И сжимается, сужает глаза, но стоит прямо, хотя кулак Чона врезался в стену буквально в пяти сантиметрах от её головы. Гук смотрит непонятно, но понимает, чёрт побери, понимает.
Она ему верит. И верит настолько, что даже не ставит под сомнение его самоконтроль, хотя сам Чон хорошо понимает — он не может просто взять себя в руки. Поэтому медленно отстраняется от девушки, которая вообще едва не дрожит — бедная, она и так тяжело перенесла все те потрясения — еле стоит, аккуратно приглаживает её почему-то всегда спутанные волосы и просит:
— Иди спать.
Мина фырчит недовольным ёжиком, уходит – нет, не хлопнув театрально дверью — с гордо поднятой головой и огнями обиды в зеленых глазах. Чонгук горько вздыхает, бьет себя по лбу и шипит — стену шандарахнул со всей дури, костяшки разбил прилично так, болят.
Поняла всё. Но внимания на этом не акцентирует. Не идиотка ведь. И никогда ею не была. Просто…
И тут его наконец накрывает озарением.
Просто хорошая. Добрая (тепло улыбается и промывает перекисью ушибы на коленях после трудной репетиции), заботливая (готовит покушать и убирает, взяла на себя почти всё домашнее хозяйство), нежная (не показывает, но это видно, когда в зеленых омутах собираются искорки непонимания), искренняя (когда Чонгук, как она думает, спит, то аккуратно обрабатывает маленькие повреждения на костяшках, трогательно дуя, чтобы сильно не болело), верная (ну тут вариантов мало, но с Юнги, который вроде как по ней сохнет, она всегда была гораздо прохладнее, чем с макнэ), странная немного, но это теперь только кажется милым…
И он молчит. Молчит сам и закрывает рот Юнги, когда слышит ночью скрип чемодана по полу. Хён смотрит шокировано, и Чонгук сам не хочет её отпускать, да и парни остальные уже посрывались с кроватей…
— Пусть идет.
Намджун улыбается странно, в духе «моя деточка выросла такой взрослой и спасла Китай», но молчит. Чонгук смотрит в окно и отчаянно хочет закурить. Странно, никогда не хотел, а тут вдруг…
— Она всё равно к нам вернется.
========== 23. О Намджуне. ==========
Иногда так сложно бывает сказать всего несколько слов. Крохотных, наверное, даже незаметных словечек, но они могут быть очень важными для некоторых людей. Но люди редко задумываются о том, что нужно или стоит произнести, и именно поэтому любые отношения должны терпеть некоторую напряженность.
Но что, если сказать нужно очень много, а для этого нет слов? ..
***
Намджун растерянно смотрел на нервничающего Чонгука. Тот нарезал круги по комнате, зарывшись в волосы пальцами, и шептал под нос названия тех мест, где можно было найти его ведьмочку. Парни знали еще с тех секунд, когда Юнги выгнал девушку, что вернуть её будет сложно. Очень сложно. Мина из тех, кто каждое слово принимает близко к сердцу, и то доверие, которого они с таким трудом добивались столько времени, просто невозможно вернуть.
Сон Мина. Три слога, имя хрупкой недоведьмочки… Кто бы подумал, что она перевернет их жизни. Сделает Чонгука взрослее и счастливее, Юнги слегка добрее, других парней просто приучит к ответственности, а его, Намджуна…
Когда он видел улыбки своих мальчишек, был просто готов расцеловать девушку.
А теперь её нет рядом. И, скорее всего…
— Она не вернется.
Юнги мокрый от проливного дождя. Они ищут уже третий день подряд, но Сеул большой, одной ведьмочке легко в нем затеряться, особенно если не знать её адреса. Можно попытаться отследить за номером телефона, но, вот незадача, «данный номер не существует», а обломки карточки до сих пор валяются под входной дверью.
Они прогнали — она послушно уничтожила все возможные способы контакта.
— Не смей так говорить!
Чонгук злится, и у него много на это причин. Основная в том, что из-за глупых слов Мина сейчас где-то одна и ей очень плохо, а он даже не может извиниться. Три дня. Чертовых долгих три дня.
Дождь льет столько же.
