— Майк? — спрашивает она, думая, что он не понимает намека.

— Я еще побуду немного, — отвечает Майк.

Она оставляет его в покое, понимая, что до его отъезда они увидятся еще с полдюжины раз, и Майк не захочет снова исполнять эту песню и этот танец — каждый раз, когда она просит, а он отказывает.

— У меня есть кое-кто в Эдмонтоне.

Бриттани выглядит удивленной, но только на секунду. Она быстро скрывает эмоцию, на что его эго отвечает благодарностью.

— Что-то серьезное?

— Черт его знает, — отвечает Майк.

— Значит, серьезно, — говорит она, дружески похлопывая Майка по плечу.

— Поздравляю, не думала, что ты на такое способен.

— Отвали, Бритт, — ворчит Майк, и она смеется, сжимая его плечо один раз, а затем исчезает в ночи, сверкнув зубами и помахав на прощание.

Майк подходит к Тому и произносит:

— Не знаю, зачем я это сделал.

— Не знаю, что ты сделал, — отвечает Том, — но я почти уверен, что тебе не помешает выпить.

— Звучит неплохо, — соглашается Майк.

И Майк выпивает.

Майк выпивает много.

На следующее утро он не помнит, как добрался до дома, и гораздо более отрезвляюще на него действует исходящий звонок Лиаму в два часа ночи. Звонок, который длился чуть больше семнадцати минут.

Он смутно надеется, что просто поэтично наплел о заднице Лиама, а не рассказал о своих пустых поисках в Гугле о том, сколько времени займет поездка в Галифакс (тридцать часов), есть ли туда прямой рейс или, на худой конец, с одной пересадкой (нет).

Лиам звонит ему через два дня, рассказывает о своих тренировках, не упоминая о звонке, и Майку остается только надеяться, что это хороший знак.

Майк поддерживает связь с Лиамом так же, как и со всеми остальными. Лиам посылает ему поток сообщений, делясь захватывающими новостями из Галифакса, как будто для Майка это имеет хоть какое-то значение. Хоть Майк и отвечает время от времени, но сказать особо нечего. Он не занимается ничем интересным и в отличие от пацана не чувствует необходимости посвящать других в скучные детали.

Сообщения от Лиама становятся эпизодическими, а к июлю совсем прекращаются.

Он все еще жив.

Глупо ухмыляется на фотографиях со свадьбы Роджерса, которые всем массово разослали по электронной почте. Майка пригласили, но дорога выходила слишком длинной. Такой же длинной, как и для Лиама, но тот жил с Роджерсом и будущей миссис Роджерс несколько месяцев, так что отношения между ними гораздо ближе.

Мальчишка выглядит крупнее, чем в последнюю их встречу, шире в плечах, как будто тренировки приносят свои плоды, а возможно, у него произошел последний рывок роста. Лиам подтянут и великолепен, и Майк не может оторвать глаз от линии шеи, где галстук чуть ослаблен и от выглядывающих из закатанных на рукавах рубашки рук.

В конце концов Майк понимает, какое убого-жалкое количество времени провел в страданиях, рассматривая проклятые свадебные фотографии Роджерса. Закрывает почту, посылает Лиаму короткое сообщение — что-то о том, что тренировки явно окупаются — и выходит на пробежку. Когда возвращается, получает ответ от Лиама. Только «спс» и ничего больше.

Он не думает об этом.

***

К началу сборов в тренировочном лагере Майк получает от Лиама еще три сообщения, все в несколько слов. Он не гребаный идиот: он знал, что это случится, и это произошло. Лиаму девятнадцать — теперь он на целый год старше, но какая разница — а лето для него, наверное, целая вечность. Черт, Майк впечатлен тем, что Лиам вообще не забыл о существовании Майка сразу после того, как он покинул страну. Он слышал, что пацанам не хватает постоянства объекта.

Он знал, что так произойдет и был совершенно прав. Все в порядке. Конечно, будет неловко, но Лиам — долбанный солнечный лучик, который прорвется сквозь неловкость и скорее всего вынудит Майка нормально общаться с собой. И это пройдет.

Да, все в порядке.

