Вихрь вдохновения закружил его. Брукнер сразу же, пока еще не придумав названия книге, вбил в создаваемый документ свое обычное клише – три части по девять глав и вдруг понял, что происходит. Черт подери! …Прошел ровно год после написания последней, восьмой книги. А ведь романы для него, все одно, что симфонии для композитора Брукнера. Следующая его книга должна стать девятой! Девятая книга, а в ней, как и в других романах, три части по 9 глав! Это 27. Сводим до натуральных чисел: 2 + 7 снова 9!!! «Что за фокусы? – бахнуло в голове у Карела. – Выходит, это моя последняя книга? Тогда не факт, что я ее закончу…»

Ком подкатил к горлу. Писатель тут же набрал номер жены и сказал, что едет в Хлистовице – начинать работать над новым произведением. Элишка, ничего не заметив странного в настроении мужа, обрадовалась и пожелала ему попутного ветра вдохновения (она всегда так делала, когда благословляла его). Их дети – Мартинка и Войтех уже давно имели свои семьи и жили отдельно, поэтому, когда Карелу или самой Элишке требовалось куда-то уехать – проблем с этим не возникало. По сути, все они сейчас жили каждый сам по себе…

Брукнер открыл глаза. В голове упрямо крутились фатальные цифры. Обычно он пишет по семь страниц в главе. Девять глав по семь страниц – шестьдесят три страницы в каждой части. Шесть плюс три – снова девять! Три части по шестьдесят три страницы – двести семь, опять девять!!! «Нет, – заключил он, делая пару глотков из бокала, – добром это не кончится.

Карел поднялся и подошел к окну. Вечер вступал в свои права. Вдалеке, за полоской грядок и цветочных клумб, посаженных Элишкой, раскинулось скошенное поле на краю которого, упираясь острым шпилем в облачное небо, высился костел святого Онжея.

Прадед Брукнера знал, где строиться. Место было очень красивое. К слову сказать, первый дом самого предка был еще цел. Он стоял с западной стороны нового, двухэтажного особняка и сын Карела – Войтех, когда устроился в архитектурный отдел муниципалитета, сделал там ремонт и устроил мастерскую. В трех крохотных комнатах этого родового поместья располагались кузня, глиняная мастерская и чертежная с огромным столом, вечно заваленным ватманами…

На краю дивана загудел телефон. Брукнер нехотя подошел и посмотрел на экран. Звонила, его давняя подруга и соседка Анежка. Именно стараниями ее Карел начал печататься. Эта женщина, плотно общаясь с семьей Брукнера, как-то раз познакомила его со своим братом – Ктибором Клоканом – воротилой фермерского бизнеса. Ктибор, как и его сестра имел непопулярное в его кругах увлечение – он любил читать, поэтому заинтересовался работами молодого (в то время) писателя. В общем, три первых издания Брукнера, сделавших ему имя, спонсировал именно Клокан, поэтому не ответить сейчас его сестре Анежке Карел просто не мог.

– Ahoj2, Анежка, – устало протянул он, – ты уже приехала?

– Dobrý vecer! – радостно ответила женщина. – Проезжала мимо, увидела твою машину. Ты один или с семьей?

– Один, – допивая вино, вздохнул Карел, – мне сегодня хочется одиночества. А ты, я чувствую, хорошо погостила у брата?

– О! – не удержалась от ликующего возгласа Анежка. – Любош выгружает из машины пакеты с едой, поэтому у меня мало времени. Ты же его знаешь, сейчас притащит все и станет бросать в холодильник. Как всегда – что-то помнет и разольет, поэтому я быстро. Не могу не похвастаться новыми знакомствами, Карел. Мы с Любошем просто очарованы! Помнишь, ты говорил, что нас всех ведут по жизни и все, что происходит вокруг, всегда случается неспроста?

– Говорил, – угрюмо ответил писатель, – а сегодня и сам, в который раз, в этом убедился…

– Да? – упорно не принимая подавленного настроения собеседника, продолжала выплескивать эмоции соседка. – Это здорово! А мы, мы просто шикарно провели время.

Знаешь, поехали просто так, решили сделать брату сюрприз. Он сам виноват, всегда говорит, что рад нас видеть…, подожди секундочку… Любош, – сказала она в сторону, – пожалуйста, поставь аккуратно на пол, я сама потом расставлю. Звоню Карелу, хочу ему похвастаться… Ставь к стене. Але, господин писатель, ты еще здесь?

