«Мне нужно немного побыть одной. Не ищи меня»

Комментарий к 51. Воинственная Мина

Полуночная напоминает, что она обитает вот здесь: https://vk.com/m_polunochnaya. Заходите, там рады каждому, а еще время от времени появляются спойлеры, стихи и другие интересности.

========== 52. Влюбленная Мина ==========

— Я её напугал, — битый час твердит Чонгук, пока Чимин крепко держит его в объятиях, не собираясь выпускать. — Она всё ещё не была готова, и я её напугал. А теперь она пропала и больше не вернётся!

— Большей чуши я ещё не слышал, — лениво бросает ему Юнги, уткнувшись носом в старый потрепанный блокнот, ещё и имея наглость зевнуть при этом. — Она любит тебя настолько сильно, что была готова с бейсбольной битой пойти против двадцати здоровых лбов.

— Кстати, когда их повязали, я видел, как Мина попросила полицейского отойти в сторонку и отпинала того главаря, — будто просто так вставляет Тэхён, а после нарочито горько вздыхает. — Какая же она шикарная девушка.

— У тебя своя есть! — ещё больше обижается Чонгук, на что Тэ хихикает, а после снова набрасывается на помрачневшего Юнги. — Хён, да что ты там всё время читаешь?!

— Дневник Мина, — рассеянно отзывается, переворачиваю страницу. Будто не видит, что все на него смотрят, как на второе пришествие. — Ты утром позвонил со своей истерикой, я взял ключи и поехал к ней домой, проверить. Мина действительно уехала, но предупредила Ёрин, что ненадолго, и только когда ты выздоровеешь, вернётся.

В больничной палате густым мороком упала тишина.

— И ты читаешь её дневник?! — Сокджин так праведно возмутился, что всем вокруг стало стыдно. Видимо, всем, кроме Юнги.

— Ага, — лениво буркнул, отмахиваясь ногой от старшего хёна. — Может, она написала, где её найти. Нет, правда, парни, вам читать это не стоит, там всё… личное.

— И поэтому хён решил почитать сам, — едко замечает Чонгук, и тут Шуга удивляет всех ещё раз.

— Ну да, я малой утром эсэмэску скинул, спросил, можно ли. Она ответила: «Тебе — да».

Чонгук накуксился и зарылся под одеяло.

— Она тебя любит больше, чем меня, — послышалось обиженное, на что Юнги лишь фыркнул весело и многозначительно взмахнул блокнотом. — А вот и нет. Послушай, например…

Чонгук с готовностью вылез из-под одеяла.

«А если хотят тебя себе, добиваются, тонко и аккуратно намекая, что, мол, всё равно достанешься мне, то что делать?

Либо… Либо убегать, зная, что да, терпение когда-то кончится и всё равно сдашься.

Либо сдаться сразу же, без боя.

Но мы ведь никогда не ищем легких путей, правда?..»

«Почему-то иногда довериться так трудно.

Вроде бы не так всё и непонятно: приди да расскажи, не утаивая сомнений.

Вот только… редко так получается.»

«Просто так бывает.

Падаешь в человека — с с грохотом.

Запоминаешь каждый шрамик на смуглой коже, не можешь вытравить зрелище созвездия родинок на лодыжке из своей головы, яркую и чуть смущенную улыбку, и тепло, бесконечную нежность, которая разбаловала тебя…

Как прекратить бояться?

Как найти в себе смелость всё сказать?»

— И последняя запись, — Юнги неожиданно улыбается так мягко, смотря на Чонгука, что младший снова заливается краской смущения. — Думаю, после неё ты всё поймешь.

«Это был сон? Или реальность?

Если сон, тогда я могу творить глупости. Могу сбежать утром, пока он спит, всё ещё держа меня за руку, оставить дурацкую записку, чтобы не волновался. Мне опять страшно? Или просто волнуюсь? Снова эти глупости «кто он — а кто я»?

В любом случае, мне нужно просто проветрить голову.

И да, конечно же, для этого я выбираю именно то место, где впервые осознала природу своего отношения к нему.

Наверное, он знает об этом и сам уже давно. Возможно, с тех самых пор, когда его объятия я впервые почувствовала иначе, а брошенные вскользь взгляды наконец сумела понять — потому что и сама желала смотреть на него так.