Юнги, наверное, переживает наравне с Гуком, или даже больше. Они не меряются этим, да и зачем, если всё равно это ни на что не повлияет. Он ищет даже тогда, когда Намджун пинками загоняет их маленькую семью в квартиру, чтобы не заболели. Выскальзывает из-под бдительного присмотра и ищет.
Чонгук так тоже делает, но у него на это прав больше.
— Как ты вообще мог ей такое сказать?!
Макнэ не понимает. Да, он тогда обиделся. Да, заперся в комнате. Но он, черт побери, хотя бы пытался всё обдумать и проанализировать, и даже сумел сделать некоторые весьма верные выводы…
И Шуга всё испортил.
Мелкий хён молчит, но руки в кулаки крепко сжаты. Намджун не вовремя думает, что тот, наверное, сердится на себя больше, чем они все вместе взятые.
— Так, все спать. Завтра утром работаем и опять ищем.
Мальчишки послушно расползаются по комнатам, а лидер мрачно достает из заначки сигареты.
Сегодня можно.
***
Чон Хёрин-нуна очень умелый визажист, но когда она видит синяки под глазами всех ребят, просто требует объяснений. Парни молчат — Мина могла бы стать отличной мишенью репортеров, если бы о ней узнало руководство, поэтому подругу сдавать не хотят.
Намджун почему-то чувствует, что нуне доверять можно. Он это просто знает. Так же было и с Мина, которую он почти с первого дня знакомства (еще тогда, когда они встретились у ворот и она объяснила о инциденте с мячом) воспринимал частичкой чего-то своего. Вот только Мина — младшая сестренка, а нуна…
Здесь всё было гораздо сложнее.
***
— Эта девочка так много для вас значит?
Она медленно выдыхает облачко сигаретного дыма, облизывает губы и совершенно недоуменно смотрит на серьезного Намджуна.
— Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Она полностью изменила всех нас.
Визажист неожиданно тепло улыбается и ерошит белые волосы младшего. В уютной кофейне людей много, поэтому на их необычную пару (высокий крашеный блондин и рыжая девушка с татуировкой скрипичного ключа под левым ухом) почти не обращают внимания.
— Опиши мне её, я попытаюсь тоже поискать. Ну, и держи меня в курсе дела. Это ведь действительно важно для вашей группы, правда?
— Семьи, — поправляет её лидер, улыбаясь дождю за окном.
— Прости, что? — Хёрин от удивления даже опускает сигарету. Намджун неосознанно любуется. Красивая.
— Мы не просто группа, мы — семья.
Нуна смеется тихо и солнечно, когда почему-то устало прикрывает веки.
— Да. Она определенно вас изменила.
***
Ведьмочка на руках взъерошенного и растерянного Шуги действует на отчаявшихся уже парней мгновенно: Чимин быстро готовит ей теплую постель, Сокджин набирает теплую ванную (в горячей она бы просто обожгла перемерзшую кожу), Чонгук ищет в аптечке всё, что только может понадобиться, и обрабатывает длинные царапины от кошачьих когтей в одиночку, сам Намджун быстро принимается готовить бульон — судя по виду девочки, не очень она много ела за последнюю неделю, так что сразу в нее тяжелую пищу запихивать не надо. На Хосока и Тэхёна оставляют кота, который совсем не хочет бросать новую хозяйку и жмется к ней как можно ближе.
Намджун всё время чувствует себя полным дерьмом.
Он даже боится представить, каково их макнэ и вредному хёну.
На следующий день ведьмочка приходит в себя.
***
— Ты можешь себе представить? Она на полном серьезе дважды попыталась убежать. Дважды! Почти нас не слушает, не говорит с нами, только гладит кота и время от времени смотрит в глаза всем по очереди. Нуна, честно, это пугает.
Они пьют пиво в прокуренном баре, и в рыжих волосах Хёрин маленькими лучиками запутывается электрический свет. Намджуну даже слегка кажется, что он видит, как между торчащими волосками прыгают электроны.
— Ну, вы и так знали, что она странная, — на пухлых губах оседает пена, и Намджун еле сдерживает себя, чтобы не убрать её самому. Пальцами, не салфеткой. — Кроме того, у девочки стресс и истощение нервное, чего вы ожидали?
— Мы не понимали, что она может до подобного дойти, — поправляет, пока старается смотреть на трещинки в барной стойке, а не оглаживать взглядом длинную шею. — Я чувствую себя дерьмом.