– Здесь, – вздохнул Брукнер, повторно давая понять, что не разделяет настроения собеседницы.

– Так вот, слушай, – не унималась та, – представляешь, мы поперлись к Ктибору, а их нет! Звоню, а он в дороге, где-то на границе. Отругал меня, мол: «я же говорил, что буду через десять дней? Прошло только восемь…» Ну, короче говоря, мы тут же собрались разворачиваться и уезжать, а напротив Ктибора живет…

– Я помню, – сокращая развернутый рассказ соседки, перебил ее Карел, – там поселилась семья из Беларуси. Он доктор. Его зовут Володя. У него очень красивая жена и прелестные дети. Ты же сама меня в прошлом году с ними знакомила.

– Да! – распираемая эмоциями, подтвердила Анежка. – Ты их помнишь, как здорово! И они тебя помнят. Мы о тебе потом говорили, но об этом потом, так вот, мы напросились к ним в гости…

– Постой, – начинал злиться Карел, – что вы им обо мне говорили? Почему? И успокойся, наконец. Ты трещишь так, что я и половины сказанного тобой не могу уловить. При чем тут я и то, что вы напросились в гости к соседям Ктибора? Где тогда была Катержина?

– Так в том то и дело, что она поехала покупать продукты для Оли.

– Жены того белоруса? Доктора? – догадался Карел.

– Да! – снова возопила Анежка. – Она оставила Оле своих детей, …о, что там творилось. Представляешь эту кучу малолетних головорезов?..

– Зачем оставила, – надавил на связки Брукнер. – Я ничего не понимаю.

– У Ольги гостят люди. Они из Беларуси. Володя и Ктибор приехали потом, ночью, а этих гостей брат и доктор приказали женщинам всячески ублажать и развлекать. Их трое: женщина – Светлана и мужчины Игорь и Олег, которого все почему-то зовут Марадона. Наверное, он в прошлом футболист.

Мы с Любошом пробыли там два дня. Боже, что это за люди. Ты заешь, и Игорь, и Олег после какой-то болезни, но даже такими, слабыми они …сколько же в них силы и света. Они не говорят по-чешски, а мы слабо говорим по-русски. Оля замучалась переводить. Ночь напролет говорили о жизни, о смерти, о разных мистических вещах. Мы, конечно же, не преминули похвастаться, что знаем писателя-мистика и вспомнили тебя. Оля показала им подаренную тобой книгу «Венец Проводника» из последнего издания, и перевела название гостям. Светлана, ну, та женщина из Беларуси, очень заинтересовалась, а когда узнала, что ты свободно говоришь по-русски, стала сожалеть, что нет возможности пообщаться или хотя бы почитать перевод этой книги. Она много спрашивала о ней.

– Очень увлекательно, – с сарказмом заметил Карел, – но хочу тебя расстроить, я не думаю, что мне нужны какие-либо новые знакомые и особенно сейчас. И, кстати, откуда у Оли моя книга?

– Она купила, – возбужденно ответила Анежка, – хотела, чтобы ты при случае подписал. Мы, разумеется, вкратце описали гостям, о чем она. Светлана сказала, что это крайне интересно. Не совсем то, что им нужно, но близко к правде.

– К какой правде? – не понял писатель. – Что близко?

– Твой рассказ о Проводнике, что водил людей в параллельный мир.

– Ты в своем уме? – не удержался Карел. – Какая это правда? Это моя выдумка! Все, от первой до последней буквы!

– Чего ты злишься? – усмиряя эмоции расходившегося писателя, спросила соседка. – Мы всего лишь хотели с тобой поделиться тем, что пережили. Кстати, Ктибор сказал, что завтра тебе позвонит и пригласит в гости…

– Анежка, – остывая, сказал Карел мягче, чтобы не обидеть соседку, – а ты не могла бы попросить своего брата подождать? Мне сейчас надо побыть одному. Начата работа над новой книгой, зреют идеи, голова кругом идет, понимаешь? Сам я не наберусь наглости ему отказать. Пойми, мне сейчас не до того. Мозги работают совсем в другом направлении. Завтра начну собирать информацию, рыться в интернете, я, кажется, поймал ветер. Меня даже Элишка в такие дни не трогает. Идет поток мыслей, образов, появляются указующие знаки, начинает работать та самая мистика, понимаешь?