То место, где я больше всего в своей жизни была счастлива, дало мне самый большой дар — осознание. И когда я впервые протянула ему свою руку — сама, потому что хотела так, а не потому, что он этого ждал — в груди всё застыло, будто воск.

И оно сумеет расплавиться только тогда, когда я наконец смогу принять саму себя.»

Юнги закончил читать, делая вид, что никакого румянца на скулах у него нет, и повернулся к смущённому Чонгуку, который с самого начала спрятал лицо за подушкой.

— Ну что, малой, — улыбнулся широко и искренне, — ты понял, что это за место?

Подушка съехала набок, и Чонгук с уверенной решимостью кивнул.

— Да. Да, я понял. Мы можем выехать туда прямо сейчас?

***

— И всё же тебе стоило долечиться, — обеспокоенно бухтит Хосок, но Чонгук лишь от него отмахивается.

— Я и так целую неделю там провалялся, никак мне сбежать не давали, — он растерянно осматривается вокруг, выискивая хрупкую фигурку, чей силуэт он способен узнать из тысяч. — Она должна быть здесь… Должна…

— А ты уве… Понял, молчу, — хохочет Тэхён, тоже отходя в сторону. Чонгук благодарен остальным, что они не лезут с вопросами и советами, потому что…

Она в длинной юбке, подол которой весь измазан песком, его футболке и его же кожанке — но босая, зарывается пальцами в песок. Чонгук знает, что ведьмочка его заметила, потому что зелёные глаза распахиваются широко-широко, а пальцы начинает смущённо теребить кончик куцой, опять растрепавшейся косы. Макнэ идет к ней уверенно, зная, что больше нечего тянуть, потому что время наконец раскрыть карты и показать ведьмочке, что вот чего не стоит бояться в этом мире — так это любви.

Однако что-то идёт не так.

— У меня характер — сама уже успела оценить — капец трудный.

Парни роняют челюсти. Ну, они не так представляли себе эту сцену (а её представлял каждый). В общих чертах всё должно бы быть мило, романтично и нежно, под лепестки роз и прочую чепуху.

Но это же Мина и Чонгук. Какие, к черту, ожидания? Что у этих двух вообще было нормально? Так что старшие оставляют парочку на берегу с твёрдой уверенностью: всё будет просто отлично. В крайнем случае, утопят друг дружку в море, а потом сами же и вытащат.

Чонгук тем временем уверенно продолжает.

— Я ревнивый просто ужас, и одно время желал Юнги-хёну чем-то травануться, потому что ты запомнила его имя сразу же. Да, моё тоже, но остальных хёнов ты учила долго, а его приняла с самого первого дня — и меня это взбесило! Если честно, я сам себя бешу, потому что понимаю — тебе не нужна ревность. Кому угодно, но не тебе — не после всех твоих скитаний, ограничений возможностей и прочей дряни, которую ты переживала изо дня в день кучу лет. Поэтому да, я ревнив, но я научусь с этим справляться, и никогда в жизни не попытаюсь посягнуть на твою свободу.

Он останавливается, чтобы перевести дух, и Мина невольно подмечает — пальцы-то у него дрожат. И сильно. Но упрямство и прочие, более глубокие чувства заставляют юношу успокоиться и продолжать.

Потому что от этого зависит всё.

— Я с ума схожу, когда ты пропадаешь вечерами или на пару дней. Знаю, что обычно это время ты тратишь на бродячих животных, и хочу сопровождать тебя при этом, но всё время боюсь спросить. И мне, вообще-то, нравится твоя эксцентричность. Я обожаю то, как ты играешь со стилями в своей одежде, как хмуришься и улыбаешься, как раздражаешься из-за ляпнутых кем-то глупостей, но быстро остываешь — потому что мы шутим глупо, но любя. Если честно, в последнее время мне кажется, что сделать тебя счастливой — это просто цель моей жизни. Я бы очень хотел быть рядом с тобой, Мина. Ведьмочка. Быть тем, кому ты доверяешь, на кого можешь положиться, с кем ты будешь делиться мелочами о прошедшем дне, кто будет варить тебе какао с этой чёртовой обожаемой корицей и кто… — он запинается, но заканчивает предложение. — Кто будет тебе не только другом.

Фоном шумит прибой. Мина молчит, солнце путается в её волосах, которыми ласково играет ветер, и она видит — у Чонгука руки тянутся прикоснуться, но он не решается. Она не разрешила пока, и он соглашается с этим, он действительно ставит её желания выше своих.