Глава 10

Майк приезжает в Эдмонтон за пару дней до начала тренировочного лагеря, распаковывает вещи и усиленно посещает спортзал, чтобы не уступать молодым силовикам на льду. Первый день после возвращения похож на начало нового учебного года в школе: все обнимаются, прихлопывая друг друга по спине. Майк старается не участвовать во всем этом, кидает «привет» каждому, кто здоровается с ним и в основном занимается своими делами. Он не ищет Лиама. Лиам маленький, его легко не заметить среди высоких парней.

Перед началом сезона парни красуются перед фотографом, обновляя портфолио для медиафайлов НХЛ. Майк не любит эту часть, потому что ему точно не нужно очередное воспоминание о старшей школе. Он не может сказать, что тренировочной лагерь его любимое времяпрепровождение, потому что это ад, но Майк однозначно предпочел бы лед камере фотографа.

Когда, наконец, все выходят на лед, то в течение десяти минут разминаются, а затем переходят к официальной части. Маллиган в хорошем настроении, что вызывает подозрения, но четырехмесячный перерыв в общении явно приносит пользу его общему состоянию. Вероятно, он вернется к своему унылому самочувствию максимум в течение дня.

Майк делает несколько медленных кругов, возвращая ногам чувство льда. Первый взгляд на Лиама — энергичная жестикуляция и дикое выражение лица — конечно, ничего не изменилось. Моррис же смотрит терпеливо, как может смотреть только тот, кто привык к мальчишке.

Майк проносится мимо, и Лиам замолкает на полуслове, а потом краснеет и опускает голову. Выражение лица не такое неловкое, как ожидал Майк. Что ж, для той экспрессии, которая первой появилась на лице пацана, можно использовать другое слово. «Виновен».

Майк сглатывает, делает еще один круг и находит Роджерса, разговаривающего с Джейкоби у бортика.

— Отвали, — говорит он Джейкоби, тот закатывает глаза, но катится прочь.

— Как его зовут? — спрашивает Майк, не глядя на Роджерса.

Роджерс минуту молчит.

— Джонатан, — наконец, произносит он.

— Он хоккеист? — спрашивает Майк.

— Нет. И он ровесник Фитци.

Майк сжимает челюсти.

— Хорошо, — кивает он.

— Майк… — начинает Роджерс.

Но Майк откатывается.

Во время одной из тренировок Майка сажают на скамейке в крыло Лиама. Лиам смотрит прямо перед собой. Уши у него розовые, челюсти сжаты и напряжены.

— Я не буду ставить тебя в неловкое положение, если ты сам перестанешь этим заниматься, — шепчет Майк.

Лиам оглядывается.

— Мы в одной команде, пацан, — продолжает Майк. — Если ты хочешь быть взрослым, то и веди себя по-взрослому.

— Хорошо, — тихо соглашается Лиам.

— Ну и ладно, — говорит Майк, хлопая Лиама по плечу.

Оба не особо хорошо справляются с тренировкой, но Лиаму удается достаточно долго удерживать зрительный контакт, чтобы посылать пассы, так что все в порядке. Все в порядке.

***

В тренировочном лагере — жесткий режим для всех, но чем старше становишься, тем хуже себя чувствуешь. У Майка не остается возможности выпить, объесться «Бен и Джерри», а также найти того, кому можно присунуть член. Он встает в шесть и проводит весь день, стараясь не отставать от молодняка, старше которых он более чем на десять лет. У него нет времени жалеть себя.

Все, что Майк позволяет себе, чтобы прийти в себя — это лишние две минуты утром в душе: мокрый и несчастный он таращится на кафель.

Не то, чтобы его сердце было разбито. Херня случалась, а потом херня прекращалась. Не на чем зацикливаться.

Неделя длинная и ужасная независимо от того, занимал Лиам половину его кровати или нет.

***

Тренировочный лагерь закончился, и все выжили. Все идут праздновать, желая напиться до оцепенения и чувствуя счастье от того, что усталость и боль от сверхнагрузки на мышцы не смогли отнять у них жизнь. Такое случается каждый год, и этот не исключение. Они идут в свое обычное место. Майк пьет пиво в небольшой компании парней, вынужденных в тот вечер возвращаться домой относительно трезвыми. Остальная, большая часть команды отрывается, и это понятно, так как Джейкоби предложил оплатить счет за всю выпивку.