе строгой прядь волос седая. И признаюсь, невольно, в том, Отчасти, виновата и сама я. Мой первый класс, и первый мой звонок, И ощущение великого начала. Нас в первый класс на первый наш урок Учительница первая встречала. Я помню день тот ясным, светлым был, И ласково нам солнце улыбалось. Тогда мы, чуть робея, в класс вошли И вся Вы излучали радость. Мы палочки старались выводить В тетради в ряд, пока еще неровный. Свой первый класс уже не возвратить – Вот почему сейчас грущу невольно. Вы нас читать, писать учили, верили, Что станем мы достойными людьми. Затем судьбу Вы нашу вверили Заботливо учителям другим. Да, в нашей жизни было их немало. И все они учили нас добру. Но первой Вам за всё, что Вы нам дали, От всей души «Спасибо» говорю! Октябрь 1975 года. Выпускной 10-й класс, СШ. № 4 1976 год «Грустный художник – осенний дождик…» Грустный художник – осенний дождик Чертит узор на моем окне. Косые росчерки кратких строчек – Его автографы на стекле. Дождь старается. Мое окошко, Как неоконченное письмо. Будто он написать что-то хочет, Только выходит что-то не то. Зачёркивают косые струи снова Крутые росчерки прежних строк. А ветер стирает веткой тополя все то, Что дождь написать не смог. Октябрь 1976 года. «Мне б хотелось белой чайкой…» Мне б хотелось белой чайкой К морю синему умчаться, Чтобы в розовом закате На исходе дня купаться. Чтоб над всплеском волн кипящих Проноситься вихрем белым, Чтобы обруч солнца жаркий Обнимать движеньем смелым. Мне б хотелось стать берёзкой, Чтоб весной мне птицы пели, Чтоб покоя не давали Ветры, ливни и метели. Мне б хотелось стать звездою В галактическом просторе. Только свет её холодный – Это очень неземное. Жизни я хочу кипучей В ритме атомного века. И, пожалуй, что же лучше – Быть хорошим человеком! 1976 год.
1977 год «На башне старой и высокой…» На башне старой и высокой Ютились стаи голубей. На башню лазали мальчишки – Ведь сверху всё вокруг видней. Но вот пришли однажды люди, Камнями завалили вход. Теперь на башне той высокой Лишь стая голубей живет. Туда не лазают мальчишки, Чтоб сверху посмотреть вокруг. Вход и для нас с тобой закрыт. Нам не попасть туда, мой друг. И утром, лишь заря займётся, Ты в ярко-алой тишине, Когда весь мир от сна очнётся, «Люблю» не крикнешь с башни мне. 1977 год. «Где ж ты, мой невстреченный?…» Где ж ты, мой невстреченный? Я зову, любя. Ветер недоверчивый слышал про тебя. Даже ветру верилось, что средь бела дня Или ночью ветреной встретишь ты меня. И о чем печалюсь я, и о чем грущу? Просто быть счастливою очень я хочу! Просто сердцу верится – ветер не шутил. Он надежду светлую о тебе дарил. И прошу поэтому, сердцем всем любя, Где ж ты, мой невстреченный? Где найти тебя? И прошу поэтому, надежду затая, Где ж ты, мой невстреченный? Где ж любовь твоя? Где ж ты, мой невстреченный? Отыщи меня! 1977 год. «Жизнь одна. Дано так мало…» Жизнь одна. Дано так мало. Прочерк падающих звёзд. И, как будто не бывало Дум, надежд, стремлений, грёз. Словно не жил ты на свете, И надеясь и любя. После может вспомнят дети, Грустно кудри теребя. А со дня твоей кончины Не один минует год. Островок твоей могилы Весь травою порастёт. И известно ль будет людям, Где последний твой приют? Ведь и с ними то же будет, Ведь в коловороте судеб Все они к тому придут. |
